Забытый легион - Кейн Бен - Страница 7

Во время кровавого правления Суллы опасность грозила любому инакомыслящему. Сулла, первым из всех полководцев решившийся ввести солдат в Рим, казнил всех, кто мог встать на его пути. За это его прозвали «мясником».

Молодого человека спасли от смерти только ум и воля. Благодаря непрестанным усилиям он обзавелся множеством богатых и влиятельных друзей и теперь считался восходящей звездой римского политического небосклона. На него стали обращать внимание такие великие люди, как Катон и Помпеи Великий. Марк Лициний Красс, один из наиболее заметных людей в Риме, оказывал ему большую финансовую помощь, но молодой политик нуждался и в поддержке менее известных личностей. А сейчас ему представилась хорошая возможность показать, кто главный в компании.

Заставив Целия подчиниться, стройный усилил влияние и на друзей всадника. Для быстрого подъема по служебной лестнице ему требовались послушные союзники. Желающих править в столице хватало, но консулами могли стать лишь немногие. Если он поведет игру правильно, то в один прекрасный день сможет стать одним из них…

Он вернулся к действительности.

— Ступай домой. Пока тебя не нашел кто-то менее милостивый.

На лице рабыни мелькнуло недоверие, но тут же исчезло.

— Спасибо, господин. — Она видела кинжал и знала, как легко он может пустить его в ход.

— Торопись, если не хочешь угодить в Тибр. — Мысль убить девушку не приходила ему в голову, стройный не был хладнокровным убийцей. Он повернулся и ушел.

Девушка ждала, пока все звуки не исчезли в ночи. Потом она запахнулась в рваную тунику и побежала по темным улицам к дому хозяина. За позднее возвращение и потерю корзины с едой Гемелл сделает с ней такое, что уже случившееся покажется ей цветочками. Но больше идти ей было некуда.

Девять месяцев спустя…

Гемелл открыл дверь без стука и вошел в маленькую комнату. С его лица катился пот. Купец посмотрел на младенца, лежавшего на койке.

Вельвинна, кормившая другого близнеца, смотрела на хозяина со смесью страха и ненависти.

— Еще один лишний рот! Спасибо и на том, что это девчонка, — проворчал Гемелл. — Если мне повезет, она унаследует твою внешность. Тогда через несколько лет я смогу продать ее в публичный дом.

Он повернулся к Вельвинне. Лицо молодой матери сморщилось в предчувствии недоброго.

— Завтра вернешься на кухню. Двух дней отдыха более чем достаточно!

Вельвинне оставалось только подчиниться. Измученная тяжелой беременностью, она должна была разжигать очаг и мыть полы. Другие рабыни помогали ей всем, чем могли.

— Если будешь плохо работать, — пригрозил Гемелл, — я выброшу обоих твоих щенков на помойку.

Новорожденных выбрасывали на общественные помойки только самые бедные из граждан. Вельвинна крепко прижала ребенка к себе.

— Я буду хорошо работать, господин!

— Вот и отлично. — Гемелл наклонился и сжал ее грудь. — Я приду этой ночью, — буркнул он. — И пусть твое отродье только попробует пикнуть!

Молодая мать до крови закусила губу, пытаясь сдержаться.

Купец постоял на пороге, бросил на нее похотливый взгляд и ушел.

Она посмотрела в лицо мальчику.

— Ешь, мой маленький Ромул, — прошептала Вельвинна.

У ее близнецов не будет ни золотых булл, ни торжественного наречения на девятый день жизни. Эти дети — не граждане, а такие же рабы, как она сама. Она не может дать мальчику ничего, кроме молока.

— Расти здоровым и сильным.

Чтобы в один прекрасный день ты мог убить Гемелла.

И стройного патриция.

Глава III

ОЛИНИЙ

Северная Италия, 70 г. до н. э.

День виналии рустики пришел и ушел, но Тарквинию так и не представилось возможности выбраться из латифундии и посетить Олиния. В обычное время он обрадовался бы пышному празднику урожая, продолжавшемуся несколько дней. Однако в этом году многое сложилось по-другому. Вина и еды было вдоволь, но Целий позаботился о том, чтобы праздник прошел скромно. Как и предсказывал Декстер, мяса работникам не досталось. Что-что, а возможности сэкономить лишний сестерций этот аристократ не упускал. Нетерпение Тарквиния росло. Ему отчаянно требовалось поговорить с гаруспиком о своем сне, который повторялся снова и снова. Но молодой человек не смел уйти без разрешения, потому что Декстер знал о его желании подняться на гору. Помимо всего прочего, в обязанности надсмотрщика входило наказание работников, нарушавших приказы Целия. Случалось, что после его побоев люди не выживали.

Как-то рано утром недели через две после разговора с Декстером молодого этруска вызвали в облицованную камнем контору Целия. Тарквиний обрадовался. Наконец что-то начало меняться. Но находиться рядом с властным римлянином было страшновато. Почему-то владелец имения Тарквинию очень не нравился, а сон только подкреплял это чувство.

Целий изучал какой-то пергамент, лежавший на письменном столе, и долго не обращал на него внимания. Тарквиний ждал, с любопытством рассматривая убранство большой квадратной комнаты. По сторонам низкого алтаря находились статуи греческих богов. В нише стоял бюст какого-то мужчины с крючковатым носом и пронзительным взглядом, расположенный так, чтобы его видел каждый вошедший. На гвоздях висели мечи и щиты — военные трофеи Целия. Оружие, напоминавшее, что мир не ограничивается пределами латифундии, возбуждало воображение Тарквиния. Он многому научился у Олиния, но лишь в теории. А эти предметы были реальными.

Наконец аристократ посмотрел на него. Он не заметил интереса Тарквиния.

— За последнее время погибло слишком много скотины, — сказал он, постукивая по зубам указательным пальцем. — Даю тебе три дня. За это время добудешь полдюжины волчьих шкур. Я повешу их на стену.

— Шесть волков за три дня? — поразился Тарквиний.

«Почему именно сейчас? — подумал он. — О том, что волки сильно обнаглели, я сообщил Целию еще месяц назад».

— Верно. — Тон Целия был ледяным. — Может быть, поручить это кому-нибудь другому? У меня полно лентяев, которые с радостью сбегут с уборки.

— Я справлюсь, господин, — быстро ответил Тарквиний. Это поручение позволяло ему добыть мясо для Декстера.

Целий махнул рукой, отпуская его.

Когда Тарквиний дошел до порога, рыжий заговорил снова:

— Не уложишься вовремя, прикажу распять тебя на кресте.

— Господин… — Ошеломленный этруск уставился на Целия. Угроза казалась искренней.

— Ты меня слышал, — добавил рыжий, глаза которого превратились в темные щелки.

Тарквиний кивнул и закрыл за собой дверь. Встревоженный загадочной репликой, он пошел домой, собрал кое-какие принадлежности и взял лук с колчаном стрел. Мысль о скорой встрече с Олинием грела ему душу. Широко улыбнувшись, он поцеловал мать и вышел из имения.

В рощицах на склонах холма суетилось множество рабов, собиравших урожай. Первые оливы привезли из Греции несколько веков назад. Зеленые оливки и их ценное масло были основной статьей дохода Рима.

«Почему же Целий не расширил посадки? Это помогло бы ему нажить немалое богатство», — в который раз подумал Тарквиний.

— Не забудь про уговор! — крикнул вилик, увидев Тарквиния. — Не то пошлю тебя работать на мельницу! — Молоть муку было еще более изматывающим делом, чем жатва, обычно этим занимались провинившиеся. — Хорошо, что ты идешь наверх, — зловеще добавил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Стариком интересуется Красс. Одни боги знают почему.

Не успел Тарквиний открыть рот, как надсмотрщик отвернулся и начал выкрикивать приказы.

Какое дело было до Олиния Марку Лицинию Крассу?

Этот несметно богатый аристократ годом ранее разбил Спартака, предводителя восстания рабов, которое чуть не сокрушило Рим. Однако все считали, что эту победу искусно приписал себе Помпей Великий, его главный соперник. Эта ложь позволила Помпею провести триумф, в то время как Красс был вынужден довольствоваться всего лишь пешим парадом. В последующие месяцы разгневанный Красс так и не смог восстановить свое политическое преимущество.