Два сапога не пара - Иванович Джанет - Страница 2

Джулия выглядывала из-за спины Морелли.

- И что случилось? – обратилась я к Джулии. – Я-то думала, что предположительно Кенни притормозит здесь этой ночью.

- Да, верно, - подтвердила она. – Похоже, он всегда делает, что говорит.

- Он звонил?

- Ничего. Никаких звонков. Ничего. Он, наверно, с Дениз Барколовски. Почему бы вам не постучать в ее дурацкую дверь?

Рейнжер стойко держался, но я-то знал, что в душе он корчится от смеха.

– Я сваливаю, - сказал он. – Не хочу быть втянутым в эти бытовые разборки.

Морелли изучал меня.

– Что случилось с твоими волосами? – спросил он.

- Спрятала под кепку.

Он вынул руки из карманов джинсов.

– Очень сексуально.

Морелли думает, что все сексуально.

- Уже поздно, - напомнила Джулия. – Мне завтра на работу.

Я глянула на часы. Было десять тридцать.

– Дашь мне знать, если Кенни объявится?

- Да, конечно.

Морелли вышел за мной. Мы подошли к его грузовику и немного помолчали, погрузившись в собственные думы. Его последним автомобилем был джип «чероки». В него подложили бомбу и разнесли на кусочки. К счастью для Морелли в тот момент его самого в машине не было.

- Что ты здесь делаешь? – наконец, спросила я.

- То же, что и ты. Ищу Кенни.

- Не думала, что ты подрядился возвращать сбежавших из-под залога.

- Мамаша Манкузо из Морелли, и семья попросила меня поискать Кенни и поговорить с ним, прежде чем он вляпается в еще большие неприятности.

- Боже. И ты говоришь мне, что Кенни Манкузо твой родственник?

- Да мне все родственники.

- Только не я.

- У тебя есть какие-нибудь наводки, кроме Джулии?

- Ничего стоящего.

Он подал идею.

– Мы могли бы вместе поработать над этим делом.

Я подняла бровь. Последний раз, когда я работала с Морелли, мне прострелили задницу.

– И каков будет твой вклад в дело?

- Семья.

Кенни мог быть достаточно тупым, чтобы вернуться в семью.

– Откуда мне знать, что в финале ты не выкинешь меня из игры?

Временами у него была к этому склонность.

Черты лица у него сплошная суровость. Из тех лиц, что с годами из просто красивых становятся оригинальными. Левую бровь его пересекал шрам, тонкий как бумага. Немое свидетельство того, что жизнь его выходит за рамки нормальной степени безопасности. Ему было тридцать два. На два года старше меня. Он одиночка. И хороший коп. И присяжные до сих пор еще не пришли к единому мнению, есть ли в нем человечность.

- Полагаю, ты должна доверять мне, - заявил он, усмехаясь и покачиваясь на каблуках.

- Черт возьми.

Он открыл дверь «тойоты», и запах новой машины окатил нас. Потом устроился за рулем и завел двигатель.

– Не думаю, что Кенни собирается здесь позже показаться, - предположил он.

- Не похоже. Джулия живет с матерью. Ее мать работает на ночных дежурствах медсестрой в больнице Святого Франциска. Она будет дома в половине первого, и я как-то не представляю себе картину, что Кенни танцует от радости, когда мамаша здесь.

Морелли кивнул в знак согласия и поехал. Когда его тормозные огни исчезли из вида, я прошла на угол квартала, где припарковала свой джип «рэнглер». Я добыла подержанный «рэнглер» у Скуги Кренски. Скуги обычно использовал его для разноски пиццы из пиццерии Пино, и когда машина нагревалась, то пахла как свежеиспеченный хлеб и соус «маринара». Это была модель «сахара», раскрашенная в соответствующий камуфляж. Очень практично, если я вдруг соберусь присоединиться к армейскому конвою.

Вероятно, я была права насчет того, что слишком поздно для появления Кенни, но решила, что ничего страшного не случится, если я еще поторчу здесь немного и удостоверюсь окончательно. Верх джипа я подняла. Поэтому была не столь заметна, снова сгорбившись в ожидании. Здесь была не столь удобная точка наблюдения, как за кустами гортензии, но для моих целей вполне подходила. Если появится Кенни, то позвоню Рейнжеру по сотовому, я не собиралась в одиночку хватать парня, которого притянули за нанесение тяжких повреждений.

Через десять минут маленький хэтчбак (автомобиль с открывающейся вверх задней дверью – Прим.пер.) проследовал к дому Канетта. Я пригнулась, затаившись на сиденье, а машина проехала дальше. Минутой позже она снова появилась. Остановилась перед коттеджем. Водитель посигналил. Джулия Кенетта выбежала и запрыгнула на пассажирское сиденье.

Я завела свой двигатель, когда они уже были за полквартала от меня, но подождала, пока машина не завернет за угол, прежде чем включить фары. Мы были на краю Бурга, в жилом районе одноквартирных домов средней стоимости. Здесь не было транспортных потоков, чтобы облегчить слежку, поэтому приходилось тормозить, выжидая. Хэтчбак доехал до Гамильтон и направился на восток. Я следовала по пятам, сокращая разрыв, поскольку теперь дорога была более оживленной. И придерживалась этой позиции, пока Джулия с дружком не приехали на стоянку и не остановились в темном месте.

В это время ночи стоянка пустовала. Негде бедному охотнику за головами спрятаться. Я выключила фары и тихонько припарковалась в противоположном конце стоянки. Потом извлекла из сумки бинокль и навела на машину.

Я почти выпрыгнула из своих башмаков, когда кто-то слегка постучал в дверь со стороны водителя.

Это был Джо Морелли, страшно довольный тем, что удивил и до чертиков напугал меня.

- Тебе нужен прибор ночного видения, - любезно посоветовал он. – С такого расстояния ничего не разглядишь.

- У меня нет прибора ночного виденья, и что это ты здесь ошиваешься?

- Последовал за тобой. Подглядел, что решила понаблюдать за Кенни подольше. Ты не очень сведуща в этой хренотени по применению закона о задержании, но тебе чертовски везет, и ты вцепляешься в жертву, как питбуль в суповую кость, когда ведешь дело.

Отнюдь не лестный комплимент, но совершенно точный.

– Ты в хороших отношениях с Кенни?

Морелли пожал плечами.

– До этого не слишком хорошо его знал.

- Не желаешь ли отвалить отсюда и пойти с ним поздороваться?

- Не хочу испортить Джулии свидание, если это не Кенни.

Мы оба уставились на грузовик, даже без бинокля можно было видеть, что он стал раскачиваться. Ритмичное хрюканье и хныканье разносились далеко по пустой площадке.

Я еле сдерживалась, чтобы не заерзать на сиденье.

- Черт, - заметил Морелли. - Если они не заездят друг друга, то доведут до шока эту маленькую машинку.

Машина перестала трястись, заурчал мотор, и загорелись фары.

- Черт побери, - сказала я. – Долго это не продолжалось.

Морелли бросился к сиденью пассажира.

– Должно быть, намылился смыться. Подожди, пока вырулит на дорогу, тогда включай огни.

- Прекрасная идея, но я ничего не вижу без фар.

- Ты на стоянке. Что тебе нужно видеть, помимо трех акров пустого щебеночного покрытия?

Я немножко проползла вперед.

- Ты его упустишь, – подначивал Морелли. – Шевелись.

Я увеличила скорость до двадцати миль в час, кося в темноту, вовсю браня Морелли, что не вижу придурка.

Он изобразил кудахтающие звуки, а я надавила на газ.

Раздался громкий скрежет, и «рэнглер» взбрыкнул и потерял контроль. Я нажала на тормоза, и машина мгновенно встала, накренившись с левой стороны под углом тридцать градусов.

Морелли выглянул оценить обстановку.

– Зависла на островке безопасности, – вынес он приговор. – Сдай назад, и все будет в порядке.

Я освободила островок и качнулась на несколько футов. Машина тяжело сдала влево. Морелли снова взглянул, пока я металась на водительском сиденье, брюзжа, ругаясь и бранясь, что послушала его.

- Не повезло, - продолжал действовать мне на нервы Морелли, высунувшись в окно. – Погнула обод, когда задела бордюр. Есть телефон дорожной службы?

- Ты сделал это специально. Ты не хотел, чтобы я поймала твоего гнилого кузена.

- Эй, кексик, не обвиняй меня только потому, что плохо водишь машину.