Парижский вариант - Ладлэм Роберт - Страница 24

– Вы имеете в виду лаборанта? Ужасный случай. Полиция уже установила причину самоубийства?

– Да, смерть молодых – это всегда трагедия. Очевидно, юноша был полностью предан Эмилю и, когда тот погиб, не смог снести его потери. Во всяком случае, так мне доложили. Зная, какой властью над умами обладал Эмиль, я почти готов понять, что толкнуло его помощника на самоубийство.

– А что вы скажете о теракте, генерал?

Лапорт ответил по-галльски выразительным жестом недоумения – одновременно пожал плечами, развел руками и склонил голову к плечу.

– Кто может понять, почему безумец ведет себя так, а не иначе? Хотя с тем же успехом это мог быть вполне нормальный психически ненавистник науки, или конкретно Пастеровского института, или даже Франции, которому взрыв в полном людей здании показался вполне адекватной мерой. – Генерал покачал тяжелой головой. – Бывают времена, подполковник, когда мне кажется, что налет цивилизации и культуры, которым мы так гордимся, потихоньку слетает. Мы возвращаемся к варварству.

– И ни французская полиция, ни спецслужбы ничего не знают?

Лапорт снова сложил пальцы домиком – агент заметил за ним эту манеру, – глядя на Джона так пристально, будто взглядом мог проникнуть в мысли собеседника.

– Ни полиция, ни Второе бюро не станут делиться всем, что знают, с простым армейским генералом, особенно таким, кто, как вы подметили, занимает высокий пост в НАТО. Однако до моего адъютанта, капитана Боннара, дошел слух, будто полиция располагает уликами, что взрыв в Пастеровском – дело рук малоизвестной группировки баскских сепаратистов, уже много лет почитавшейся уничтоженной. Обычно баски свою деятельность ограничивают Испанией, но вам, без сомнения, известно, что немало басков проживает в трех округах нашего департамента Нижние Пиренеи, близ испанской границы. Пожалуй, было неизбежно, что эта волна перехлестнет через границу и докатится до Парижа.

– А что это за группа?

– Называется, по-моему, «Черное пламя». – Генерал взял со стола нечто, напомнившее Джону дистанционник от телевизора. Но по нажатию кнопки распахнулась дверь, и в зал вошел капитан Боннар. – Дариус, будьте так добры подготовить для подполковника Смита копию досье по теракту, составленного для меня Сюрте.

– Будет готово к уходу вашего гостя, mon general.

– Благодарю, Дариус. Что бы я без вас делал?

Адъютант с улыбкой отдал честь и вышел.

– А теперь еще по чашечке, – пророкотал генерал, беря в руки кофейник, – и расскажите мне о своем друге. Мне говорили, он гений, страдающий необычной болезнью?

Покуда Лапорт наполнял чашки, Джон вкратце описал историю болезни своего друга.

– Синдром Аспергера мешает ему жить в обществе. Он избегает людей, панически боится незнакомцев и живет совершенно один. Но при этом он остается гениальным компьютерщиком. Когда он не принимает лекарств, особенно в маниакальной фазе, его озарения просто потрясают. Но если это состояние затягивается, Марти начинает попросту бредить. Медикаменты позволяют ему общаться с людьми, но сам он утверждает, что от таблеток ему кажется, будто он тонет, и хотя от них он не глупеет, но думать становится тяжело и больно.

Генерал был, похоже, искренне потрясен рассказом Джона.

– И давно этот несчастный страдает?

– С рождения. Это малоизвестное состояние, часто его путают с детской шизофренией, аутизмом. Лучше всего Марти себя чувствует, когда не глотает таблеток, но тогда с ним невозможно общаться. Отчасти поэтому он и живет один.

– И в то же время он – величайшее сокровище. – Лапорт покачал головой. – А в дурных руках – большая угроза.

– Только не Марти. Еще никому не удавалось заставить его сделать что-то против собственной воли. Особенно учитывая то, что проверить его практически невозможно.

Лапорт хохотнул.

– Понимаю. Это успокаивает. – Он бросил короткий взгляд на стоявшие на серванте малахитовые часы в виде миниатюрного собора, с позолоченными колоннами и херувимчиками. – Вы меня просветили, подполковник, но у меня назначена встреча, – генерал поднялся, – и мне пора. Допивайте кофе. Потом капитан Боннар передаст вам копию досье на «Черное пламя» и проводит к дверям.

Когда великан-француз покинул зал, Джон смог наконец получше присмотреться к развешанным по стенам полотнам. В основном это были пейзажи Франции, и многим место было в музее – американец узнал двух прекрасных поздних Коро и мощные мазки Теодора Руссо. Единственная картина вызвала у него недоумение. На ней был изображен замок из багрового камня. Яркое предвечернее солнце высвечивало угловатые башни, красило густо-пурпурным и ослепительно алым могучие стены. Агент не узнавал ни сам замок, ни манеру письма – во всяком случае, то не был ни один из великих пейзажистов девятнадцатого столетия. И все же, единожды увидев этот замок, забыть его было невозможно.

Джон поставил недопитую чашку и встал, потянувшись украдкой. В мыслях он уже начинал планировать свои дальнейшие действия. Фред Клейн так и не позвонил; значит, пора проверить, работает ли уже мобильник. Джон двинулся к дверям, но не успел он сделать и двух шагов, как те распахнулись сами. На пороге появился капитан Боннар с папкой в руках, неслышный и неприметный, как привидение.

У агента мурашки пробежали по спине. Если генеральский адъютант с такой точностью догадался, когда гость уходит, – не подслушивал ли он попросту весь разговор? Если так, то или Лапорт доверяет своему помощнику куда больше, чем полагал Джон… или у Боннара есть свои причины интересоваться их беседой.

Сквозь стрельчатое окно генеральского кабинета Дариус Боннар наблюдал, как Смит садится в такси, и не двигался с места, покуда машина не скрылась с глаз, растаяв в потоке себе подобных. Только тогда он прошелся по солнечным квадратикам, расчертившим паркетный пол, и, усевшись за свой стол, набрал определенный номер.

Не отвечали долго, так что бывший десантник принялся уже нетерпеливо подергивать себя за губу.

– Наам? – послышался наконец негромкий голос в трубке.

– Смит ушел. Взял досье. Генерал на очередном заседании.

– Хорошо, – ответил Мавритания. – Вы узнали что-нибудь новое из разговора генерала с этим Смитом? Есть намеки на то, кто американец на самом деле и зачем прилетел в Париж?

– Он держится прежней версии – примчался к раненому другу.

– Вы в это верите?

– Я точно знаю, что Смит не работает ни на ЦРУ, ни на АНБ.

На другом конца провода помолчали. Смутно доносились шум шагов и голоса множества людей в гулкой пустоте – террорист разговаривал по мобильному.

– Возможно. Хотя здесь он был несколько занят, не так ли?

– Он может просто искать мести за раненого друга. Как он заявил генералу.

– Ну, скоро узнаем. – Боннар не увидел, но ощутил холодную улыбку террориста. – К тому времени, как мы узнаем о Джоне Смите правду, она уже будет никому не нужна. И он, и все ваши дела окажутся столь же незначительны, как песчинка в Сахаре. Все его – или их – планы безнадежно опоздали.

Неторопливо и тщательно обшарив квартиру Мавритании, неприметная брюнетка не нашла ничего. И сам террорист, и его гости – она видела, как к нему приходили разные люди, – были очень осторожны. В комнате не было вообще никаких личных вещей. Словно тут никто не жил.

Женщина уже обернулась к выходу, когда в замке с тихим щелканьем провернулся ключ. Сердце шпионки пустилось в галоп. Рванувшись к окну, она нырнула в узкую щель между стеной и ковром – как раз вовремя, потому что позади послышались тихие шаги. Кто-то вошел в квартиру и постоял несколько секунд у дверей, не шевелясь, будто почуял неладное.

Спрятавшейся за ковром женщине едва слышное дыхание вошедшего казалось слабым шипением ядовитой кобры. Осторожно, стараясь не задеть, не шевельнуть тяжелого ковра, она вытащила из-под юбки «беретту».

Осторожный шаг. Еще один. Пришелец двигался к окну. «Мужчина, – поняла она, – невысокий… сам Мавритания?» Шпионка внимательно прислушивалась. Террорист был ловок… но не так ловок, как ему казалось. Обычный, неспешный шаг был бы и тише, и опасней – двигаясь быстрее, террорист не дал бы ей времени приготовиться. Возможные укрытия он просчитал верно, но двигался слишком медленно.