Круг Матарезе - Ладлэм Роберт - Страница 20

– Но я ничего не слышал об этом! – закричал немощный старец. Он был в панике. – Я буду все отрицать! И то, что мы с вами вели разговор, и то, что вообще встречались. Я вас не знаю…

Ошеломленный и растерянный, Василий вернулся домой, намереваясь посвятить ночь раздумьям над загадкой Матарезе и решить, как быть дальше.

Как обычно, он заглянул в почтовый ящик и автоматически двинулся уже было вверх по лестнице, как вдруг осознал, что в ящике что-то есть.

Там оказалась закодированная записка от его агента в ВКР. Содержание вполне безобидное: приглашение на обед к одиннадцати тридцати и подпись – женское имя, – но за ним скрывалась очень важная информация: цифра 11 означала чрезвычайную опасность. Связаться следовало немедленно, его друг будет ждать в им обоим известном месте – пивной недалеко от МГУ.

Там он и оказался. Друзья прошли в глубь зала, и пригласивший Талейникова без проволочек заговорил о деле:

– Думай, как быть, Василий, ты у них в списке. Я не знаю, что это означает, но так было сказано.

– Это из-за того еврея-писателя?

– Да, но дело не в нем. Когда шла эта идиотская пресс-конференция в Нью-Йорке, мы хохотали. У нас назвали твой поступок «сюрприз Талейникова». Даже шеф «Девятки» признался, что он восхищен твоей проделкой. Ты, мол, проучил этих дубиноголовых. А вчера внезапно все переменилось, и то, что ты устроил, вдруг перестало быть шуткой. Теперь это квалифицируется как серьезное вмешательство, даже помеха их тактическим принципам.

– Вчера? – переспросил Талейников.

– Где-то к вечеру, после четырех. Эта сука директриса металась по кабинету, как горилла в течку. Она учуяла групповую травлю, а она обожает это. Она велела всем прибыть к пяти. Мы собрались и услышали нечто невероятное. Это выглядело так, словно ты несешь персональную ответственность за все наши промахи и задержки в течение последних двух лет. И эти маньяки из «Девятки» тоже присутствовали, но их шефа на заседании не было.

– Сколько у меня времени?

– Я думаю, три или четыре дня, но вне страны. Компромат на тебя составляется. Правда, в душе никто из наших ребят не хочет сообщать им что-либо.

– Значит, вчера…

– Что произошло, Василий? Это не вэкаэровцы, тут что-то другое…

Да, это было другое, и Талейников знал, что именно.

Как раз вчера он встречался с двумя бывшими партийными лидерами, и те отказались говорить с ним, указав на дверь. И то, о чем спрашивал его приятель, было связано с Матарезе.

– Когда-нибудь я все тебе объясню, – ответил Василий. – Верь мне!

– Конечно, верю. Ты лучший из нас, лучший из всех, кто был среди нас.

– Теперь мне необходимо тридцать шесть или сорок восемь часов. Как ты думаешь, есть у меня это время?

– Думаю, да. Им нужна твоя голова, но они будут очень осторожны. Они постараются зафиксировать каждый твой шаг, а на это нужно время.

– Уверен, что так. Есть любители читать сопроводительные записки над телом убитого. Спасибо тебе. Ты услышишь обо мне.

Василий решил не возвращаться домой. Он отправился в свой служебный кабинет и просидел там несколько часов в темноте, пока не пришел к необычному решению. Еще несколько часов назад об этом нельзя было и подумать, но не сейчас. Если Матарезе сумели коррумпировать верхние эшелоны КГБ, то, очевидно, то же самое они смогут проделать и в Вашингтоне. И если простое упоминание о них повлекло за собой смертный приговор для одного из крупнейших сотрудников разведслужб, человека его ранга, то, без сомнения, они сами и их власть невообразимо велики. Если же правда и то, что они ответственны за убийство Блэкборна в Америке и Юревича в России, тогда Крупский прав. Существует график. Матарезе подобрались совсем близко – и премьер или президент теперь у них на прицеле.

Он должен добраться до человека, которого так ненавидел. Он непременно должен увидеться с Брэндоном Аланом Скофилдом, американским убийцей.

Утром Талейников один за другим привел в движение несколько механизмов. Обладая, по обыкновению, свободой в принятии решений, он дал всем ясно понять, что направляется под прикрытием на оперативное совещание в Прибалтику. Затем просмотрел архивы данных по музыкантам и композиторам и нашел имя скрипача, который пять лет назад вышел на пенсию и уехал на Урал. Его документы вполне подходили. Наконец Василий запросил компьютерную информационную сеть о возможном местонахождении Брэндона Скофилда. Американец исчез где-то в Марселе, но амстердамский инцидент наводил на мысль, что это дело рук искомого лица.

Василий отправил шифровку одному агенту в Брюсселе, человеку, которому можно было доверять, так как адресат был обязан Талейникову жизнью – и не раз.

«Выйди на Скофилда, белый статус. Амстердам. Обеспечь контакт. Императив. Оставайся при нем. Доложи о ситуации. Используй коды юго-западного сектора».

Все произошло так стремительно! Василий был благодарен прошлой жизни, научившей его мгновенно принимать решения. Севастополь был менее чем в часе лета. В Севастополе он наконец проверит свои навыки, приобретенные за долгие годы тяжелой работы.

Он занял номер в неприметной гостинице на Херсонском бульваре и позвонил в местное управление КГБ по номеру, который не должен был прослушиваться. Московские вэкаэровцы еще не хватились его, не забили тревогу, не объявили розыск. Теплый прием в КГБ ему обеспечен – старый друг вернулся. Это давало Василию широту полномочий и свободу действий.

– Скажу откровенно, – обратился он к дежурному офицеру, своему прежнему помощнику, – у нас опять проблемы со службами ВКР. Они опять лезут не в свое дело. Вам может прийти запрос. Вам ничего не известно о моем местонахождении, понятно?

– С этим будет все о’кей, пока вы не покажетесь здесь у нас. Этот телефон вполне надежен. Вы остаетесь под прикрытием?

– Да. Я не хочу обременять вас знанием о моем местопребывании. Мы проводим зондирование, отлаживаем связи, которые тянутся в Одессу и далее на юг, в горы. Это агентура ЦРУ.

– Ну, это полегче, чем отлавливать лодки, идущие через Босфор. Кстати, Амстердам входит в ваши планы?

Талейников был поражен. Так скоро он не ожидал вестей от своего человека.

– Может так случиться. Вы что-то получили?

– Это сообщение пришло два часа назад. Мы бились над ним долго. Наш шифровальщик, тот, которого вы привезли из Риги, узнал ваш старый код. Мы собирались отправить полученное в Москву с утренней почтой.

– Не нужно этого делать. Прочтите мне текст.

– Минутку, бумаг навалом. Ах да, вот оно: «Беовулф исчез из виду. Над Вашингтоном сгущаются тучи. Отслеживание будет продолжено до установления открытого контакта. Связь через столичный департамент». Звучит внушительно, Василий. Похоже, вы вышли на крупную рыбу. Желаю удачи. Это как-то связано с вашим зондированием?

– Думаю, да. Но не надо распространяться на эту тему. Держите ВКР в неведении.

– С удовольствием. Вы хотите, чтобы мы обеспечили вам связь с Амстердамом?

– Нет, я могу это сделать сам – это проще простого. Позвоню сегодня вечером, скажем, в половине десятого. Я все успею к этому времени. Передайте привет моему приятелю из Риги. Но больше никому. И спасибо вам.

– Когда закончите свои дела, мы могли бы пообедать вместе. Очень приятно видеть вас снова в Севастополе. Хорошо, что вы вернулись.

– Возвращаться всегда приятно. Мы еще поболтаем…

Талейников повесил трубку и задумался над сообщением из Амстердама. Скофилда отозвали в Вашингтон, но обстоятельства были необычные. Беовулф Агата «попал в сильный шторм», то есть в Госдепартаменте им недовольны. Одного этого факта самого по себе было достаточно, чтобы брюссельский агент рванул за океан, – его обязательства перед Талейниковым в данном случае отступали на второй план. Открытый контакт – это временное перемирие, передышка, означающая, что некто собирается предпринять решительный шаг. И уж коли существовала пусть отдаленная, но возможность того, что легендарный Скофилд станет перебежчиком, любой риск, любая игра стоили свеч. Человек, которому удастся сдать Медведицу Агату, положит к своим ногам всю советскую разведку.