Круг Матарезе - Ладлэм Роберт - Страница 93

И то сказать, все, что Скофилд и Талейников узнали и поняли, выглядит очень противоречиво: зачем бы это руководителям крупнейших промышленных корпораций, чье процветание зиждется на стабильности в экономике, финансировать тех, кто добивается хаоса?

– Через несколько минут мы достигнем нашего первого перевалочного пункта. – Голос водителя донесся до Скофилда словно издалека.

– До первого пункта? – переспросил Брэй.

– Именно. Мы достигнем цели в два приема, точнее сказать, доберемся до нужного места, разбив нашу поездку на два этапа. Эту тачку мы оставим, она вернется в Лондон, и за рулем в ней будет сидеть черный, а пассажир подсядет белый – как у нас с вами. Мы же пересядем в другую машину, совсем другую, иной марки. Второй этап гонок займет у нас четверть часа. А мистер Сеймондс подскочит позже, ведь ему предстоит сменить четыре средства передвижения.

– Я понял, – сказал Брэй.

Исраэль Ислес, сам того не ведая, подсказал Брэю решение: если встретиться с Сеймондсом можно будет не сразу, то и информацию он будет получать частями. Кое-что Брэй ему скажет, но никак не увяжет свой рассказ с именем Дэвида Уоверли. Однако необходимо, но, разумеется, сугубо конфиденциально, довести до сведения Уоверли тот факт, что какие-то лица манипулируют колоссальными капиталами, но тайно. Что-нибудь намекнуть насчет нелегального вывоза: мол, Скофилд случайно столкнулся с фактом и сейчас находится в процессе отслеживания. И при встрече хорошо бы добавить, что, хотя всякая тайная, незаконная экономическая деятельность контролируется контрразведкой, на сей раз их якобы не подключили в отместку: пусть в другой раз не подменяют собой ФБР и ЦРУ, не путают свои функции.

Так он и скажет Сеймондсу, а тот – Уоверли, решил Скофилд. А еще скажет, что в Вашингтоне есть люди, которых не устраивает его, Скофилда, осведомленность в этих делах, а посему они решили дискредитировать его, пока он не успел найти доказательства и публично выступить с обвинениями. А если понадобится, то и убить. Такое объяснение Сеймондс поймет. Он-то прекрасно знает, что из-за денег убивают, кому, как не офицеру-разведчику, знать это?

Исраэль прижался к обочине и остановился.

Через тридцать секунд появился другой автомобиль, класса «Бентли». Водитель и Брэй оставили малолитражку и забрались в подъехавшую машину. Пересадка происходила молча, быстро. В результате в каждом автомобиле оказался черный водитель. Оба поехали в разные стороны, увозя белых пассажиров.

– Можно задать вам один вопрос? – нерешительно начал Исраэль.

– Конечно.

– Я прошел солидную подготовку, но мне никогда не приходилось убивать человека. Иногда я думаю об этом, и это очень беспокоит меня. Каково это, убивать? На что это похоже?

Скофилд смотрел в окно и ответил не сразу. Исраэль ждал, а он думал: это так, словно проходишь через дверь туда, где ты никогда прежде не бывал. Надеюсь, тебе не придется оказаться за этой дверью, ибо зa ней тысяча глаз, вопрошающих, взывающих к тебе. Реже злых, чаще испуганных, молящих. Но куда чаще в них стоит удивление: почему? Почему меня и сейчас?

Вслух же он сказал только:

– Да ничего там такого особенного… Вы никогда не убьете человека, если в этом не будет крайней необходимости, или у вас не будет другого выхода, или если вы не будете уверены, что, убивая, вы спасаете гораздо больше других жизней. Это единственное, что дает вам право на убийство. Лучше выкиньте это из головы, оставьте это где-нибудь за запертой дверью вашего мозга.

– Да, мне кажется, я понял, о чем идет речь. Только при необходимости.

– Вот именно. Только по необходимости, – подтвердил Брэй, а про себя подумал: до поры до времени, до того момента, когда ты станешь еще старше и дверь эта будет открываться все чаще и чаще и в конце концов останется открытой, и ты сам окажешься там внутри с широко распахнутыми глазами.

Они въехали в пустынный парк на окраине Шедфорда, служивший местом для редких пикников и прогулок в праздники и уик-энды.

Их уже ждала машина, но Сеймондса в ней не было. Он должен был прибыть с минуты на минуту, а пока на месте встречи дежурили два человека, прибывшие заранее, чтобы разведать обстановку.

– Привет, Брэндон. – Невысокий плотный мужчина в мешковатом пальто выступил вперед, протягивая Скофилду руку.

– Привет, как ваши дела? – Скофилд не помнил имени этого человека, но хорошо помнил его лицо. Он был одним из лучших в английской разведке, и Госдепартамент часто приглашал его для совместных операций – разумеется, с разрешения англичан. Это касалось контроля за важными дипломатическими переговорами такого, скажем, масштаба, как совместная встреча Москва – Париж – Куба.

Впечатляюще, подумал Брэй, Сеймондс подключил лучших из своей обоймы.

– Лет восемь-десять прошло, не так ли?

– Никак не меньше, – согласился Скофилд. – Как вы все это время?

– По-прежнему здесь. Мне еще далеко до пенсии, а я – прямо не дождусь.

– Пока наслаждайтесь…

Англичанин помолчал и начал как-то нерешительно:

– Я так и не видал вас после Восточного Берлина. Не то чтоб мы были на короткой ноге, но вы понимаете, что я имею в виду. Приношу вам свои запоздалые соболезнования.

– Спасибо. Это было так давно… – отозвался Скофилд. – Теперь все в прошлом.

– Не такое уж это и прошлое. Не так давно мой информатор в Москве сообщил нам эти сплетни относительно вас и Серпента. Медведица Агата и Змея! Как только эти свиньи в Вашингтоне смогли проглотить такое пойло?

– Тут все не так просто…

Показались огни приближающейся машины, а затем послышался звук мотора. Лондонское такси въезжало в зону отдыха. Вместо таксиста за рулем оказался Роджер Сеймондс.

Брэй молча наблюдал, как средних лет офицер английской спецслужбы выходит из машины. Внешне он очень мало изменился со времени их знакомства, пожалуй, чуть посолиднел, но все та же непослушная шевелюра, тот же рассеянный вид, за которым скрывался блестящий ум, потрясающие способности оперативно мыслить. Такого не проведешь и не обманешь, даже если вместе с ложью подпустить долю правды.

– Брэй, здравствуйте. Как поживаете? – заговорил Сеймондс, протягивая руку. – Только не вздумайте отвечать, оставьте на потом. Ну и поездочка! Морока с этими авто. Обещаю на будущее: я стану бдительнее, осторожнее в телефонных переговорах… – Он огляделся, кивнул своим людям и, заметив дыру в заборе, окружавшем площадку для игр, весело предложил: – Давайте покачаемся! Если вы хороший парень, я подтолкну вас разок-другой.

Англичанин молча выслушал рассказ сидящего на качелях Брэя о тайных перемещениях капиталов и о людях, заинтересованных в этой информации. Наступила его очередь высказаться:

– Я пообещал дать вам толчок для полета, но вы не заслуживаете его. Вы не молодец!

– Почему же? – полюбопытствовал Брэй.

– Недоговариваете.

– Понимаю, – согласился Брэй. – Вам не ясно, почему я прошу не упоминать мое имя в разговоре с Уоверли?

– Да нет. С этим все в порядке. Видимо, потому, что он каждый день в контакте с Вашингтоном. Однако неофициальная беседа с отставным офицером американских спецслужб его не отпугнет, ему плевать, что в Министерстве иностранных дел узнают об этом. Я в том смысле, что мог бы сказать ему о вас, поскольку мы обычно не врем друг другу. Я беру это на себя, если нужно.

– Тогда что вас беспокоит?

– Те, кто идет за вами по следу. Не парни с Гросвенор-сквер, а те, другие… Вы не больно искренни. Говорите, что русским можно доверять, но не сказали насколько. Не называете источник их информации.

– Что вы имеете в виду?

– Мы вытащили ваше досье и отобрали имена троих, хорошо вам известных. Мы позвонили каждому и сказали, что звоним от вас, приглашаем их прийти в определенное место. Все три телефонных звонка прослушивались. За этими троими следят.

– Ну и что вас удивляет? Я же вам об этом и толкую.

– А то, что один из этих людей известен только нам. Никаким другим спецслужбам, понимаете?