Шифр для лунного света - Суслин Дмитрий Юрьевич - Страница 22

– Спасибо вам, – пробормотала она, и полезла в сумочку за платком. – Большое спасибо. Бедный папа!

Ребятам стало очень неловко, но тут с подносом в руках вошла секретарша и с недовольной миной поставила перед всеми присутствующим чашки и блюдца, затем поставила на стол электрический чайник и стала разливать чай. Анатолий Иванович положил также огромную коробку конфет и выставил целое блюдо с пирожными.

– Угощайтесь, ребята, – сказал он. – И вы, Елена Васильевна тоже, Петр Васильевич, дорогой, не стесняйся.

– Нет, нет, – сказал учитель, – мне сейчас не до конфет. Я весь сгораю от нетерпения. Мне хочется узнать, что все это означает, и зачем Юра свел нас здесь всех вместе.

– Ну что ж, – важно сказал Юра Цветков и взял конфету. Он был большим сладкоежкой. – Не буду вас больше томить. Анатолий Иванович, можно принести все вещи нашего дела о таинственном старинном конверте.

– Таня! – позвал адвокат.

И секретарша внесла и положила на стол кипу бумаг. Сделала она это с таким брезгливым видом, словно все эти бумаги были с помойки. Но ребята сразу признали в них знакомые предметы. Это была книга стихов Пушкина, конверт, а также масса упаковочного материала, в который все это было завернуто.

– Все участники недавних событий здесь, – сказал Юра. – Не хватает только двоих.

– Кого? – спросил Никита. – Мы все здесь.

– Нет, здесь нет главных персонажей нашей истории, – сказал Юра. – Тут нет Василия Ивановича Черногорского, по причине плохого самочувствия, но вместо него здесь присутствует его представитель, а именно дочь Елена Васильевна Резанова. А также нет нашей дворничихи Акулины Петровны.

– А! А где она? И на фига она нам нужна? – спросила Катя.

– Я навел справки. И выяснил, что, к сожалению, ее в городе нет. Позавчера она уехала в Самару к внукам.

– Ну ладно! Что же дальше? – спросил в нетерпении Никита.

– Дальше? Извольте, я вам все расскажу. Остановимся на том моменте, когда мы обнаружили сверток в подвале графских развалин. Вы все помните. Госпожа Черногорская была крайне разочарована и расстроена, что не обнаружила бриллиантов и золота. А я наоборот очень обрадовался, потому что сразу понял, что перед нами очередная загадка этого более чем таинственного и странного дела. Я подобрал все, что так легкомысленно бросила эта женщина, и с разрешения милиции и лично Петра Васильевича привез к себе домой для тщательного анализа. Мы уже один раз нашли бесценную информацию, когда не стали пренебрегать ничем. Так произошло и в этот раз. Но главное для меня были не бумаги. Еще в развалинах меня очень мучил вопрос, откуда появилась Черногорская? Потом, когда она нам рассказала, что узнала от мужа о пропаже конверта, я понял, что Василий Иванович жив. И первым делом я отправился к нему в больницу. Мне повезло. Я застал его в тот момент, когда он был в сознании, и мы поговорили. Он рассказал мне, что его отец в пятьдесят втором году, накануне ареста передал ему два конверта. А арестовали его именно за то, что он получил письмо из США, и чекистов очень интересовало, что же в нем зашифровано, хотя они тщательно осмотрели содержимое письма еще на почте. Но отец и сам не знал секрет письма. В нем лишь говорилось, что его старший брат умер, также в нем была американская газета с некрологом о смерти. И все.

– Я ничего не понял, – признался Никита. – Почему два конверта? Я видел только один конверт. И газеты никакой не было. Она не сохранилась?

– Второй конверт не сохранился, – объяснил Юра. – Первое письмо пришло к отцу Василия Ивановича в тысяча девятьсот тридцать третьем году, второе в пятьдесят втором. А вот газета была. Мы ее нашли.

– Не было никакой газеты! – зашумели ребята. – Что ты выдумываешь, Юра? Мы же видели собственными глазами.

– Вы смотрели, но не видели, – сказал Юра. – А во что, по-вашему, была обложена вот эта книга?

И он поднял со стола книгу Пушкина. Все так и ахнула.

– Это та самая газета и есть, – очень довольный произведенным эффектом сказал Юра. – А книга в этот раз для отвода глаз. Уже в пятьдесят шестом году Василий Иванович, так и не разгадав тайну, решил спрятать и конверт и газету. Он купил в магазине две одинаковые книги, одну положил в заветный конверт и сделал ее ключом для клада, который он спрятал в развалинах дома своих предков, а кладом была газета, которую он спрятал на самом видном месте. Кто из вас обратил на нее внимание? Даже Черногорская ничего не заподозрила. Зато я сразу обратил внимание, что книга обернута в иностранную газету и мне это показалось странным. Василий Иванович подтвердил, что газета была во втором письме. И вернувшись домой, я занялся ее изучением. Я был уверен, что в ней есть нужная нам информация. Иначе чего ради было ее присылать в Советский Союз? Достаточно было одного письма. Я прочитал ее от корки до корки. Обыкновенная еженедельная провинциальная газета. При чем только первая и последняя страницы. Называется «Кингстон ньюс», третий апрельский номер за тысяча девятьсот пятьдесят второй год. И я нашел.

– Что? – хором спросили все присутствующие, даже Елена Васильевна, не сводившая с Юры глаз.

– Я нашел статью, которую написал Майкл Блэк Монтаун. Вам ничего не говорит эта фамилия?

– Я такого журналиста не знаю, – сказал Петр Васильевич.

– Вы просто сделайте перевод.

– Блэк – черный, – тут же, словно она находилась на уроке, сказала Катя, – монтаун – гора. Черная гора.

– Черная гора, – согласился Юра. – То есть Черногорский. Эту статью Михаил Черногорский написал для своего младшего брата Ивана, то есть для отца Василия Ивановича. Вот она. Слушайте мой перевод.

Юра достал блокнот, поправил очки и начал читать:

– Для любителей почтовых казусов. Это название. Читаю. Почти двадцать лет назад все наши городские филателисты ждали новую марку с изображением только что избранного президента Рузвельта. Каково же было их разочарование, когда в назначенный день на почте марка не появилась. Оказалось, что в Вашингтонском отделения главпочтамта произошел пожар и весь тираж только что отпечатанной марки, прибывшей из типографии сгорел. Служащие отделения успели продать лишь пятьдесят штук, которые моментально разлетелись по всей стране. Обладатели этих экземпляров стали настоящими счастливчиками, потому что второй тираж не последовал. Матрицу с отпечатком уже успели переплавить. Сегодня из тех пятидесяти марок сохранились не больше пяти, и Конгресс Соединенных Штатов щедро платит за каждый новый найденный экземпляр. Посмотрите на свои старые конверты. Может вам посчастливиться?

Некоторое время стояла гробовая тишина. Затем Юра с видом фокусника взял со стола тот самый знаменитый конверт, который выпал из-за пазухи Василия Ивановича, и указал на маленькую синюю марку в правом верхнем углу.

– Вот она, эта марка, – сказал Юра. Он вышел из-за стола и подошел к Елене Васильевне. – И я при свидетелях возвращаю ее законному владельцу, вернее его представителю. Я связался с Конгрессом США, а также с Международным филателистским клубом, выслал запрос и данный факт подтвердился. Марка настоящая. Сейчас, спустя пятьдесят лет, она еще больше выросла в цене. Марка теперь стоит двести пятьдесят тысяч долларов. Так что ваши финансовые трудности, Елена Васильевна, закончились, вы сможете обеспечить себе и своему отцу достойный жизненный уровень, а лучший адвокат нашего города Анатолий Иванович Христофоров проследит, чтобы вы и ваш отец снова не стали жертвами мошенников и негодяев. А мы, можем теперь всем похвастаться, что действительно нашли самый настоящий клад! Не правда ли?

– Это не мы нашли! – воскликнул Лешка. – Это ты нашел, Юран! Ты великий сыщик!

И друзья бросились поздравлять Юру, обнимать его и хлопать по плечам.

– Да ладно вам! – смущенно отбивался Юра. – Я уверен, что Василий Иванович и сам до всего додумался бы еще тогда в пятьдесят шестом. Просто он изучал немецкий язык и совершенно не знал английского. Обратиться к профессиональному переводчику он опасался. К тому же его смутил дядин некролог. Он подумал, что это и есть главная информация. А с годами он потерял память и вообще не мог вспомнить сути дела. Я просто помог ему. Вот и все!