Дочь Клодины - Лейкер Розалинда - Страница 26

— Ваша сестра сказала мне, что открытие театра в павильоне было тоже исключительно вашей идеей.

Слова, которые он услышал, заставили его расплыться в улыбке. Ему было очень приятно.

— Я рад сказать, что это предложение не встретило на своем пути каких-либо препятствий. Мы с отцом прекрасно работаем вместе, когда у нас нет разногласий, но когда мои новые идеи вызывают коренные изменения, то начинается борьба. Как раз перед его отъездом мы опять вели дебаты из-за того, что я предложил построить железнодорожный путь, который связывал бы Истхэмптон напрямую с другими городами и деревушками.

Ее ненависть к железной дороге вспыхнула с новой силой, но ей было любопытно, почему Дэниэл Уорвик противился этой идее.

— Но почему он выступил против этого?

— Он говорил, что создал морской курорт, который отличается от многих других тем, что находится в отдаленном месте, предназначен специально для элиты, и отец ни за что не поменяет созданный им образ. Он считает, что как раз поэтому у курорта такой ошеломляющий успех и что с каждым годом он процветает и развивается. Понимаете, он искренне верит в то, что железнодорожный путь в Истхэмптон откроет затворы для людей различного социального уровня, потому что низкие цены железной дороги позволят каждому Тому, Дику и Гарри доехать до курорта в любое время. Люди, которые приезжают в Истхэмптон, добираются до курортного местечка на каретах, как, например, приехали вы. Он хочет, чтобы так оно и оставалось.

Люси никак не прокомментировала эти слова. Он сделал собственные выводы по поводу ее молчания.

— Я знаю, о чем вы думаете, Люси, — продолжил он, кивая ей. — Возможно, вам будет трудно в это поверить, после того что я рассказал вам, но мой отец не относится с презрением к тем людям, которые занимают низкое социальное положение в этой жизни. Его увлечение миром кулачных боев, в котором он до сих пор вращается, как раз и подтверждает то, что он никогда не будет недоволен, кто бы ни приехал в Истхэмптон: обычный дворник, владелец завода или швея, приехали ли они отдельно или со своими семьями. Но ведь станет приезжать целая армия людей, и он отчаянно противится этому, поезда со сниженными тарифами привезут сотни людей, которые заполонят берега Брайтона и других курортных мест. Все эти годы он фанатично старался создавать в Истхэмптоне спокойствие и порядок, сюда приезжали только знатные и известные люди, каждого из которых он сам мог встретить. Он чтит все традиции, заложенные с того момента, когда Истхэмптон впервые стал курортом.

— Как странно, что человек, жестоко дерущийся на ринге и ведущий бурный, безмятежный образ жизни, который неразрывно связан с его профессией, страстно желает, чтобы окружающее его курортное местечко было идеальным и безукоризненным, — задумчиво произнесла Люси, проявляя большую симпатию и понимание к вышедшему на пенсию боксеру, чем его сын мог предполагать.

— Я думаю, что причина как раз в этом, — предположил он. — Реакция на то, чему он подвергался в прошлом.

Они нагнали Донну в конце пирса, в этом месте павильон расширялся и имел форму огромного шара. Обставленное мебелью просторное помещение было предназначено для прогулок, а также для того, чтобы наблюдать за морем в любую погоду. Художники и плотники работали внутри театра, и когда Ричард открыл дамам дверь, чтобы впустить их туда, они почувствовали резкий запах клея, краски и опилок.

Люси с восхищением осмотрелась вокруг, она была удивлена, что такое местечко могло существовать прямо рядом с морем. Пространство было похоже на маленький зрительный зал, только богато и необычно украшенный: позолоченные ангелочки, расправляющие свои крылышки, были изображены на сценической арке и вдоль балконов, на которых уже были установлены посадочные места. Здесь не было места для оркестра, и Люси спросила об этом у Ричарда.

— К сожалению…

— О, — задумчиво промолвила Люси. Затем послышалось снова: — О! — Когда он продолжил говорить, она решила, что можно попытаться устроиться в театр в качестве пианистки. — Вы уже назначили управляющего пирсом? — спросила она.

— Да, он постоянно находится поблизости. Его зовут Сэм Робертсон. Отличный парень, которого я взял по совету заместителя руководителя, работающего в бальном доме.

Донна выразила желание посмотреть, что находится за кулисами, и так как работа там была уже завершена, они смогли увидеть несколько раздевалок, одна из которых была предназначена для мужчин, а другая — для женщин. Раздевалки были тесными и узкими, для них в павильоне было выделено слишком мало места. Они показались Люси крошечными лабиринтами позади сцены, и она не завидовала тем, кому придется наскоро там переодеваться. Газовые лампы уже были вмонтированы, а на сцене была установлена рампа последнего дизайна.

Когда все трое вышли из павильона, они увидели панораму курорта, раскинувшуюся перед ними, а также долины Даунс вдали, и снова Донна вышла вперед, любуясь прекрасным видом, открывшимся их взору. Люси поздравила Ричарда с тем, что здание удалось на славу и как нельзя лучше вписалось в общий вид курорта.

— Я уверена, что вы еще не раз убедитесь в том, что идея создания пирса и театра была самой удачной.

— Для меня удача уже то, что он понравился вам, — ответил Ричард. Заметив ее быстрый взгляд из-под выгоревших на солнце ресниц, он уверился в том, что она все поняла.

Люси дважды заходила в бальный дом, прежде чем застала там Сэма Робертсона. Худощавый мужчина, которому было примерно двадцать лет, с тревожными, деловитыми глазами и небольшим ртом пригласил ее в кабинет. Не упоминая о том, что она знакома с Ричардом, потому что хотела устроиться на работу благодаря собственным заслугам, Люси сказала, что слышала, что в новый театр требуется пианистка, и она очень хотела бы занять эту должность.

— В таком случае мне нужно послушать, как вы играете, — ответил он.

Он провел ее в бальную комнату, в которой стояло огромное пианино, и она в течение двадцати минут играла на нем. С первой минуты ему все уже стало понятно, но было так приятно слушать, как она играет, будучи сам пианистом и сразу улавливая превосходное исполнение, он решил послушать замечательную мелодию еще немного. Конечно, она понравилась ему как женщина, и он подумал, что было бы неплохо иметь и труппе такую привлекательную пианистку, ее очаровательное личико и восхитительные волосы станут настоящей ценностью театра. А ее иностранное имя будет притягивать внимание к афишам.

— Вы приняты на должность пианистки, — сказал он ей, нагибаясь над пианино и внимательно глядя на нее.

Она была очень счастлива, и на душе стало легче. К сожалению, у нее не было собственных учеников, которых она могла бы обучать музыке. Уроки итальянского языка будут посещать только Рут и Джордж Холлэнды, но Люси понимала, что, работая еще и пианисткой в театре, улучшит свое материальное положение. Заработная плата была небольшой, но, во всяком случае, это лучше, чем ничего.

— Спасибо, мистер Робертсон, — поблагодарила Люси. — Когда мне следует встретиться со скрипачом, о котором вы упоминали ранее?

— Завтра в одиннадцать утра в моем кабинете. Вы можете начать репетировать вместе в театре, как только там завершат работу. — Он пожал Люси руку, проводил ее до дверей, а сам вернулся в кабинет, довольный своим выбором.

Скрипач, мистер Бернард Бартли-Джонс, был румяным джентльменом, который очень хотел пить, поэтому осушил полный стакан воды в офисе мистера Робертсона. Скрипач поприветствовал Люси по-старомодному, как раньше обращались друг к другу аристократы, от него неприятно пахло спиртным, как будто бы он только что вернулся из бара.

— Я к вашим услугам, мадам. — Его поклон, несмотря на полноту, был отменно выполнен, а его одежда, хотя и выглядела поношенной, была сшита из качественного материала. — Уверен, что наше сотрудничество будет радовать слух зрителей в такой же степени, как и вы будете восхищать их своей красотой.

— Мистер Робертсон сказал мне, что вы играли для самой королевы.