Поцеловать осиное гнездо - Кэрролл Джонатан - Страница 8

– Нет, я просто прикидывался. Я не годился для этого. И хулиганил только потому, что так вели себя ребята, с которыми я водился. Мне хотелось им понравиться, но они знали, что при первой же возможности я уеду из Крейнс-Вью. Я и правда уехал. Но в детстве всегда плывешь по течению. Таковы правила игры. Думаешь, панки и хиппи были не такие же? У них просто другие прикиды и прически, но все ребята хотят, чтобы их приняли в компанию. Они продадут за это душу. Из всех, кого я знал, ты, наверное, единственная, кто идет своим путем. За это я и восхищаюсь тобой.

Я не лгал. С детства Кассандра мыслила самостоятельно и была независима в суждениях и поступках. Когда мы с ее матерью развелись, она восприняла это так спокойно, что я встревожился. До сих пор она не нравилась мальчишкам, потому что была серьезна и честна. Сама она, к сожалению, думала, что виной тому внешность. Большой красиво очерченный нос, скулы ее матери и слегка раскосые глаза. Она была высокой, носила очки в черепаховой оправе и, как правило, скрывала свою прелестную фигуру под простыми мужскими рубашками и джинсами.

Я обожал ее и очень дорожил временем, что мы проводили вместе. Большую часть своей жизни я превратил в грандиозный бардак, но оказался на удивление хорошим отцом. Мы могли говорить с ней на любые темы, ее непосредственность открывала мне глаза на многое, о чем я раньше даже не догадывался, и я гордился тем, что она всегда искренна со мной. Одним из моих утешений была наша дружба, пронесенная через годы, несмотря на все последствия развода.

– Хорошо, значит, приехали Пи-пи с начальником полиции, а ты все это время оставался рядом с трупом?

– Да. Джо стоял на берегу, а я в воде, и тут приезжают они с сиренами. Как это обычно бывает. В городке было две полицейских машины, и обе приехали, под оглушительный вой сирен. Неужели им не хватило одной...

– Папа, не отвлекайся.

– Приехали полицейские и взялись за дело. Кристелло велел мне отойти от трупа. Минуту назад она была моя, и вот уже – общественная собственность. Пи-пи заставил меня вылезти на берег и дать ему показания. Мне показалось, это круто: я действительно давал показания полиции! Это было как в «Преступной сети» или «Голом городе» – моих любимых телепрограммах. Я видел, что Пи-пи мне завидует. Он все задавал мне дурацкие вопросы вроде: «Что вы имеете в виду, говоря, что увидели в воде рубашку?» или «Что вы вообще делали у реки?».

– И чего он ожидал услышать? Ты же был просто мальчишка.

– Именно. Потому-то он мне и завидовал. Полицейские в маленьких городках всю жизнь ждут момента, когда найдут жертву преступления. А тут два сопляка натыкаются на труп, а Пи-пи остается только снять показания. Это было здорово. И мы давали показания, дожидаясь, когда приедет «скорая» из местной больницы. Кристелло достал из машины ярко-желтый брезент, чтобы накрыть тело. Мне хорошо запомнился этот момент – как будто я прощался с ней. На самом деле так оно и было, потому что когда приехала «скорая», тело быстро увезли, и я больше никогда эту девушку не видел... Нам пришлось поехать в участок и вновь дать показания. Когда мы сели в полицейскую машину, радио там было включено, и ди-джей объявил: «А теперь то, чего все мы ждали, – новая битловская песня: „A Hard Days Night“». Тогда я впервые ее услышал. И с тех пор при звуках этой песни мне вспоминается тот день.

– А потом нашли того, кто ее убил?

– Трудно сказать. Ее парня из колледжа обвинили в убийстве и засадили за решетку, но потом ходили разные слухи. К тому же у нас на этот счет были собственные мысли, а ты знаешь, ребята чего только ни придумают. Полиция объявила, что накануне вечером она была у реки с парнем, с которым встречалась. Он ударил ее по голове, запаниковал и сбросил тело в воду. Вот и все.

– Почему же ты не попытался разузнать об этом? Ведь это вы нашли ее! – возмутилась Касс, негодуя, что мы не довели поиски до конца.

– Да, мы пытались, но детям же никто ничего не скажет. А тем более полицейские. Ни слова.

– Это правда странно. А что это за девушка?

– Паулина Острова. – Я на мгновение подумал о ней, стараясь сформулировать мысли и описать ее правильно. – В любом самом маленьком городке всегда найдется хотя бы несколько очень хороших и очень плохих ребят.

Касс подняла руку:

– Погоди! Дай мне угадать – Паулина Острова была... очень хорошей. Круглая отличница, редактор школьного ежегодника, за ней ухаживал капитан футбольной команды.

– Нет. Гораздо интереснее. Я плохо ее знал, потому что она была на несколько классов старше. К тому времени она уже закончила школу, но о ней ходили легенды, потому что в ней уживались совершенно несовместимые вещи. Абсолютно неуправляемая, просто притча во языцех. Ходил слух, что она спала со всеми, кто ей понравится, пила, как ирландец, и была способна на что угодно, чтобы показать, что ей не слабо. Но училась блестяще и получала стипендию в Суортморе.

– В Суортморе? В Суортмор попасть труднее, чем в Гарвард.

– Вот этим-то она и удивляла. Одному Богу известно, что бы из нее не вышло, проживи она дольше. Когда я учился в школе, о Паулине ходили такие противоречивые слухи, что трудно было понять, чему верить. Но она наверняка была незаурядна.

– Но ты ее не знал?

– По-настоящему не знал. Иногда я видел, как она проезжает на машине или идет по улице. Но после всех фантастических историй она казалась мне такой необыкновенной, что я только иногда отваживался на нее взглянуть, да и то через секунду отводил взгляд. Это как смотреть на солнце – если смотришь слишком долго, заболят глаза.

– Не поверю, что ты не выяснял, как она умерла.

Я выдержал драматическую паузу, после чего торжественно произнес:

– Этим, золотко мое, я и собираюсь заняться.

Она ахнула:

– Что ты хочешь сказать?

Для полного эффекта я решил разыграть сцену до конца – тем более в присутствии любимой публики. Я подошел к шкафу и достал фотографию из школьного ежегодника тех лет, когда Паулина училась в старших классах. Я взял его в школьной библиотеке, переснял ее фотографию и увеличил. Подойдя к Касс, я прислонил фотографию к кофейной кружке прямо перед ней.

– Паулина Острова.

Касс взяла увеличенный портрет и долго рассматривала, прежде чем заговорить. Я наблюдал за ней, пытаясь понять, о чем она думает. Она рассматривала портрет с непроницаемым лицом – как обычно, пока не соберется с мыслями. Я достаточно хорошо знал свою дочь и знал, что она не любит высказывать суждения, пока хорошенько не подготовится.

– Она была высокая или низенькая?

– Скорее высокая, насколько я помню.

– Где ты достал фотографию?

– Это ее портрет в старших классах. Из старого ежегодника.

Она покачала головой.

– У нее такое маленькое лицо! И зубы мелкие и ровные. На этой фотографии она первая ученица, такая умница, а не хулиганка. Хотела бы я увидеть какие-нибудь другие. У тебя нет?

– Пока нет, но попробую где-нибудь найти.

Касс снова посмотрела на фото.

– Она такая милая... Ну разве такая может умереть?

В тот вечер я проводил ее на вокзал. Пока мы дожидались поезда, Кассандра рассказала мне историю, которая пристала к моей памяти, как жевательная резинка к подошве.

Мать одной ее подруги работала стюардессой. Однажды она ехала на автобусе из Лондона в аэропорт и попала в страшную пробку. Видимо, она была симпатичной. Всю поездку она строила глазки красивому хорошо одетому парню, сидевшему напротив. Все это время он к тому же говорил по мобильному телефону, и из услышанного она заключила, что он собирается провернуть колоссальную сделку. Женщина уже опаздывала, а автобус не двигался. На ее рейс уже заканчивалась посадка, и она поняла, что не успеет. В отчаянии она спросила у симпатичного парня, не одолжит ли он ей телефон, чтобы позвонить начальству и сказать, что опаздывает. Парень еще минуту что-то бормотал в трубку, а потом робко признался, что рад бы помочь, но телефон не настоящий.