Белые яблоки - Кэрролл Джонатан - Страница 42

— Ты меня принял за Смерть, Винсент? Совершенно напрасно. Я — это ты, только умерший.

Этрих махнул рукой. Мол, какая разница!

— Зачем ты здесь?

— Я ведь тебе уже объяснил. Чтобы убедить тебя вернуться вместе со мной. Ты больше не причастен к этой жизни.

Несколько минут прошло в молчании. Крыса отвернулась от него и стала смотреть вперед. Этрих заметил, как шевельнулись ее длинные усы. Он без труда догадался, что именно она беззвучно произнесла. В мире, где он нынче обитал, не существовало никаких правил. А если они и были, он их не знал. Но самым гротескным в этой ситуации являлось то, что большую часть времени все шло и выглядело как всегда, жизнь казалась вполне обыденной, пока какое-либо безумное происшествие не врезалось в эту обыденность, как нож маньяка, и не рассекало ее на куски.

— Тебе уже кто-нибудь говорил о мозаике? — Животное по-прежнему сидело к нему спиной, и Этрих не расслышал вопроса. Он наклонился вперед:

— О чем?

Крыса слегка повернула голову:

— Ты что-нибудь знаешь о Мозаике?

— О какой еще мозаике?

И пока такси мчалось в уличном потоке, Алан Уэллс рассказал Этриху многое из того, о чем немного ранее Коко поведала Изабелле Нойкор.

Этрих все еще находился под впечатлением событий нынешнего утра и потому без конца переспрашивал: «Что?» или «Да ну?». Порой он вставлял в рассказ крысы замечания: «Это сложно для меня. Говоришь, мы все — кусочки смальты? Ну-ну!»

Более того, у Коко в кармане имелось наглядное пособие, с помощью которого она продемонстрировала Изабелле, что такое Мозаика. Что же до Алана Уэллса, то у него кроме его красноречия имелись еще лишь две когтистые лапы, которыми он жестикулировал, рисуя в воздухе нечто совершенно невразумительное. Всякого постигло бы фиаско, вздумай он изобразить лапкой в воздухе образ Бога.

Вдобавок к этому таксист-пакистанец начал вдруг донимать Этриха разговорами, так что тому приходилось слушать одновременно его и говорящую крысу.

Но пятью минутами позже, когда такси остановилось у светофора, дверца, у которой сидел Этрих, внезапно распахнулась и кто-то цепко ухватил его за руку:

— Выходи. Заплати этому парню и двигаем отсюда. Он узнал голос Коко и через мгновение увидел ее, стоявшую у машины.

Крыса встопорщила усы:

— Закрой дверь!

Шофер недоуменно взглянул в зеркальце:

— Что происходит?

Этрих глазам своим не верил.

— Какого черта ты здесь делаешь?!

Позади раздались гудки автомобильных клаксонов: на светофоре загорелся зеленый свет. Прежде чем Этрих успел собраться с мыслями, Коко выдернула его из машины, повторяя:

— Расплатись и пойдем отсюда.

Этрих полез в карман за деньгами, не сводя глаз с Коко, которая наклонилась к окну у переднего сиденья. Она пристально посмотрела на крысу, а потом оглянулась через плечо на Этриха:

— Дай мне деньги.

Выхватив у него из рук десятидолларовую бумажку, она протянула ее шоферу через голову Алана Уэллса. Сзади снова послышались гудки. Коко схватила крысу за узкую морду, наклонилась к ней и произнесла несколько слов на непонятном языке, после чего брезгливо оттолкнула от себя крысу и вновь приказала Этриху:

— Пошли!

Он покорно поплелся за ней — совсем как мальчик за старшей сестрой. И ему безумно хотелось, подобно малышу в коротких штанишках, потянуть ее за край куртки и прохныкать: «Погоди, ответь, как ты узнала, что я здесь?» А еще: «Ты его, выходит, разглядела? Но как же так? Он говорил, что для всех, кроме меня, остается невидимым». А еще: «Что ты ему сказала? Я ни слова не разобрал».

Но он благоразумно молчал. Коко тащила его за собой вдоль ряда машин. Путь их был недолгим: между ее роскошным зеленым «остином-хили» с откидывающимся верхом и такси, в котором ехали Винсент с Аланом Уэллсом, было всего три автомобиля. Коко распахнула дверцу и жестом велела Этриху сесть. Сзади послышались протестующие гудки, и водитель автомобиля, который стоял непосредственно за «остином», высунув голову из окошка, жалобно произнес:

— Вы загородили дорогу, леди!

Коко одарила его ослепительной улыбкой и помахала рукой, словно кинозвезда. Открыв дверцу, она скользнула внутрь, устроилась на водительском сиденье и крикнула Этриху, который все еще стоял у машины:

— Садись, сделай одолжение. Видишь, люди начинают нервничать.

Этрих растерянно приставил ладонь козырьком к глазам. Но такси уже и след простыл. Он пожал плечами и сел в машину. Коко рванула с места, стоило ему захлопнуть дверцу.

— Мне надо забрать свою машину.

Она молчала.

— Я сказал, мне надо забрать машину.

— Знаю, Винсент. Я отвезу тебя туда, но прежде нам надо заехать в другое место.

— Ты ведь тоже ее видела, да? Эту крысу?

Коко сердито засопела:

— Так вот кем он перед тобой прикинулся? Говоришь, это была крыса?

— Ну да. Гигантская крыса. Он сказал, его зовут Алан Уэллс.

— Крыса по имени Алан Уэллс. И ты этому поверил, Винсент? Ни на минуту не усомнился в правдивости этой истории? У тебя не мелькнула даже тень мысли, что что-то во всем этом не так?

Этрих принялся оправдываться, сердясь на нее и еще больше на себя. Голос его звенел от обиды:

— Он появился передо мной ниоткуда в лифте с наглухо закрытыми дверьми. Проклятый механизм дал сбой, кабина застряла между этажами, свет погас, а когда снова зажегся, в полуметре от меня сидела огромная крыса. Она заговорила со мной моим собственным голосом. И что я, по-твоему, должен был подумать? Что меня кто-то таким образом разыгрывает? Между прочим, крыса сказала, что она — это я, только покойник.

— И ты поверил? Сам посуди, как же это крыса может быть тобой, пусть даже и умершим? — Она посмотрела на него как на слабоумного.

На то, чтобы обдумать это заявление, Этриху понадобился всего один миг. Вдруг неожиданно для себя самого он громко расхохотался и тотчас же вспомнил высказывание кого-то из великих, мол, когда дела становятся хуже некуда, остается только хохотать, чтобы не сойти с ума.

— Я вообще ничего больше не понимаю. Ничего. С того вечера, как я увидел татуировку у тебя на шее, моя жизнь — сплошное безумие.

— Что ж, мистер Этрих, теперь мы постараемся ее упорядочить. Исправим все, что только можно. Я наглядно ознакомлю тебя со всем, что тебе надлежит знать. — Она повернула налево. Машина влилась в поток на скоростном участке шоссе. — А когда ты уразумеешь, что и как, смотри не умри еще раз, со страху.

Этрих закрыл глаза.

— Благодарю. Именно это я и хотел услышать. Давно бы так. Куда мы теперь держим путь? В преисподнюю?

— Нет, в зоопарк. Изабелла уже там, она ждет тебя.

Коко замолчала. Этриха удивило то, что она не задает ему вопросов об Алане Уэллсе. Ему хотелось рассказать ей, как крыса мгновенно исчезла, стоило только лифту остановиться на том этаже, где находился кабинет доктора Кэпшью, и снова материализовалась лишь после того, как он передал Джека с рук на руки матери. Он мог бы повторить ей слово в слово все, о чем поведала ему крыса, которая была в курсе множества его самых сокровенных тайн. Этриха так и подмывало выложить ей всю эту невероятную историю. Ведь Коко могла бы объяснить, что все это означает, но она явно не желала его слушать. Она уверенно вела машину по улицам и молчала, а когда он попытался включить радио, легонько шлепнула его по руке.

Он обиженно скрестил руки на груди и взглянул на приборную доску. На месте прикуривателя в щитке зияла дыра. Вдобавок на рычаге переключения скоростей отсутствовала ручка.

Автомобиль притормозил у перекрестка. Этрих взглянул сквозь окошко на женщину, которая стояла на тротуаре, ожидая, когда загорится зеленый свет. Невысокая, плотная, с некрасивым и хмурым лицом, в мешковатой одежде, она была настоящим воплощением безнадежности. Едва лишь взгляд Этриха остановился на ее фигуре, как в голове его мелькнула мысль: «Ни один мужчина не пытался заставить ее улыбнуться. Никому в голову не придет назначить ей свидание».