Бабочки в жерновах - Астахова Людмила Викторовна - Страница 75

- Да с чего ты взял, что мы точно так же ходим по кругу? – возмутился Лэйгин.

- А почему бы и нет? Докажи, что это не так, - азартно бросил кухарь. – Ага! Не можешь. Потому что не знаешь. А я знаю. Как думаешь, что лучше - знать или нет? Я предпочитаю первое. Потому и соскочил с этого круга. И правильно сделал, судя по тебе, красавчик. Шибко ты ушлый и ученый. «Правые» на тебя не зря ставку сделали. Но я, запомни, был против. Так что…

Эвит жестом изобразил повешение и даже смешно вывалил язык.

- Фьють! И я снова здесь, чтобы уйти на новый круг, таким, как и прежде.

Археолог даже слегка обиделся.

- А вдруг у меня получится?

- А ты в какую сторону колесо будешь крутить? – лукаво ухмыляясь, спросил калитарец, решив по какой-то тайной причине перевести разговор на другую тему.

- Что крутить?

-А! Так тебе не сказали? Вот ведь! Поворотное колесо, открывающее проход к арене, конечно. Ха-ха! – восторгу Эвита не было предела: он хлопал себя ладонями по ляжкам, запрокидывал голову и дрыгал ногами. - Тебе ничего не сказали ни «левые», ни «правые». Хитрюга Лив всех обошла! Все «жертвы», кто дотягивал до утра, обязательно пытались его крутить в разные стороны.

- А зачем? – изумился Ланс, но тут же всё понял и осекся.

Это же так символично – вращение огромного колеса изменяет ход будущего. Во всех сказках есть подобная штуковина. «Направо пойдешь – жену найдешь, налево пойдешь – коня потеряешь». Архетип, так сказать.

Эвит, знай себе, хихикал. То ли над фокусом Лив, загнавшей жертву в подземелье прежде положенного срока, то ли над традиционным пари, заключаемым жестокими островитянами – в какую сторону повернут в этот раз колесо.

- Мы так и поделились на «правых» и «левых». Так веселее коротать вечность.

- Это мне государственный раб говорит? – сыронизировал мурранец, слегка обиженный на то, что стал еще и объектом пари.

- Это тебе, дружок, говорит бессмертный, повидавший разные времена и знающий цену настоящему веселью, – кухарь покровительственно похлопал Ланса по плечу и сообщил доверительно. – И я всегда был за «левых». Так что когда до дела дойдет, поверни колесо в левую сторону. Тебе ничего не стоит, а мне будет приятно.

Отчего же не сделать одолжение хорошему человеку? Запросто!

- Э! Да тебе же пора обнести узников вином, - встрепенулся Эвит. – Заодно и сам не забудь приложиться. Хорошее вино нынче для смертников приготовлено. И не надо на меня так смотреть. Я греховодник знатный, но разбавлять хмельное для божественных жертв у меня рука не поднимется.

- Вынюхиваешь, сволочь?

Стражница не первый год имела дело с людьми, подобными тюремному писарю, да и его самого знала уже давно. А потому нарочно задержалась, притаившись в темном углу рядом с караулкой, чтоб дать Гару время нашкодить. Мышь не может устоять перед искушением и лезет в мышеловку, несмотря на опыт предыдущих товарок, а ушлый писарь, в одиночестве оставленный рядом с ведомостями, свитками и денежным ящиком, не мог в него не сунуться. И так увлекся, что не только про Лив забыл, но даже и про Перца. И зря.

- Крыса ты паршивая, Гар, - ласково молвила Лив, похлопав бдительного Перца по могучей холке. Пёс вильнул хвостом и убрал передние лапы с груди лежащего писаря. – Наглая крыса. А что делают с крысами, когда они слишком наглеют, а?

- Стражница…

- Вот именно. Стражница. Пока ты приворовывал по мелочи, я отворачивалась. Всем нам хочется жить, верно? Но ты вздумал доносы на меня писать, писец. Забыл свое место, червь? Так я напомню. Оно здесь, - подкованная сандалия стражницы прицельно врезалась в живот писаря. Без злобы, но и без жалости. – В дерьме.

Сорвав с него тубу со свитками, Лив отвернулась и вытряхнула содержимое на стол, а потом брезгливо поворошила дубинкой. Каждый из этих кусочков папируса насквозь пропитался кровью, потом, страхом и предательством. По-другому во владениях Исила не пахло.

- Где донос? – на первый взгляд не обнаружив искомого, спросила стражница.

В ответ Гар только тихонько заскулил.

- Я же все равно узнаю, червь, - напомнила женщина равнодушно. – Исил с радостью возьмется за тебя. Так что – где он?

- Ты не можешь, - буркнул писарь, отдышавшись и отплевавшись. – Не посмеешь отправить меня в пыточную.

- Да ладно! – Лив усмехнулась. – Кто же мне запретит? Государственный раб доносит на свободную; стража обязана разобраться, нет? Соблюсти закон. А закон здесь – это я, - она присела рядом на лавку и задумчиво попинала его концом дубинки: - Кстати, показания рабов считаются правдивыми, только если проверены пыткой. Ну? Идем к Исилу?

- Его… нет, - просипел Гар. – Уже нет. Я… отослал письмо перед тем, как запечатали ворота.

- Крыса, доносчик, да еще и трус, - вздохнув, резюмировала Лив. – Ты всегда был червем, Гар, и всегда будешь. Что написал-то?

- Всё… Ой! О тебе, и о лазутчике, и о господине Тае тоже… И…

- Но зачем? Ты не перестанешь быть рабом тут – и мелкой трусливой тварью там. Ты ведь это хотел изменить?

- По крайней мере, я пытался.

- Ну, может, оно и к лучшему, - пожала плечами стражница и, встав, подтолкнула его дубинкой. – Давай, поднимайся. За тобой порядочно грешков, Гар, но доносительство из них самый мерзостный. Значит, пора и тебе на собственной шкуре испытать, как оно, по ту сторону решетки. Ну, вперед.

- Что? – забывшись, он даже взвизгнул, на миг превратившись из калитарского раба Гара в эспитского почтмейстера Гаральта. Но только на миг. – Но ведь число жертв утверждено и священно!

- А это будет не жертва, а мой дар морским и подземным. Личный. Полагаю, они не станут его отвергать, - буркнула Лив и добавила язвительно: - Может, я тоже решила что-нибудь изменить? И вы, «правые», меня убедили… Ты счастлив?

Но в лице угрюмо зыркающего исподлобья и дергающего щекой писца особенного счастья почему-то не читалось. Странно, но кого здесь удивишь странностями?

Заперев Гара в свободной камере, Лив на обратном пути захватила корзину с едой и вином для господина Тая и лично понесла ее благороднорожденному узнику. Стражнице нужно было поговорить, а больше здесь откровенничать, в общем-то, не с кем. Не залетному же новичку-мотыльку изливать душу, верно? А Перец уже устал выслушивать излияния, да и помочь ничем не мог, даже советом.

- Мой господин Тай, - дождавшись, пока мятежный лорд утолит голод и воздаст должное вину, нерешительно начала Лив: - Не желаешь ли совершить моление богам, а если желаешь, то не дозволишь ли ничтожной стражнице сопроводить тебя к святилищу?

Лорд удостоил ее косого взгляда и небрежно толкнул в сторону женщин блюдо с остатками обеда, дескать, ешьте.

- Желаю, - коротко молвил господин Тай. – Сопроводи.

Лив заулыбалась и почтительно поднесла ему наручные кандалы, соединенные цепью. Не серебряной – еще одно унижение! – а всего лишь медной, зато начищенной так, что сияла не хуже золотой.

- Прости за эту дерзость, мой господин, - прошептала стражница, осторожно защелкивая браслеты и задвигая штырьки.

- Пустое, - хмыкнул лорд. – Ты можешь следовать за мной, стражница.

И вышел, словно из тронного зала, а Лив поспешила следом.

За ее спиной торопливо зачавкали женщины. Орва и Танет, пользуясь отсутствием господина, ели быстро и не слишком аккуратно. Впрочем, там, на блюде, оставалось еще столько, что и Хилу с ведьмами хватит.

- Итак? – совершив все положенные обряды, господин Тай повернулся к стражнице, почтительно ожидавшей поодаль. – У тебя есть вопросы, женщина. Можешь говорить.

- Я… отчаянно нуждаюсь в твоем совете, мой господин, - призналась Лив, холодея от собственной дерзости. – Ибо меня одолевают сомнения.

- А! – лорд оттаял и в одночасье превратился из ходячего изваяния во вполне живого обаятельного человека средних лет, может быть, не такого блестящего после проведенных в тюрьме месяцев, но вполне симпатичного. Именно такому господину Таю круг за кругом и доверяли свои судьбы обитатели крепости Тенар и всей провинции Эспит, именно его сейчас оплакивали. Все, и Лив тоже. – Сомнения – это не так уж плохо, Лив. Особенно здесь, - он повел скованными руками вокруг себя, - где ничто не меняется.