Правосудие во имя любви - Бакстер Мэри Линн - Страница 11

— Кейт, ты меня слышишь? Тебя опять тошнит?

— Нет, ничего. — У нее раскалывалась голова.

Энджи понимающе вздохнула:

— Все ясно: о Томасе задумалась.

— Нет, я задумалась о родителях.

— А Томас что?

Томас. Кейт задохнулась. Если она действительно беременна, как он себя поведет? Энджи не могла сдержаться:

— Если бы я до него добралась, я бы ему…

— Прекрати, Энджи. Не говори так о нем. Я ведь тоже виновата.

Энджи поджала губы:

— Очень сомневаюсь.

— Но это так.

— Ты слишком наивна, вот и все.

— Я его люблю.

— Как ты сказала?

— Именно так.

В эту минуту в комнату вернулась Роберта и обратилась к Кейт:

— Тебе получше?

Кейт кивнула.

— Вот и хорошо. Вымой лицо, приведи себя в порядок — и поедем к доктору.

VIII

Кейт всем телом сотрясалась от рыданий. У нее не осталось сил сдерживаться.

— Ну-ка, дорогуша, хватит слезы лить, — Роберта заговорила профессиональным тоном.

— Как же… я… — Кейт силилась что-то сказать, но не могла.

Она беременна. У нее будет ребенок. Господи, да как же не плакать, если она — в шестнадцать лет, без мужа — забеременела? Наверно, со стороны это выглядит как посмешище. В самом деле, они с Энджи не раз хихикали в уголке, когда у других девчонок случалось такое несчастье. Вот Бог ее и наказал. Папа всегда предупреждал. Она раскачивалась взад-вперед, не поднимаясь с дивана, и громко всхлипывала.

— Кейт, послушай меня внимательно, — сказала Роберта уже серьезно, — тебе опять станет плохо. Постарайся взять себя в руки.

— Кейт, мама права, надо успокоиться. Что уж теперь поделаешь.

Слова Энджи наконец-то дошли до Кейт. Не распрямляя сгорбленной спины, она подняла голову и посмотрела на подругу. Энджи всегда попадала в самую точку. Но Кейт не могла унять истерику.

— Вот, держи, — Энджи протянула ей целую пачку бумажных платков. — Хорошо, что я такая запасливая, а иначе тут был бы настоящий потоп.

Неловкая шутка, как ни странно, приободрила Кейт. Ее губы тронула слабая улыбка. Она с трудом набрала в легкие побольше воздуха и испытала минутное облегчение.

Роберта и Энджи не отходили от нее с того момента, как доктор подтвердил, что она беременна.

Сейчас Кейт сидела на диване у них в гостиной, а они хлопотали вокруг нее и пытались заглянуть в недалекое будущее. Кейт хотелось только одного: забиться в какую-нибудь нору и умереть.

Ощущение пустоты и безнадежности было для нее не внове. Она испытывала его всякий раз, когда отец поднимал руку на маму, когда в праздничные дни она сидела дома из-за того что ей нечего было надеть и никто ее никуда не приглашал. Она переживала такое же чувство и тогда, когда одноклассницы потешались над ее нищенскими обносками, взрослой фигурой и старательностью в учении. Но каким мелким все это казалось теперь, когда на ее долю выпало настоящее испытание.

— Кейт, милая, я понимаю, что это кошмар, — сказала Роберта, — но жизнь на этом не кончается.

— Кончается, — только и смогла произнести Кейт, размазывая слезы по щекам.

Энджи присела рядом с ней.

— Попей лимонада. Сразу станет легче. — Она откупорила жестяную банку.

Кейт сделал пару глотков и отставила банку в сторону. Ей уже никогда не станет легче.

— Тебе придется рассказать все родителям. — Слова Роберты растворились в мертвой тишине. Кейт безмолвно пошевелила губами. Оцепенение сменилось неистовой дрожью.

— Ну-ну-ну, держись! — Энджи неумело погладила ее по плечу и вопросительно посмотрела на мать.

Роберта жестом приказала дочери замолчать, села рядом с Кейт и обняла ее.

— Я знаю, на это трудно решиться, но ничего не поделаешь, надо им признаться.

Кейт отшатнулась, как загнанный зверек:

— Я… не смогу.

— Но дело в том…

— Умоляю вас, миссис Стрикленд, не заставляйте меня этого делать. — От одной мысли о том, что надо будет признаться отцу, ее охватывал животный ужас. Его ярость будет страшной. Он изобьет ее так, что ребенок уже не появится на свет. А может, пусть так и будет? — спрашивала себя Кейт. Тогда все решится само собой. Нет, так нельзя. Она только сейчас осознала, что в ней теплится новая жизнь. Словно защищая ее, она положила руку на живот.

— Ты не думала о том, чтобы сделать аборт?

Слова Роберты опять упали в тишину, более глубокую и зловещую, чем прежде.

— Ой, мама, — пискнула Энджи, не спуская глаз с Кейт, потом взяла Кейт за мокрую, безжизненную руку и крепко сжала.

— Кейт! — окликнула Роберта, думая, что та ее не слышит.

— Нет, не думала.

— Наверное, надо иметь в виду такую возможность. Если ты отказываешься сказать родителям, тогда это — единственный выход.

— А… как это? — выдавила Кейт.

— Как делается аборт? — переспросила Роберта.

Кейт кивнула.

— Миссис Стрикленд, это больно?

Роберта раздумывала.

— В целом процедура не из приятных, но не очень болезненная. И длится, как правило, всего пять-десять минут. — Она перевела дыхание. — Сначала врач проводит гинекологический осмотр, потом вводит обезболивающее.

— Разве при этом не усыпляют?

— Нет, ни в коем случае.

Кейт снова положила руки на живот и содрогнулась.

— А что потом?

— При помощи пластиковой трубки врач делает так называемую вакуумную аспирацию. Чтобы тебе было понятно — содержимое матки высасывается под давлением.

Кейт задохнулась и широко раскрыла глаза:

— Я не смогу на это решиться. Папа меня, может, и не убьет, а вот Бог точно убьет.

Роберта совсем расстроилась:

— Милая моя, не надо говорить такие вещи. Это все не так.

Кейт не собиралась спорить. Она-то знала, что все именно так и будет. Ей стоило отчаянных усилий принять решение.

— Ну, хорошо, Кейт, — сдалась Роберта, — больше я ни на чем не настаиваю.

— А ты Томасу скажешь? — спросила Энджи.

Кейт поймала на себе ее встревоженный взгляд:

— Ты считаешь, не надо?

Энджи опустила голову:

— Ой, Кейти, не спрашивай меня. Я бы… — она умолкла.

— Непременно надо сказать Томасу, — Роберта умелыми движениями массировала лоб Кейт. — Как-никак, он к этому причастен.

— Подлюга, — пробормотала Энджи себе под нос.

Кейт не расслышала:

— Что-что?

— Так, ничего, — пожала плечами Энджи.

— Вот и не болтай, — одернула Роберта.

Кейт смотрела в пространство.

— Томасу я скажу завтра. Мы пойдем в церковь — его отец будет читать проповедь.

Энджи только закатила глаза. Роберта плотно сжала губы.

Кейт прочла их мысли и несмотря на всю свою благодарность им обеим почувствовала прилив гнева. Они хотели возложить всю вину на Томаса, выставить его подлецом. Завтра она ему все расскажет, и тогда они узнают, каков он на самом деле. Она не знала точно, что он ответит, но не сомневалась: он придумает, как им поступить. Одной ей не под силу решить, что делать дальше. Они должны принять решение вместе. Ведь он ее любит — она не забывала об этом ни на минуту.

— Живот не болит? — спросила Роберта.

— Немного мутит, но рвоты, кажется, больше не будет. — Кейт обессилела.

— Ну и ладно. Вымой еще разок лицо и поедем домой.

При слове «домой» у Кейт мурашки побежали по коже. Она не хотела ехать домой. Вдруг родители по ее виду догадаются, что она согрешила с Томасом?

— Кейт, Кейт, не волнуйся, — Роберта словно читала ее мысли. — Они ничего не узнают, пока ты сама не расскажешь. В первые месяцы ничего не заметно.

Кейт снова залилась слезами:

— Просто не знаю, что бы я делала, если бы не вы… и Энджи.

Роберта погладила ее по руке и ободряюще улыбнулась:

— Хорошо, что мы были рядом.

Когда Кейт вымыла лицо и причесалась, силы начали возвращаться к ней. Но ее веки покраснели и распухли. Она могла рассчитывать только на обычное невнимание и равнодушие родителей.

— Девочка моя, надо подумать о будущем. Ты понимаешь меня? — голос Роберты отрезвил Кейт, когда они вдвоем шли к машине.