Дай пять - Иванович Джанет - Страница 9

– Откуда вы знаете, что он там не был? – спросила я Уинни.

Уинни, кажется, удивилась вопросу:

– Все это знают.

В Бурге секретов нет.

– Еще одно, – добавила я. – Я нашла несколько фотографий в столе дяди Фреда. Он когда–нибудь упоминал вам про какие–нибудь снимки?

– Нет. Не могу припомнить ничего такого. Это семейные фото?

– Снимки мусорного мешка. И на некоторых фотографиях можно видеть содержимое.

– Нет. Я бы такое запомнила.

Я заглянула внутрь маленького чистенького домика поверх ее плеча. Мужа на виду не было.

– Аксел дома?

– Он в парке гуляет с собакой.

Я вернулась в «бьюик» и проехала два квартала до парка. Это был клочок ухоженной травы в два квартала длиной и квартал в ширину. Среди травы находились несколько скамеек, клумб, больших деревьев, а в конце – небольшая детская площадка.

Вычислить Аксела Блэка не составляло труда. Он сидел на скамейке, погруженный в свои думы, рядом сидела собака. Собачонка смахивала на маленькую дворняжку, сидела тут же, вытаращив глаза, и имела большое сходство с хозяином. Отличие состояло в том, что Аксел носил очки, а у собачонки имелись волосы.

Я припарковала машину и подошла к ним. Никто не шевельнулся, даже когда я встала прямо пере ними.

– Аксел Блэк? – спросила я.

Он поднял глаза на меня:

– Да?

Я представилась и дала ему свою карточку.

– Я ищу Фреда Шутца, – сообщила я. – И расспрашиваю некоторых пенсионеров, которые могли бы его знать.

– Готов спорить, что они вам наплели в три короба, – заметил Аксел. – Старина Фред был еще той личностью. Самым большим скупердяем, которые когда–либо топтали землю. Торговался за каждый цент. Никогда ни во что не вкладывал. И воображал себя Ромео. Всегда клеился к каким–то женщинам.

– Не похоже, что вы от него в восторге.

– Бесполезный мужик, – продолжил Аксел. – Не пожелаю ему ничего дурного, но он мне не сильно нравится. По правде сказать, он изворотливая сволочь.

– У вас есть соображения, что с ним случилось?

– Думаю, он мог уделить слишком много внимания не тем женщинам.

Я не могла не подумать, что возможно под «не теми женщинами» он имеет в виду Уинни. А может, он переехал дядю Фреда своим «крайслером», подобрал труп, засунул в багажник и выкинул в реку.

Но это не объясняло наличие фотографий, но, может быть, снимки не имели ничего общего с исчезновением дяди Фреда.

– Ну, если вспомните что–нибудь, дайте мне знать, – сказала я напоследок.

– Уж точно, – заверил Аксел.

Следующими в моем списке значились сыновья дядюшки Фреда, Рональд и Уолтер. Рональд работал мастером на конвейере на колбасной фабрике. Уолтер и его жена владели круглосуточным магазинчиком на Ховард–стрит. Я подумала, что не помешает поговорить с Рональдом и Уолтером. По большей части затем, чтобы было что ответить, когда матушка спросит, что же я предпринимала, чтобы найти дядюшку Фреда.

Уолтер и Джин назвали свой магазин «Покупка за раз». Он находился через дорогу от круглосуточного супермаркета, и их давным–давно вытеснили бы из бизнеса, если бы не факт, что за раз клиенты могли здесь купить мясной хлеб, сыграть в лотерею и поставить двадцать долларов на какие–нибудь предстоящие лошадиные бега.

Уолтер сидел за кассой и читал газету, когда я вошла в магазин. Была первая половина дня, и в магазине было пусто. Уолтер отложил газету и встал.

– Ты нашла его?

– Нет. Простите.

Он перевел дух:

– Боже. Я подумал, что ты пришла сообщить, что он умер.

– Думаете, он мертв?

– Не знаю, что и думать. Вначале я посчитал, что он просто где–то заблудился. Получил еще один удар или вроде того. Но сейчас я так не думаю. Ничего из этого не имеет смысла.

– Вы знаете что–нибудь о проблемах, которые были у дяди Фреда с компанией по уборке мусора?

– У отца со всеми были проблемы, – заметил Уолтер.

Я попрощалась с Уолтером, завела «бьюик» и поехала через центр к колбасной фабрике. Там припарковалась на стоянке для посетителей, вошла в здание и попросила женщину за стойкой передать записку Рональду.

Рональд вышел несколько минут спустя.

– Полагаю, ты насчет отца, – сказал он. – Как мило с твоей стороны помогать нам его искать. Не могу поверить, что он до сих пор не объявился.

– У вас есть какие–нибудь версии?

– Нет таких, чтобы мне хотелось говорить о них вслух.

– Женщины в его жизни?

Рональд помотал головой.

– Он еще тот фрукт. Недостойно, что они появляются, и никогда он не мог удержать член в штанах. Я не знаю, работает ли у него «зажигание» в старом движке, но он все еще шляется по бабам. Боже, ему же семьдесят два.

– Вы знаете что–нибудь о разногласиях с мусорной компанией?

– Нет, но он с год уже судится со своей страховой компанией.

Глава 3

Я покинула стоянку колбасной фабрики и поехала через центр. Было почти пять часов, и государственные служащие заполонили дороги. Это одна из замечательных вещей в Трентоне. Если тебе нужно попрактиковаться в итальянских выразительных жестах, здесь нет нехватки достойных этого чинуш.

Я сделала короткую остановку в квартире, чтобы навести на себя напоследок кое–какой лоск. Добавила еще слой туши, взбила волосы и отчалила.

Когда я добралась до заведения Пино, Морелли торчал в баре. Сидел он спиной ко мне, погруженный в свои мысли, поставив локти на стойку и склонив голову над пивом. На нем были джинсы, кроссовки и зеленая клетчатая фланелевая рубашка поверх футболки с логотипом гимнастического зала Голда. Женщина в противоположном конце бара наблюдала за ним в зеркало на задней стенке. Сейчас женщины так поступают. Наблюдают и испытывают любопытство. Когда он был моложе, и черты его нежнее, женщины больше, чем наблюдали. Когда он был моложе, мамаши в масштабе штата предостерегали своих дочек насчет Морелли. И когда он был моложе, дочки в масштабах штата плевали на то, что говорили им мамаши. Сейчас черты Морелли стали более угловатыми. Глаза менее приветливыми при виде незнакомцев. Включая женщин. Поэтому женщины наблюдали, и им было любопытно, каково это связаться с Морелли.

Конечно, я–то знала, каково это с Морелли. Морелли просто кудесник.

Я поставила рядом с ним стул и просигналила бармену «будь добр, пива».

Морелли кинул на меня оценивающий взгляд, в тусклом свете бара чернели широкие зрачки.

– Деловой костюм и каблуки, – заметил он. – Что означает: либо поминки, либо ищешь работу и идешь на собеседование, либо пытаешься надуть какую–нибудь добрую старушку, выуживая у нее сведения помимо ее воли.

– Пункт номер три.

– Дай догадаюсь… это имеет отношение к твоему дядюшке Фреду.

– Бинго.

– И как, удачно?

– Трудно сказать. Ты знал, что дядя Фред изменял жене? У него была подружка.

Морелли оскалил зубы:

– Фред Шутц? Черт возьми, это вдохновляет.

Я закатила глаза.

Он взял наши стаканы с пивом и пошел к столикам.

– На месте Мейбл, я бы был счастлив, что Фред болтается где–то еще, – произнес он. – Не думаю, что с Фредом очень весело живется.

– Особенно с тех пор, как у него завелась привычка коллекционировать фотографии расчлененных тел.

– Я отдал снимки Арни. Он не выглядел счастливым. Полагаю, он надеялся, что Фреда нашли бы, путешествующим автостопом до Клокнер Бульвар.

– Арни собирается с этим что–нибудь делать?

– Наверно, вернется и еще раз побеседует с Мейбл. Прогонит фото через систему, чтобы поглядеть, вдруг что–то всплывет.

– Но ты–то их уже прогнал?

– Ага. Но ничего не нашел.

Заведение Пино не отличалось замысловатостью. В определенное время дня бар наводняли копы, расслаблявшиеся после смены. В другие часы установленные в стороне обеденные столики заполняли семьи Бурга. А между этими периодами времени бар служил прибежищем для нескольких стойких пьянчуг, а кухню захватывали тараканы, огромные, как амбарные коты. Я посещала «У Пино», несмотря на слухи о тараканах, потому что Энтони Пино пек лучшую пиццу в Трентоне. А может быть и во всем Джерси.