Мозаика Парсифаля - Ладлэм Роберт - Страница 73

– Но какова цель? Ты? Дискредитировать тебя и потом убить? Возвести поклеп на покойника, чтобы аннулировать результаты какой-нибудь операции?

– Нет, это не я. Я всего лишь частица большого целого. Несколько дней назад я был вообще незначительной фигурой. Но сейчас моя персона оказалась в центре внимания. – Хейвелок взглянул на Бруссак. Черты ее морщинистого лица смягчились. На нем появилось выражение понимания и сочувствия. Но в тусклом свете оно по-прежнему оставалось пепельно-серым. – Это произошло потому, что я увидел Дженну и узнал, что она жива. Теперь им ничего не остается, кроме как убить меня. И ее тоже.

– Но почему? Ты ведь был самым лучшим!

– Не знаю. Знаю только, что ответ надо искать в событиях на Кocта-Брава. Там все началось для Дженны… и для меня. Один из нас умер. Другой умирает в душе, и с ним покончено. Он вне игры.

– Сейчас она умирает в душе, Майкл. Меня просто потрясает, как она вообще сохранила способность действовать так, как она действует, остается такой мобильной. – Режин сделала паузу. Фонтан уже совсем сник, и только тонкие струйки воды продолжали литься через края верхней чаши в бассейн внизу. – Она ведь любила тебя. Ты это знаешь.

– Любила? – переспросил Майкл, удивленный, что собеседница произнесла это слово в прошедшем времени.

– О да. Мы научились примиряться с новыми реалиями, не так ли? И мы приспосабливаемся к ним быстрее, чем большинство людей, потому что внезапное изменение – наш стародавний знакомец и старый враг. Мы постоянно ищем у других признаки предательства, это наше кредо. Время от времени мы и себя подвергаем испытанию, когда наши противники пытаются либо посеять соблазн в наших умах, либо воздействовать на наши аппетиты. Иногда успеха добиваемся мы, а иногда и они. Такова, увы, реальность жизни.

– Ее тщетность, – уронил Хейвелок.

– Ты чересчур большой философ для нашей профессии.

– Именно поэтому я и оставил ее. – Майкл отвернулся. – Я видел ее лицо в иллюминаторе самолета на Коль-де-Мулине. Ее глаза. Господи, это было так ужасно.

– Не сомневаюсь. К сожалению, так бывает. Вместо любви приходит ненависть. И это единственный способ самозащиты… Она убьет тебя, если сможет.

– Боже мой… – Хейвелок ссутулился, уперевшись локтями в колени и положив подбородок на руки. Глядя на мертвый фонтан, он продолжил: – Я ее так люблю. Я любил ее и в тот момент, когда убивал той ночью. Я знал, что часть меня навсегда останется на этом пляже. Когда я видел ее бегущей по песку, слышал ее крик, мне хотелось кинуться к ней… помочь… сказать, что весь мир погряз во лжи и ничего не имеет значения, кроме нас двоих… Что-то во мне говорило, что в отношении нас творятся ужасные вещи, но я не прислушался к тому предупреждению. Я был настолько потрясен обманом, что не слушал себя. Я! Я! Я! Все время только я! Я не мог отрешиться от обмана и не услышал той правды, которую она выкрикивала.

– Ты вел себя как профессионал в профессионально кризисной ситуации, – тихо произнесла Режин, прикоснувшись к его руке. – В соответствии со всем твоим предыдущим опытом, со всем, что ты учил, с чем жил долгие годы, ты поступил именно так, как следовало поступить. Ты – профессионал.

Майкл повернулся к ней.

– Почему я не поверил себе? Почему не прислушался к тому, о чем буквально вопила моя душа?

– Мы не всегда можем полагаться на наши инстинкты, Майкл. И ты это знаешь не хуже, чем я.

– Я знаю только одно – я люблю ее… любил даже в тот момент, когда думал, что ненавижу, когда профессионал, сидящий во мне, ждал ее гибели, потому что это я сам поставил ловушку для врага. Я не ненавидел ее. Я ее любил. Хотите знать, почему я это знаю?

– Почему, mon cher?

– Потому, что у меня не было чувства удовлетворения от победы. Я испытывал только отвращение, печаль… желание, чтобы все произошло не так, как было на самом деле.

– И тогда ты решил оставить службу? Выйти из игры? Я с трудом могла поверить, когда услыхала об этом. Теперь все понятно. Ты ее слишком сильно любил. Мне искренне жаль, Майкл.

Хейвелок покачал головой и прикрыл на мгновение глаза, словно это могло привести в порядок его чувства.

– В Барселоне… – сказал он, глядя на гладкую темную воду бассейна, – что с ней случилось в Барселоне?

– Она просто не могла понять, что произошло. Действительно ли русские вас перекупили или Вашингтон отдал приказ о ее казни? Для нее это до сих пор остается загадкой – загадкой очень болезненной. Из Испании она отправилась в Италию. Там она перебиралась из одного города в другой в поисках людей, которым, по ее мнению, можно было доверять. Которые могли бы предоставить ей убежище. Но все задавали один и тот же вопрос: где вы? Почему она в одиночестве? Вначале она боялась говорить, а когда наконец отважилась – ей никто не поверил. Поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как бежать дальше. Дженна считала, что кто-нибудь обязательно свяжется с вами и вы таким образом найдете ее. Она живет в постоянном кошмаре – вы для нее всегда рядом, гонитесь за ней, охотитесь на нее. Когда же на короткий период ей удалось осесть в безопасности, появился некий русский, которого вы оба знали еще по Праге. Мясник из КГБ. Совпадение? Кто может с уверенностью сказать это? Она вновь пустилась в бегство, но на этот раз похитив крупную сумму денег у своего работодателя.

– А я-то все удивлялся, как ей удалось купить себе выезд из Италии, организовать пересечение границы и дорогу до Парижа. По сравнению с другими возможными вариантами она путешествовала первым классом.

Бруссак улыбнулась, в ее больших голубых глазах мелькнула веселая искорка.

– Да, она со смехом вспоминала об этом. Это был славный смех. То, что она могла смеяться, является хорошим признаком, Майкл. Ты понимаешь, что я имею в виду? Прямо как девчонка, вспоминающая свою шалость.

– Иногда мне снится ее смех… в те моменты, когда не слышу ее криков. Она всегда смеялась очень сдержанно, никогда не хохотала. Но это был какой-то очень наполненный смех, словно внутри ее звучало эхо. Она обожала смеяться, это было для нее раскрепощением. Увы, не таким уж частым. Именно поэтому смех доставлял ей такое наслаждение. – Он помолчал, вновь переведя взгляд на фонтан. – Как же она украла деньги? Где?

– В Милане.

– Милан кишит русскими. Если она там кого-то встретила, это действительно могло быть простым совпадением. Однако простите, я вас перебил.

– Она работала в огромном магазине на Соборной площади, в том, что торгует газетами и журналами всех стран мира. Вы знаете это место?

– Да, я видел магазин.

– Получить работу помогло ее многоязычие. Она перекрасила волосы, стала носить очки… словом, использовала самые заурядные приемы. Однако ее фигура привлекла внимание хозяина – толстого борова, у которого была супруга под стать ему и восемь отпрысков. Он постоянно приглашал ее в свой кабинет, донимал ее приставаниями и обещал все дары «Галереи Витторио», если она осчастливит его. Однажды в полдень в магазине появился русский. Дженна его узнала и поняла, что придется бежать. Она опасалась, что он связан с вами и что вы в поисках ее прочесываете всю Европу… И в обеденный перерыв Дженна буквально набросилась на хозяина, заявив, что она не в силах больше томиться в ожидании счастья и что между ними и экстазом любви стоит всего лишь крошечный заем. К этому времени она была уже без блузки, а бумажник несчастного валялся под стулом. В состоянии полного умопомрачения безумный идиот открыл сейф, в котором хранилась выручка за несколько дней. Если вы припоминаете, это случилось в пятницу.

– Интересно, откуда я могу это помнить? – прервал ее Хейвелок.

– Ну, мы просто предположили, – улыбнулась Режин краешком губ. – Так вот. После того как этот престарелый Ромео распахнул сейф, а Дженна – бюстгальтер, и начал трясущимися пальцами отмусоливать тысячи лир, Дженна двинула его по черепу настольными часами. Затем она подошла к сейфу, в котором стояли инкассаторские сумки, битком набитые деньгами. Она прекрасно понимала, что эти деньги – ее паспорт.