Мозаика Парсифаля - Ладлэм Роберт - Страница 25

Когда они достигли края пирса, Хейвелок произнес: «Прыгай!» и резко толкнул итальянца вниз.

– Господи! Помогите! – завопил один из горилл после того, как шеф составил ему компанию в воде.

Майкл повернулся и торопливо заковылял назад к углу пакгауза. Причал пока был пуст, но охранник начал возвращаться к жизни. Он тряс головой, пытаясь отползти в тень сторожки. Хейвелок открыл цилиндр револьвера, вытряхнул из гнезд патроны, которые со стуком покатились по причалу, и быстро пошел к выходу. По дороге зашвырнул оружие в открытую дверь сторожевой будки и побежал – он уже мог бежать – к арендованному автомобилю.

Рим. Ответы на все вопросы находятся в Риме.

Глава 7

С точки зрения верхних эшелонов власти Вашингтона, четыре человека, сидевшие вокруг стола в белоснежной комнате на третьем этаже государственного департамента, были совсем еще молодыми людьми. Самому младшему – около тридцати пяти, самому старшему – ближе к пятидесяти. Однако из-за глубоких морщин на лицах и усталого выражения глаз все четверо выглядели значительно старше своих лет. Их работа сопровождалась бессонными ночами и длительными периодами чрезвычайного нервного напряжения, помноженными на постоянное одиночество. Ни один из них не имел права обсуждать с кем-либо за пределами этой комнаты те кризисные ситуации, с которыми им постоянно приходилось сталкиваться. Эти люди являлись стратегами, разрабатывающими тайные операции, своего рода воздушными диспетчерами, регулирующими полеты своих стервятников по всему миру. Малейшая ошибка с их стороны могла привести и приводила к гибели этих хищников. Те, кто стоял выше их по служебной лестнице, могли рассуждать о высоких материях; те, кто ниже, – прорабатывать детали операций; но только они являлись средоточием всей информации. Лишь эти люди имели представление о возможных вариантах развития каждой акции и могли предвидеть их вероятные последствия. Каждый из них был специалистом и бесспорным авторитетом в своей области. Без их одобрения ни один стервятник не мог отправиться в полет.

Но эти диспетчеры трудились без помощи радарных экранов и вращающихся антенн. Они руководствовались своим знанием законов человеческого поведения и умением на основе этого знания предугадывать его. Они изучали возможные действия и противодействия не только со стороны врагов, но и оценивали поступки своих оперативных сотрудников, находящихся в деле. Все оценки являлись результатом непрестанной внутренней борьбы и весьма редко приносили полное удовлетворение. Каждый новый поворот событий влек за собой бесконечное количество «…а что, если…». Количество вопросов такого рода возрастало в геометрической прогрессии как следствие спонтанных реакций на изменение обстоятельств. Эти люди были своего рода психоаналитиками. Они пытались проникнуть внутрь бесконечных хитросплетений ненормального мира, и все их пациенты являлись порождением такого мира. Каждый из четверки был специалистом и экспертом по самым жутким и мрачным сторонам жизни, жизни, где истина, как правило, оказывалась ложью, а ложь очень часто служила единственным средством выживания. Больше всего эти люди опасались стрессов, потому что под влиянием продолжительных сильных стрессов как враги, так и друзья оказывались способны на поступки, которые они никогда бы не совершили при иных обстоятельствах. А непредсказуемость вкупе с ненормальностью – сочетание крайне опасное.

К такому заключению вчера поздно ночью пришли четыре специалиста. Накануне от подполковника Лоренса Бейлора Брауна было получено из Рима срочное сообщение, его содержание вызвало необходимость ознакомиться с досье, давно покоившимся в архиве. Разработчик стратегии должен быть знаком со всеми фактами.

Факты эти обсуждению не подлежали. События на заброшенном отрезке побережья Коста-Брава подтверждались двумя независимыми свидетелями. Одним из них был сотрудник госдепа Хейвелок, а второй – незнакомый Хейвелоку человек по имени Стивен Маккензи – один из самых опытных нелегалов, работающих в Европе на ЦРУ. Маккензи, рискнув жизнью, доставил вещественные доказательства – изодранную, залитую кровью одежду. Тщательное микроскопическое исследование дало однозначный результат – Дженна Каррас. Зачем понадобилось специальное подтверждение со стороны, было не ясно, никакой объективной необходимости в этом не существовало. Однако те, кому положено, знали о характере отношений между Хейвелоком и Каррас, и понимали, что человек в состоянии сильного стресса может сломаться и окажется неспособным исполнить свой долг. Чтобы быть полностью уверенным в исходе операции, Вашингтон организовал перепроверку. Агент Стивен Маккензи разместился в двухстах футах к северу от того места, где находился Хейвелок. Все произошло прямо у него на глазах, и показания опытного оперативника не вызывали никаких сомнений. Женщина по фамилии Каррас была убита той ночью. Тот факт, что вскоре по возвращении из Барселоны Стивен Маккензи скончался от сердечного приступа во время прогулки под парусами по Чесапикскому заливу, ни в коей мере не снижал важности его показаний. Доктор, которого тогда срочно вызвала береговая охрана (известный на Восточном побережье США хирург по имени Рандолф), уже ничем не мог помочь. Вскрытие, вне всякого сомнения, показало, что смерть Маккензи явилась следствием естественных причин.

И за пределами Коста-Брава все сведения, компрометирующие Дженну Каррас, были подвергнуты тщательной проверке. Этого потребовал государственный секретарь США Энтони Мэттиас. Разработчики стратегии знали, что стоит за таким требованием. Вновь приходилось принимать во внимание характер личных отношений – дружбу ученика и учителя, зародившуюся в Принстоне почти двадцать лет тому назад. Оба были чехи по рождению. Один из них ко времени встречи уже зарекомендовал себя в научных кругах как один из самых блестящих умов в вопросах геополитики, другой же – юный иммигрант – отчаянно пытался найти свой путь в жизни. Разница между ними была огромной, но дружба оказалась на удивление крепкой.

Энтони Мэттиас прибыл в Америку лет сорок тому назад. Сын известного пражского врача, который при первой угрозе нацизма вывез свою семью в США и был тепло встречен коллегами. Хейвелок же попал в США тайно, в результате совместной секретной операции разведывательных служб США и Великобритании. Его происхождение вначале тщательно скрывалось во имя безопасности самого ребенка. И в то время как звезда Мэттиаса поднималась все выше и выше по мере все более частого обращения к нему за советом со стороны влиятельных политических фигур страны и публичного восхваления его гениальности, молодой человек из Праги пытался утвердить себя успехами в полуночном мире тайн, успехами, незаметными при свете дня. Между ними, несмотря на всю разницу в возрасте и положении, интеллекте и темпераменте, сохранялись прочные узы. Старший старательно культивировал их, а младшему даже не приходило в голову использовать дружеские отношения в личных целях.

Те, кто был занят проверкой данных против Каррас, отдавали себе отчет в том, что не имеют права на малейшую ошибку, точно так же как стратеги понимали, что телеграмма из Рима требует к себе внимательного и чрезвычайно деликатного отношения. Но прежде всего ее во что бы то ни стало следует держать в секрете от Энтони Мэттиаса. Это было необходимо потому, что, хотя средства массовой информации и сообщили о давно заслуженном отпуске великого государственного секретаря, истина оказалась иной. Мэттиас был болен, и, как утверждали некоторые, переходя на шепот, тяжело. Через своих подчиненных он держал связь с государственным департаментом, но сам вот уже почти пять недель не появлялся в Вашингтоне. Даже наиболее проницательные представители прессы, хотя и понимали, что сообщение об отпуске госсекретаря всего лишь отговорка, не высказали и не напечатали ни слова о своих подозрениях. Каждый старался отторгнуть от себя мысль о болезни Мэттиаса, человечество не могло перенести такой потери.