Дорога в Омаху - Ладлэм Роберт - Страница 30

Величественная риторика была неожиданно прервана отчаянными воплями. Приглушаемые сперва отдаленным транспортом, проносившимся по шоссе, они постепенно становились все громче, и вскоре к ним присоединился топот бегущих ног.

– Пэдди, Пэдди! Я видел лимузин. Где ты, Пэдди? Христа ради, отзовись… Ответь мне, Лафферти!..

– Да здесь я, Сэм! Маршируй побыстрее, солдат!

– Что? – послышался из-за угла здания голос Дивероу и вдруг осекся, будто Сэму не хватило воздуха. Прежде чем он успел разглядеть, кто эти тени, Патрик Лафферти рявкнул типично по-сержантски:

– Смирно, малыш! Я представляю тебя величайшему человеку нашего времени, генералу Маккензи Хаукинзу!

– Привет, Сэм!

Дивероу замер, словно его хватил паралич. Сил у него оставалось ровно на то, чтобы издавать глухие, клокочущие стоны. Рот его был широко разинут, глаза от ужаса выкатились из орбит. И вдруг, напоминая собой перепуганную цаплю, юрист, размахивая в панике руками, ринулся через площадку для парковки машин в сторону заходящего солнца.

– За ним, солдаты мои!

– Во имя бога, догони его, Пэдди!

Помощники Хаука оказались проворней старого шофера Арона Пинкуса. Дези-Один схватил Сэма в опасной близости от кузова проносившегося мимо грузовика. Дези-Два вцепился Дивероу в голову и, сорвав с него галстук, заткнул его Сэму в рот.

– Мальчик мой! – закричал сержант-артиллерист Патрик Лафферти, которого неожиданно осенила новая мысль. – Это просто позор, как ведешь ты себя! Неужто так выказывают уважение одному из величайших людей, которые носили когда-либо военную форму?

– М-м-м! – протестующе промычал Сэмюел Лансинг Дивероу и закрыл глаза, чтобы не видеть своего поражения.

Глава 8

– Славное помещеньице, командир Пинкус! Право, славное! – объявил Маккензи Хаукинз, выходя из спальни гостиничного номера, где возобновилась конференция «круглого стола». Прежний неописуемого вида серый габардиновый костюм генерала был заменен индейскими одеяниями из оленьих шкур, включая расшитую бисером куртку уопотами. Но головного убора из перьев на нем, однако, не было. – Похоже, вы действительно располагаете отличной в стратегическом отношении штаб-квартирой.

– Я держу это место для деловых встреч, а также потому, что Шерли нравится, где оно расположено, – произнес Арон с отсутствующим видом, концентрируя внимание на бумагах, разбросанных во множестве на письменном столе перед ним. Его глаза за толстыми стеклами очков расширились в предвкушении интересного материала. После короткого молчания он заметил все тем же ровным тоном: – Это все невероятно!

– Ну, сэр, побывав с Уинстоном в Чекерсе[59], я бы не стал утверждать этого, – не удержался Хаук, неправильно интерпретировав его фразу. – Я просто сказал, что здесь мило. Но не более того. Потолки, по правде говоря, не такие уж высокие, а развешанные по стенам гравюры на исторические темы далеко не высшего качества, не соответствуют обоям и обивке и не точны в деталях…

– Мы в Бостоне стараемся познакомить туристов с нашим прошлым, генерал, – пробормотал Пинкус, пытаясь не отвлекаться от документов. – Что же касается точности, то она имеет мало общего с аутентичностью среды.

– «Данте, переходящий через реку»…

– Поглядите на «Бостонскую гавань», – посоветовал Арон, переворачивая лист, и тут же, снимая очки и устремляя свой взгляд на Маккензи, закричал возбужденно: – Где вы раздобыли это? Кто тот замечательный специалист в области права и истории, сумевший соединить эти две дисциплины? Кому обязан своим рождением этот документ?

– Ему, – отозвался Хаук, указывая на Дивероу, сидевшего в близком к шоку состоянии на кушетке в десяти футах от них между своими телохранителями, Стошем и Кнутом. Руки и ноги у него были свободны, так что при желании он мог бы ими двигать, но рот был залеплен клейким пластырем шириной дюйма в три. Конечно, генерал Хаукинз настоял на том, чтобы во исполнение Женевской конвенции по обращению с военнопленными губы Сэма смазали вазелином. По правде говоря, никто не в силах был более выносить обличительные речи Дивероу, включая и боевитых адъютантов генерала Дези-Один и Дези-Два, вытянувшихся в струнку позади кушетки и упиравшихся по-военному руками в бока.

– Это действительно сделал Сэмюел? – переспросил недоверчиво Арон Пинкус.

– Ну, не он один. Но он вдохновлял всех на эту работу и поэтому вполне может быть назван автором данного документа.

– М-м-м! – послышался заглушенный пластырем протестующий вопль. Дивероу рванулся вперед, но, зацепив за кушетку ногой, грохнулся на пол лицом вниз. Когда же, выражая гримасами чувство ярости, которое вызывал у него Хаук, Сэм встал на ноги, генерал отдал команду:

– Адъютанты, занять позиции!

Как настоящие командос, оба Дези, Один и Два, ловко перескочили через кушетку, использовав в качестве точки опоры один – ее край, а другой – голову Кнута, и мгновенно преодолели расстояние, отделявшее их от Сэма. Обездвижив его и прижав к полу, они посмотрели на Хаука в ожидании дальнейших указаний.

– Прекрасно выполнено, джентльмены!

– Ясно, что вы рекрутировали их из своего персонала, генерал, – сказал Пинкус с восхищением, вставая из-за стола. – Они из какого-то диверсионного подразделения?

– Судя по их манере изъясняться, – ответил Маккензи, – они специалисты по охране аэропорта… Поднимите его, ребята, посадите на стул перед письменным столом и встаньте по бокам.

– Послушайте, вы, двое, – мягко, но не без упрека проговорил Арон, обращаясь к озадаченным бостонским телохранителям Сэма. – Я не собираюсь вас осуждать, но мне кажется, что вы многому могли бы научиться, наблюдая, как умело действуют эти ребята. Их опыт был бы вам полезен, поскольку, судя по всему, это имеет прямое отношение к вашей работе. Солдаты генерала Хаукинза демонстрируют недюжинную смекалку, и их ненасильственная тактика, – например, освобождение вас от брюк, – весьма впечатляет.

– Эй, команданте, – широко улыбнулся Хауку Ди-Два, – если ты снимать с гринго его штаны, он ведь не побежать на улица и не начинать кричать во весь глотка, верно?

– Верно, капрал. Только вот что: казарменный юмор не уместен, когда речь идет о выведенном из строя противнике.

– Прекрасно! – взвизгнул Ди-Один.

– Генерал, – сказал Пинкус, – думается мне, что пора бы уже, если только вы сочтете это возможным, включить Сэмюела в состав участников нашего с вами совещания.

– Сэр, я полностью разделяю вашу точку зрения! – отозвался Хаук. – Хотя наши дискуссии носят строго конфиденциальный характер, это вовсе не означает, что молодой человек не может принимать в них участие.

– Не могли бы вы рассмотреть вопрос о том, сколь целесообразно привязывать его к стулу, как делал это прежде мистер Лафферти, – простите, сержант Лафферти?

– В таком случае вы, должно быть, удаляли своего артиллериста на время беседы с Сэмом, не так ли?

– Артиллериста?.. Ах, да… сержанта… Да, удалял.

– Сейчас нет нужды привязывать его, потому что здесь я… Адъютанты, встать! Вы свободны пока!

– Эй, чудак-человек, нам и тут неплохо!

– А про жратву, капралы, забыли? Набейте себе брюхо и через час возвращайтесь назад. – Маккензи извлек из-под своих оленьих шкур пачку денег и передал несколько купюр бойцу под кличкой Ди-Один: – Ввиду ваших особых заслуг добавляю это к вашему ежедневному содержанию.

– Это наш динеро?[60] – спросил Ди-Два, поглядывая хмуро на банкноты.

– Дополнительная оплата, капрал. Сверх того, что вы получите позже. Слово генерала!

– О’кей, grande h’enerale! – отозвался Ди-Один. – Мы брать все, но когда ты давать?

– Не будем, парень, нарушать субординации, хотя наше столь тесное сотрудничество во время осуществления этой миссии и допускает известную степень товарищества, которое, впрочем, другим может показаться непонятным.