Директива Джэнсона - Ладлэм Роберт - Страница 34

Стиснув зубы, Джэнсон с трудом скользил вниз, изо всех сил стараясь не отставать от остальных. Веревка то обвивала удавом грудь, сдавливая дыхание, то впивалась в теряющие упругость мышцы. Спуск без страховочного устройства, пришел он к выводу, это так же естественно, как роды. И то и другое роднила невыносимая боль. Руки ныли от постоянного напряжения; однако Джэнсон понимал, что, если выпустить веревку, ничего не останется между ним и скалами внизу.

Надо продержаться еще совсем чуть-чуть. Джэнсон твердил себе, как заклинание, что у основания скалы их ждут остальные члены команды, в сверхлегком жестком непотопляемом катере, доставленном на борту «БА-609». Боевые товарищи полны сил и готовы действовать. В их руках Джэнсон, Катсарис и освобожденные заложники будут в безопасности. Если только им удастся до них добраться.

Застывший, как лед; прозрачный, как вода.

Секунды тянулись часами. Джэнсон слышал, как члены отряда прикрытия высвободили Петера Новака из упряжи и перенесли его на катер.

Времени оставалось в обрез. Даже если у преследователей и остаются какие-то сомнения по поводу того, куда скрылись беглецы, закрепленные на каменных выступах веревки откроют последнюю тайну. А если в течение ближайших минут эти веревки перерезать, трое беглецов нырнут навстречу смерти. Их союзники – темнота и туман; а время – их самый страшный враг.

Единственная надежда на спасение заключалась в быстроте – как можно скорее спуститься вниз и сесть в катер.

Сколько времени прошло? Сорок секунд? Пятьдесят? Минута?

В то самое мгновение, когда усталость мышц достигла предела, Джэнсон ощутил, как его подхватывают сильные руки. Только тут он отпустил веревку, превратившуюся в орудие пытки. Усаживаясь в плоскодонный катер, он огляделся вокруг. Все шестеро на месте: он сам, Новак, Хеддерман, Катсарис, Андрессен, Гонвана. Хэнесси ждет за штурвалом «БА-609».

Взревел двигатель, и катер – «Си форс 490» – понесся прочь от скал, отдаляясь от берега на юг на полмили, чтобы затем скрыться на затянутых пеленой тумана морских просторах. Плохая видимость затрудняла обнаружение катера, а курс был выбран с таким расчетом, чтобы держаться подальше от артиллерии повстанцев.

– Все на месте, – сообщил по рации Андрессен, предупреждая Хэнесси. – Плюс один гость.

Несколько пуль плюхнулись в воду в стороне от катера. Эти выстрелы были сделаны от отчаяния, для очистки совести. Однако и такие шальные посланцы смерти иногда могут достичь тех же самых результатов, что и прицельно выпущенные пули.

Лишь когда катер отошел от берега на полмили, шум повстанцев перестал быть слышен; вне всякого сомнения, кагамцы продолжали стрелять, просто от безнадежного отчаяния, но звуки выстрелов терялись среди гула беспокойного океана.

«Си форс» взлетал вверх и падал вниз в ритме с волнами; мощный двигатель работал на пределе, борясь со вздымаемыми муссоном валами. Когда анурский берег растаял в тумане, у Джэнсона мелькнула мысль, насколько же убогое у них суденышко, крошечная посудина из металла и резины, несущаяся по бескрайнему, пустынному морю. Однако для тех, кого беспокоили судьбы человечества, его груз имел огромное значение.

Петер Новак смотрел туда, куда летел катер. По его упрямо стиснутым зубам Джэнсон заключил, что он постепенно приходит в себя, обретает былую уверенность. Однако лицо Новака оставалось непроницаемым; его мысли были где-то далеко. На его волосах и лице блестели капельки морской пены; дорогая сорочка промокла насквозь от соленой воды. Время от времени он проводил рукой по жесткой щетине волос.

Сжавшись в комок, Хеддерман прятала лицо в руках. Джэнсон понимал, что ей потребуется очень много времени, чтобы залечить душевные раны. Пленники попали в когти ФОКа при радикально противоположных обстоятельствах; их поведение резко контрастировало.

Люди Джэнсона тоже молчали, отдавшись собственным мыслям, повторяя последние стадии операции.

Вышлют ли повстанцы погоню? Такая возможность существовала, хотя это было маловероятно. Для тех, кто не знаком с азами скалолазания, Адамова гора представляет серьезное препятствие.

Шестеро человек в лодке услышали урчание турбин задолго до того, как увидели самолет. До него оставалось еще четверть мили водной глади. Сверившись с часами, Андрессен выжал до отказа ручку газа. Время поджимало; операция по освобождению заложников длилась дольше намеченного. Утлое суденышко качалось на волнах, словно пробка, пока мощный подвесной мотор пытался двигать его по прямой линии. Наконец впереди показался гидросамолет. Он плавал на самонадувном резиновом плотике. От воздушных вихрей, создаваемых лопастями, вокруг него бурлила вода. Хэнесси, которому предстояло пилотировать самолет обратно, пока Гонвана будет отдыхать, прогревал двигатели.

Первые отсветы нового дня, розовой полоской озарившие горизонт на востоке, обрисовали черный матовый фюзеляж. Через несколько минут полоска расплылась и стала ярче, став похожей на дугу электросварки, если смотреть на нее сквозь сжатые пальцы. Солнце поднималось на почти безоблачное небо. Темно-фиолетовый цвет быстро посветлел до ослепительной лазури. Рассвет над Индийским океаном. Первый рассвет за несколько суток, который видел Петер Новак.

Открыв окошко кабины, Хэнесси окликнул Джэнсона.

– Эй, а что это за женщина? – напряженным голосом произнес он.

– Тебе не приходилось слышать о Донне Хеддерман?

– Мария, матерь божья! Джэнсон, мы планировали освободить только одного заложника. В самолете нет места для еще одного человека. Черт возьми, у нас и так горючее на пределе. Если взять лишние сто фунтов груза, мы не сможем дотянуть до места назначения.

– Я все понимаю.

– Не сомневаюсь. Ты же сам разработал этот план, черт побери. Так что давай мне запасной аэродром.

Джэнсон покачал головой.

– Поблизости нет ни одного безопасного места, так что запасного аэродрома не будет.

– И что нам делать в соответствии с твоим планом? – крикнул Хэнесси.

– Я остаюсь, – ответил Джэнсон. – В катере горючего достаточно, чтобы дотянуть до Шри-Ланки. – Хэнесси изумленно поднял брови, и Джэнсон добавил: – На минимальной скорости, используя попутные течения. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

– На Шри-Ланке небезопасно. Проклятье, ты сам только что это сказал.

– Я сказал, небезопасно для Новака. А со мной там ничего не случится. Я подготовил варианты отступления – на всякий случай.

Он лгал лишь наполовину. Его план действительно оказался осуществимым; но такой оборот событий он не предусмотрел.

Донну Хеддерман, задыхающуюся и отплевывающуюся, подняли на борт самолета. Лицо у нее раскраснелось, одежда промокла от соленых брызг.

– Мистер Джэнсон! – Голос венгра прозвучал звонко и отчетливо, перекрывая гул двигателей. – Вы очень мужественный человек. Я вами восхищаюсь, а в моих устах, поверьте, подобное признание значит немало. – Он пожал Джэнсону руку. – Я этого никогда не забуду.

Склонив голову, Джэнсон взглянул прямо в карие глаза Петера Новака.

– Пожалуйста, забудьте. Я настоятельно прошу вас забыть обо всем – в интересах безопасности как меня самого, так и моих друзей.

Это был ответ профессионала. А Джэнсон был профессионал.

Последовала долгая пауза.

– Вы отличный человек, – наконец произнес гуманист.

Катсарис помог ему подняться по трапу в самолет, затем вернулся в катер.

– Остаюсь я. Ты летишь.

– Нет, друг, – ответил Джэнсон.

– Пожалуйста, – не сдавался Катсарис. – Ты нужен там. Кто руководит операцией? Вдруг возникнут какие-либо осложнения?

– Теперь уже не может быть никаких осложнений, – решительно заявил Джэнсон. – Новак в надежных руках.

– Сто миль в открытом море на таком суденышке – это не шутка, – каменным голосом произнес Катсарис.

– Ты хочешь сказать, я слишком стар для небольшой морской прогулки?

Не улыбнувшись, Катсарис покачал головой.

– Пол, пожалуйста, остаться должен я.