Кодекс «Альтмана» - Ладлэм Роберт - Страница 21

— Он только что потерял сознание, доктор. Внезапно. Буквально за минуту до этого он был...

— Он до сих пор не пришел в себя?

— Нет. Мы все в ужасе.

Надя торопливо провела его мимо разделенных перегородками отсеков, в которых служащие в мрачном молчании собирались расходиться по домам. Наконец они вошли в огромный безмолвный кабинет Насера Файди, президента и управляющего компании, пациента Камиля. Из кабинета открывался впечатляющий вид на город и далекую пустыню за Тигром и Евфратом. Камиль мельком посмотрел в окно и поспешил к Файди, который без чувств лежал на кожаном диване. Камиль проверил пульс и дыхание.

— Он умрет? — прошептала Надя.

Камиль не имел ни малейшего понятия, каким образом француженка привела Файди в это состояние, но знал, что это ее рук дело, поскольку она предупредила, что ему позвонят ровно в 16:45, и оказалась права. Он сомневался, что француженка заинтересована в смерти Файди, которая непременно вызвала бы официальное расследование. К облегчению Камиля, пульс Файди был ровным и сильным, лицо было обычного цвета. Он попросту потерял сознание. Вероятно, под воздействием быстродействующего, но, в сущности, безвредного препарата.

— Нет, — ответил Камиль Наде, — но мне нужно провести кое-какие анализы. — Он посмотрел на девушку. — Я должен раздеть его. Понимаете?

Надя покраснела:

— Разумеется, доктор.

— Благодарю вас. И проследите за тем, чтобы меня не беспокоили.

— Никто не отважится войти сюда. — Надя вышла из кабинета. Она будет охранять дверь, словно огнедышащий дракон.

Оставшись наедине с бесчувственным бизнесменом, Камиль торопливо подошел к стене с каталожными шкафами и отыскал там папку, о которой говорила француженка: «Летучий дракон», Шанхай". Внутри лежали четыре листа бумаги. Два письма из конторы «Тигра» в Басре с обращением к Ю Юнфу, президенту «Летучего дракон», по поводу доставки груза сельскохозяйственных орудий, химикатов, электроники и иных товаров на судне «Доваджер Эмпресс». Оставшиеся два — ответы Файди с инструкциями конторе в Басре о порядке расчетов с поставщиком. Больше в папке ничего не оказалось.

Сердце Камиля забилось от радости. Декларация, которую требовала француженка, либо не существовала вовсе, либо хранилась в Басре. Он задвинул ящик в шкаф и вернулся к пациенту.

Через двадцать минут Файди чуть слышно кашлянул, потом вздохнул. Его веки дрогнули. Камиль подошел к двери кабинета, распахнул ее и улыбнулся девушке, которая в смятении расхаживала снаружи.

— Можете войти, Надя. Он приходит в себя, теперь ему ничто не угрожает.

— Хвала Аллаху!

— Хвала Аллаху, — торжественно повторил Камиль. — Необходимо продолжить исследование пациента, произвести полный осмотр. Позвоните мне в контору, назначьте срок.

Камиль вновь улыбнулся. Его ждали щедрая награда и признательность. Он сообщит француженке, что, если ей нужна декларация, пусть отправляется в Басру. А сам он, разумеется, не может выехать туда, не вызвав подозрений. Все прошло как нельзя лучше, именно так, как он рассчитывал.

Глава 8

Шанхай

В темной гостиной, среди тяжелых старинных, но сохранившихся, как в музее, предметов обстановки, в одиночестве сидела красивая худощавая женщина маленького роста. Она свернулась клубочком в коричневом кожаном кресле. Ее блестящие черные волосы были собраны в простой пучок. В одной руке она держала полупустой бокал для бренди. Рядом с ней на столике из хромированной стали и слоновой кости стояла откупоренная бутылка коньяка «Реми Мартин». Большой кот смотрел на женщину с роскошного дивана, длиной едва ли не в половину огромной гостиной.

Глядя на женщину, можно было подумать, что она не замечает ни Смита, ни кота — вообще ничего. Она смотрела в пространство; на фоне массивной мебели она казалась совсем крошечной.

Смит обвел взглядом комнату, убеждаясь, что женщина действительно одна. Он ничего не увидел и не услышал. В доме царила зловещая тишина. Смит осторожно вошел в гостиную, все еще держа «беретту» двумя руками. Женщина подняла бокал и осушила его одним глотком. Она потянулась к бутылке, вновь наполнила бокал до половины, отставила бутылку и опять воззрилась куда-то вперед. Ее движения казались механическими, словно у робота.

Смит еще приблизился к ней, не издавая шума и по-прежнему держа пистолет наготове.

Внезапно женщина посмотрела прямо на него, и Смит понял, что откуда-то знает ее, где-то видел ее прежде. По крайней мере — ее лицо, китайское платье с высоким воротником, которое она носила, ее повелительный взгляд. Разумеется, он видел ее в фильмах. В китайских лентах. Эта женщина была кинозвездой. Ю Юнфу мог гордиться такой супругой. Впрочем, кем бы ни была эта женщина, сейчас она в упор смотрела на Смита, не обращая внимания на его пистолет.

— Вы американский шпион. — Она говорила по-английски без акцента. Она не спрашивала, а утверждала.

— Вот как?

— Муж предупреждал меня.

— Ю Юнфу здесь?

Женщина отвела глаза и вновь уставилась в пространство:

— Мой муж мертв.

— Мертв? Как он умер? Когда?

Женщина вновь повернулась к нему лицом и сделала то, чего Смит никак не ожидал. Она посмотрела на свои часы.

— Десять-пятнадцать минут назад. Как он умер, спрашиваете? Он мне не сказал. Вероятно, застрелился из пистолета, вроде того, что вы держите в руках. Все мужчины любят оружие, не правда ли?

Ее неестественное спокойствие, равнодушный, лишенный чувств голос обдали Смита холодом, будто порывистый ветер, задувший с ледника.

— Это из-за вас, — продолжала женщина. — Они боялись вас. Ваше появление здесь могло вызвать вопросы, на которые они не хотели отвечать.

— Кто «они»?

Женщина вновь осушила бокал.

— Люди, которые велели моему мужу убить себя. Они сказали, что он должен умереть ради меня и моих детей. Ради семьи. — Она рассмеялась. Ее смех прозвучал резко и внезапно, словно взрыв. Это был жуткий хохот, скорее похожий на лай. В нем не было веселья, только горечь. — Они отняли у него жизнь, чтобы спастись самим. И, заметьте, не от опасности, а от воображаемой опасности. — Она язвительно улыбнулась Смиту. — И вот вы здесь, ищете моего мужа. Точь-в-точь как его предупреждали. Они всегда знают, когда их интересам грозит опасность.

Смит решил сыграть на ее чувствах:

— Если вы хотите отомстить за него, помогите мне разоблачить этих людей. Мне нужен документ, хранившийся у вашего мужа. С его помощью я докажу, что эти люди — международные преступники.

Женщина задумалась. В ее взгляде угадывалась работа мысли. Она присмотрелась к лицу Смита, словно пытаясь понять, не готовит ли он ей западню. Потом она пожала плечами, взяла бутылку, наполнила бокал до краев и отвернулась.

— Наверху, — деревянным голосом произнесла она. — В сейфе, в нашей спальне.

Больше женщина не смотрела на Смита. Она потягивала коньяк, глядя в темную пустоту над головой, словно там таились вопросы, которые она не в силах прочесть.

Смит изумленно смотрел на нее. Что это — спектакль с целью заманить его на второй этаж, где ему устроили западню?

Все это не имело значения. В конце концов, Смит пришел сюда за документом, который лежит в сейфе. Слишком многое поставлено на карту. Он вышел из гостиной, пятясь и полуобернувшись, поводя «береттой» из стороны в сторону, готовый отразить нападение как из комнаты, так и из темного коридора. Но в доме по-прежнему было тихо, как в могиле.

Он поднялся на лестничную площадку второго этажа. Тени здесь были гуще, поскольку из-за отсутствия окон сюда не проникал лунный свет. Тут также ничто не двигалось, не было ни запаха порохового дыма, ни трупов. Единственный звук доносился снизу — звяканье бутылки о бокал в гулкой гостиной, где убитая горем женщина наливала себе очередную порцию коньяка.

Хозяйская спальня помещалась в дальнем конце коридора. Она имела обычные размеры, вся обстановка здесь была китайской — кровать с шестью столбиками и пологом времен конца династии Мин, две кушетки той же эпохи; платяные шкафы и туалетный столик династии Цин, а также кресла и невысокие столики других династий. Вся мебель была сплошь отделана резьбой и изящными украшениями в китайском стиле. Кровать и стены были покрыты шелком и парчой. Во всех углах стояли декоративные ширмы.