Парижский вариант - Ладлэм Роберт - Страница 46

– Извините. В дом, por favor.

За пять минут американец успел связать хозяина квартиры, не забыв про кляп, переодеться в белое поло и спортивный костюм из гардероба испанца – штаны пришлось подвязать, – накинуть поверх всего халат и выйти на улицу, где агент смешался с кучкой перепуганных жильцов, наблюдавших за только что подъехавшими полицейскими. Большинство спецназовцев рванули вверх по лестнице на крышу, и опрашивать свидетелей остались только двое. Задав каждому пару вопросов ради проформы, спецназовцы отсылали жителей по домам.

Когда очередь дошла до Джона, тот заявил, что ничего и никого не видел, а живет в соседнем доме – уже осмотренном. Полицейский приказал ему возвращаться домой и перешел к следующему. Убедившись, что испанец отвлекся, Джон перешел на другую сторону улицы, там завернул за угол, содрал с себя халат и запихнул его в мусорник.

Добравшись до станции метро «Сан-Бернардо», он сел на первый же поезд и, примостившись в углу, уткнулся в подобранную на станции вчерашнюю «Эль Паис» – мадридскую ежедневную газету, – тем временем оглядывая вагон боковым зрением. Но «хвоста» не было, и агент спокойно пересел на восьмую линию, по которой и добрался до аэровокзала Барахас. Перед самым входом в аэропорт он приметил здоровый мусорный бак и, убедившись, что поблизости никого нет, с сожалением опустил свой любимый «зиг-зауэр» в груду бумажных стаканчиков и пестрого целлофана, для надежности прикрыв сверху газеткой.

Когда агент покупал билет на ближайший рейс до Брюсселя, при нем не было ничего, кроме одежды с чужого плеча, бумажника, паспорта и мобильника. Позвонив Фреду Клейну по новому номеру – тот, к счастью, уже действовал – и удостоверившись, что в Брюсселе его будут ждать мундир, смена одежды и новый пистолет, Джон купил в киоске какой-то детектив и оставшееся до отправления время убил в зале ожидания с книгой в руках.

Посадка на брюссельский рейс должна была идти через ближайшие ворота. Рэнди нигде не было видно, но минут за десять до начала посадки напротив Джона уселась рослая мусульманка в традиционной черной хламиде и парандже – пуши и абайя, а не хадор, закрывающий лицо целиком. Агент пригляделся исподлобья. Женщина сидела совершенно неподвижно, скромно потупившись и не оглядываясь. Руки она прятала в широких рукавах хламиды.

Внезапно тишину в зале нарушил едва слышный звук – словно дуновение ветерка. Агента передернуло. В сверхсовременном здании аэропорта не могло случиться сквозняков. Отбросив притворство, он кинул прямой взгляд на женщину в черном, жалея, что при нем нет оружия.

Мусульманка, видимо, почувствовала внезапный интерес к своей персоне. Она вдруг подняла голову, смело глянула Джону в глаза и подмигнула, тут же снова понурившись. Агент с трудом сдержал улыбку. Питер опять его обдурил – мнимая женщина Востока чуть слышно насвистывала «Правь, Британия, морями…». Старый боец САС был падок на всяческие розыгрыши.

Когда объявили наконец посадку, Джон в очередной раз тревожно огляделся. Под ложечкой у него сосало от беспокойства. Рэнди ушла первой – ей уже полагалось быть на месте.

Сбегая по главной лестнице, Рэнди стучала в каждую дверь, покуда на первом этаже не обнаружила единственной в доме квартиры, где никто не откликнулся на звонок. Поработав минуту отмычкой, она вошла. Ей повезло – в шкафу оказался целый ворох женской одежды, правда, излишне броской. В конце концов Рэнди остановилась на узкой в бедрах и резко расширявшейся ниже колен юбке танцовщицы фламенко, а к ней надела блузку в национальном стиле и черные туфли на высоких каблуках. Волосы она распустила, а «хеклер-кох» прицепила под юбкой.

В здании было тихо, вестибюль, уставленный пластмассовыми пальмами в кадках и застланный дорогими восточными коврами, пустовал. Рэнди уже позволила было себе расслабиться, когда за стеклянными дверями парадного увидела пятерых людей в масках. Озираясь через плечо, будто удирая от погони, те мчались к ней. Террористы.

На миг оцепенев от страха, цэрэушница тут же овладела собой. Выхватив из-под юбки пистолет-пулемет, она распахнула дверь под лестницей и очертя голову ринулась в беспросветную тьму подвала. Забившись в угол, она тревожно прислушивалась. Наверху снова отворилась дверь, и Рэнди метнулась в сторону, путаясь в паутине, чтобы не попасть в лучик света. Протопотали башмаки, дверь закрылась, и в подвале воцарилась угольная чернота. Послышались голоса. Говорили по-арабски, и, насколько могла понять Рэнди, о ее присутствии террористы не подозревали. Они скрывались здесь – как и она.

На улице завизжали тормоза, послышалась тяжелая поступь множества ног. Прибыли штурмовые отряды «Гвардии Сивиль», и теперь они обшарят дом от крыши до фундамента в поисках террористов.

А спор продолжался.

– Да кто ты такой, Абу Ауда, – зло шептал по-арабски один голос, – чтобы по твоему приказу мы умирали за Аллаха?! Ты не видел ни Мекки, ни Медины! Ты говоришь на нашем языке, но в твоих жилах нет ни капли крови пророка! Ты фулани, полукровка.

– А ты трус, – отрезал чей-то глумливый бас, – не заслуживающий имени Ибрахима! Если ты веришь в Пророка, как ты можешь бояться мученической смерти?

– Смерти боюсь? Нет, чернокожий! Не в том дело. Сегодня мы потерпели поражение. Но только сегодня. Настанут лучшие времена. Бессмысленная смерть – это оскорбление ислама.

– Ты дрожишь, как женщина, Ибрахим, – презрительно проговорил третий.

– Я с Ибрахимом, – возразил четвертый. – Он сражался за ислам дольше, чем ты живешь на свете. Мы воины, а не фанатики. Пусть муллы и имамы болтают о джихаде и мученичестве. Я буду говорить о победе. Из испанской тюрьмы найдется выход для тех, кто сражается за Аллаха.

– Так ты готов сдаться? – негромко поинтересовался бас. – И ты, Ибрахим? И Али?

– Это мудро, – объявил первый – Ибрахим. Но в голосе его Рэнди уловила дрожь страха. – Мсье Мавритания найдет способ вытащить нас без промедления. Ему понадобятся все его бойцы, чтобы нанести врагу могучий удар.

– Ты же знаешь, что освобождать нас у него нет времени, – нетерпеливо оборвал презрительный. – Нам придется прорываться с боем, как мужчинам, или умереть ради Аллаха.

Аргументы пораженцев перекрыли и оборвали три приглушенных хлопка – выстрелы из пистолета с глушителем. Судя по всему, стрелял один человек. Рэнди прислушалась, уставив дуло своего «хеклер-коха» в непроглядную темноту. Сердце ее ушло в пятки. Тишина тянулась словно бы веками, хотя на самом деле не прошло и пары секунд.

Наконец послышался голос – тот, что вступил в спор третьим, тот, что готов был умереть.

– Меня ты тоже убьешь, Абу Ауда? – прошептал он. – Я единственный пошел с тобой против этих троих.

– Мне очень жаль… но ты слишком похож на араба, и ты не говоришь по-испански. Всякого человека можно заставить выдать тайну, если знать как. Это рискованно. А вот одинокий негр вроде меня, который к тому же знает испанский, сумеет бежать.

Рэнди почти увидела, как кивнул террорист:

– Я передам Всевышнему привет от тебя, Абу Ауда. Слава Аллаху!

Рэнди едва не подскочила, когда в темноте подвала раздался последний выстрел. Как же хотелось ей увидеть хоть на миг лицо того, кого называли чернокожим, фулани, кто убивает друзей с той же легкостью, что и врагов, – того, чье имя Абу Ауда.

Шаги приближались, и Рэнди невольно посторонилась, поводя дулом в сторону невидимого террориста. По спине ее бежали мурашки. Но тот уткнулся в стену в трех шагах от нее. Отворилась дверь; в проем упал лунный луч, озарив на мгновение выходящего – чернокожего великана в простой одежде испанского чернорабочего. Шагнув за порог, он замер на миг, обратив лицо к небесам, словно вознося им благодарственную молитву за избавление, потом обернулся, чтобы закрыть дверь, и падающий из окна наверху свет озарил его ясно. Вспыхнули зеленым глаза. И прежде чем затворилась дверь, Рэнди вспомнила, где уже видела этого человека, – то был бедуин, возглавлявший охоту на нее на ферме близ Толедо. Теперь она знала его имя – Абу Ауда. Больше всего ей хотелось сейчас открыть огонь, но она не осмелилась… и в любом случае живым он был ей нужнее.