Серебряный орел - Кейн Бен - Страница 7

Децим Брут находился в Равенне при Цезаре, военачальнике, который намеревался вернуться в Рим. Цезарь любил зимовать в Равенне, удобно расположенной примерно на полпути от столицы к границе с Трансальпийской Галлией. Там, окруженный своей армией, он мог контролировать политическую ситуацию. За рекой Рубикон это разрешалось. А вот переправиться через Рубикон, не сложив с себя военного командования, то есть войти в пределы Италии во главе войска, было бы государственной изменой. И потому каждую зиму Цезарь ждал и наблюдал. Сенату это не нравилось, но ничего поделать он не мог, а Помпей, единственный человек, обладающий достаточной военной мощью, чтобы выступить против Цезаря, тихо выжидал. Положение менялось ежедневно, но одно оставалось неизменным. Постоянная тревога.

И потому новости, которые принесла Доцилоза, удивили Фабиолу.

— В Трансальпийской Галлии начался мятеж, — сообщила Доцилоза. — Во многих местах идут тяжелые бои. Вероятно, в завоеванных городах убивают римских поселенцев и торговцев.

Узнав о новой опасности, нависшей над Брутом, Фабиола почувствовала приступ паники. Медленно вдохнула и выдохнула — это ей всегда помогало успокоиться. Подумай о том, чего тебе удалось избежать, сказала она себе. Бывало и хуже. Много хуже. Ей было тринадцать лет, когда первый хозяин, злобный садист Гемелл, продал ее в дорогой публичный дом. Сохранив ей девственность — как позже выяснилось, к счастью. И, что всегда терзало ее еще сильнее, в тот же день в школу гладиаторов был продан ее брат-близнец Ромул. Стоило вспомнить об этом, и сердце резанула боль. А она была вынуждена почти четыре года продавать свое тело в Лупанарии. Тогда я не позволяла себе терять надежду. Фабиола благоговейно взглянула на изваяние, стоявшее на алтаре. И Юпитер спас меня от той жизни, которую я так презирала. Спасение явилось в облике Брута, самого восторженного из поклонников красавицы-проститутки, который за большие деньги выкупил ее у Йовины, хозяйки публичного дома. Невозможное всегда возможно, говорила себе Фабиола, чувствуя, как к ней возвращается спокойствие. С Брутом все будет в порядке.

— Я-то думала, что Цезарь завоевал всю Галлию, — сказала она.

— Ну да, так всегда говорили, — пробормотала Доцилоза.

— Но там же никогда не прекращались волнения, — парировала Фабиола. Самый отважный из всех римских военачальников, которому издавна помогал Брут, не раз усмирял возмущения в покоренной провинции. В Риме уже считали, что эта кровопролитная кампания наконец-то завершилась. — Что же там стряслось?

— Вождь Верцингеторикс созвал ополчение племен, — ответила Доцилоза. — И под его знамена собрались уже десятки тысяч.

Фабиола нахмурилась. Нет, не такие новости она рассчитывала услышать. Бо?льшая часть сил Цезаря находилась на зимних квартирах в Трансальпийской Галлии, и потому военачальник действительно мог попасть в трудное положение. Галлы были могучими и доблестными воинами, они отчаянно сопротивлялись римским завоевателям и терпели поражения лишь из-за выдающегося тактического искусства Цезаря и великолепной дисциплины легионов. Если племена и в самом деле объединились, то восстание могло обернуться катастрофой для римлян.

— И это еще не все, — продолжала Доцилоза. — В горах на границе выпало много снега.

Фабиола поджала губы. В одном из последних писем Брут сообщал, что собирается вскоре навестить ее. Теперь же визит, судя по всему, откладывается.

А если Цезарю не удастся вовремя добраться до своих войск и подавить мятеж до весны — жди больших и самых разных бед. Верцингеторикс ловко выбрал время, сердито думала Фабиола. Если восстание окажется успешным, то все ее так тщательно продуманные планы пойдут прахом. Несомненно, в будущей войне предстояло погибнуть многим тысячам, но ей не следовало думать о цене победы. Этим людям суждена была смерть, независимо от ее желаний. Удастся Цезарю одержать скорую победу — меньше будет кровопролития. Фабиола отчаянно желала полководцу успеха, потому что тогда Брут, его преданный сторонник, заслужил бы новую славу. Но дело было не только в этом. У Фабиолы имелись собственные планы, и ей было не до жалости. Если Цезарь преуспеет, то ее звезда взойдет еще выше.

Она почувствовала укол совести из-за того, что первая ее мысль была не об опасности, угрожавшей Бруту. Он ведь не только опытный, умелый воин, но и выдающийся храбрец. В предстоящей войне его могли ранить или даже убить. Такое было бы нелегко перенести, сказала она себе и вновь мысленно обратилась к богам. Фабиола никогда не позволяла себе любить кого бы то ни было, но к Бруту испытывала искреннюю привязанность. Он всегда был добрым и нежным, даже в день их первого знакомства, когда лишил ее девственности. Она улыбнулась. Решение обратить свое очарование именно на него оказалось очень разумным.

В прошлом у нее было много подобных клиентов, могущественных аристократов, покровительство любого из них гарантировало бы продвижение в высшие слои римского общества. Фабиола же все время думала о своей цели, и это помогло ей не опуститься, несмотря на всю низменность ее занятия. Мужчины использовали тело Фабиолы, а она научилась получать от них то, что они могли дать взамен: золото, сведения и, самое главное, влияние. Брут отличался от большинства клиентов, и потому отношения с ним давались Фабиоле много легче. А окончательно склонила чашу весов в его пользу близость Брута к Цезарю, видному политику, интерес к которому возник у Фабиолы, когда она подслушивала беседы аристократов, отдыхавших в бассейне Лупанария. В «постельных» разговорах, которыми она развлекала своих утомившихся клиентов, также то и дело возникали многообещающие намеки на Цезаря. Возможно, сам Юпитер повелел, чтобы она стала любовницей Брута, думала Фабиола. Однажды, побывав вместе с Брутом на приеме у одного из высших сановников Рима, она увидела статую Цезаря, который показался ей очень похожим на Ромула. И с тех пор в уме Фабиолы угнездилось жгучее подозрение.

Но Доцилоза вновь заговорила и вернула ее к действительности:

— Когда новость о мятеже Верцингеторикса дошла до Рима, оптиматы устроили торжество. Почетным гостем там был Помпей Великий.

— О всевышние боги… — пробормотала Фабиола. — Неужели это еще не все?

Врагов у Цезаря хватало с избытком, они имелись повсюду, но больше всего их было в столице. Триумвират, управлявший Республикой, распался после гибели Красса, и с тех пор Помпей, судя по всему, не знал, что предпринять, чтобы принизить военные успехи Цезаря. А они сопутствовали Цезарю постоянно. Теперь же оптиматы, группа политиков, давно уже боровшихся против Цезаря, принялись откровенно обхаживать Помпея, его единственного соперника. У Цезаря все еще оставались шансы сделаться новым правителем Рима, но только если удастся быстро подавить восстание Верцингеторикса и сохранить достаточную поддержку в Сенате. Внезапно Фабиола почувствовала себя беззащитной. В маленьком мирке Лупанария она была важной персоной. Вне его, в реальном мире, — никем. Если Цезарь утратит влияние, то и Брут — также. А без его поддержки останется ли у нее хоть какой-то шанс преуспеть в жизни? Если, конечно, она не продаст себя кому-то другому. От этой мысли Фабиолу даже замутило. Лет, проведенных в Лупанарии, хватило ей на всю жизнь.

Нужно было принимать решительные меры.

— Я должна посетить храм на Капитолийском холме, — объявила Фабиола. — Нужно принести жертвы и помолиться, чтобы Цезарь смог побыстрее разгромить мятежников.

Доцилоза постаралась не выдать своего изумления.

— Плавание в Рим займет самое меньшее неделю. А если море бурное, то и больше.

Фабиола сохранила внешнюю безмятежность.

— В таком случае отправимся по суше.

Теперь уже ее немолодая собеседница по-настоящему опешила.

— Так ведь нас изнасилуют и убьют! Этим и кончится путешествие. Дороги полны грабителей.

— Не больше, чем улицы Рима, — быстро ответила Фабиола. — Кроме того, мы можем взять троих телохранителей, которых оставил нам Брут. Они надежно защитят нас.