Жена для чародея - Кэррол Сьюзен - Страница 48

— Думаю, ты проявил изрядную выдержку. — Мариус порылся в сумке, достал кувшинчик с собственноручно изготовленной целебной мазью. — Твоей силы хватило бы, чтобы повышвыривать нас всех в окна.

— «Обладающий великой силой должен пользоваться ею мудро», — вяло процитировал Анатоль, потом со свистом втянул в себя воздух. Что бы там ни намешал Мариус в это проклятое снадобье, жгло оно не хуже перца.

Мариус сочувственно улыбнулся, и на краткий миг Анатоль ощутил, как сильны узы, связывающие его с двоюродным братом. Но это ощущение длилось недолго, ибо взгляд его постоянно натыкался на свидетельства недавних бесчинств — опрокинутые стулья, осколки посуды, пятна крови на прекрасном обюссоновском ковре.

Он тяжело вздохнул, и, пока Мариус перевязывал ему руку, перед его мысленным взором возникали образы, которые ему так хотелось бы изгнать из памяти. Чаще всего прочего — лицо Медлин. Такое серьезное, когда она растоптала его последнюю надежду, сказав, что не верит в вечную любовь, такое испуганное, когда он бросился на Романа, словно бешеный пес.

И полное боли, когда Анатоль оттолкнул ее. Но в ту минуту ее доброта и участие жгли его сердце сильнее, чем мазь Мариуса.

Он проклинал тот день, когда согласился на этот глупый званый ужин. Все, чего он добился за последнее время, все усилия походить на джентльмена, пошли прахом. Этот вечер лишь больше убедил его жену в том, что он не годится для жизни в обществе и заслуживает пустой постели.

Мариус на миг остановился и сказал:

— Думаю, тебе следует просто забыть все, что здесь произошло, и помириться с женой. Ступай к ней в постель.

Анатоль дернулся, словно Мариус воткнул ему в руку иголку, устремил на него полный негодования взгляд.

— Кузен, ты же только что говорил, что не любишь пускать в ход свои способности.

— Не люблю. Но когда чувства столь сильны, они сами проникают мне в голову, хочу я того или нет. — Он смущенно улыбнулся, потом посерьезнел. — Анатоль, я не знаю, что заставляет тебя отдаляться от жены — ложный стыд или ложный страх. Но и то и другое надо отбросить.

— Мариус, тебе ли давать подобные советы? — Это были жестокие слова, достойные разве что Романа, и Анатоль пожалел о них, еще не успев договорить.

Глаза Мариуса стали еще печальнее, но он спокойно ответил:

— Напротив, именно мне и пристало советовать. Не совершай ошибки, которую совершил я. Иди к своей жене, пока еще не поздно.

Голос Мариуса задрожал от сдерживаемых чувств. Он начал поспешно складывать инструменты в сумку.

Анатоль отвел глаза. Он, как и все Сентледжи, ощущал неприятное беспокойство, вспоминая о горе Мариуса. Оно было пятном на безупречной белизне семейного предания, напоминанием о том, что даже дар Искателя Невест не всегда охраняет от беды.

Анатоль пошевелил рукой и с изумлением обнаружил, что боль ослабла. Может быть, теперь кузен наконец уедет?

Мариус, однако, продолжал:

— Я знаю, что ты не очень-то жалуешь мои советы, кузен, но должен тебе сказать кое-что еще.

Анатоль нахмурился. Он не хотел больше говорить о Медлин.

— Это о Романе, — поспешно проговорил Мариус.

— О Романе? — удивился Анатоль. Он несколько успокоился. — Что о нем говорить? Я и сам могу сказать, что ты увидел, заглянув в его сердце. Мою голову, насажанную на кол.

Мариус покачал головой:

— Ах, если б его мысли были столь просты! Но он слишком сложен. Кроме покупки Пропащей Земли и женитьбы на этой французской графине, я ничего не сумел разобрать.

— Значит, ты пытался его прочесть?

— Признаюсь, что пытался — и потерпел неудачу. Читать в сердце Романа все равно, что спускаться в извилистый лабиринт. Он слишком хорошо скрывает свои побуждениям чувства. Может быть, потому, что он и сам их плохо понимает. Он всегда отличался от нас.

— Да, — сказал Анатоль. — Если б моя тетка не была столь добродетельной дамой, я решил бы, что она с кем-то согрешила.

— Это невозможно. Жены Сентледжей никогда не изменяют мужьям.

«Никогда? — подумал Анатоль. — Даже в мыслях?»

Мариус продолжал:

— Все мы знаем, что иногда на свет появляются Сентледжи, лишенные нашего необычного дара. Роман — один из них.

— Он должен бы считать это благословением божьим.

— Однако не считает. Я часто чувствовал, что ему больно быть Сентледжем по рождению, а не по духу. Может быть, поэтому он всегда завидовал тебе.

— Завидовал мне? — не веря своим ушам, повторил Анатоль.

— Да. Твоей тайной силе, твоему положению главы рода, тем более, что сам почти ничего не получил в наследство.

— К чему ты клонишь, Мариус? — нетерпеливо спросил Анатоль. — Хочешь, чтобы я пожалел этого негодяя?

— Нет. — Мариус вздохнул. — Всего лишь пытаюсь сказать, что зависть разъедает душу человека куда быстрее, чем любая болезнь разрушает тело. Зависть может сделать человека более опасным, чем самое страшное безумие. И я боюсь, что на исцеление Романа нет никакой надежды.

Печально и прямо глядя в глаза Анатоля, Мариус закончил:

— Ты должен остерегаться его.

И с этими словами покинул замок Ледж.

14

Медлин не могла заснуть.

Поднявшись к себе в спальню и раздевшись, она долго сидела в ночной рубашке перед зеркалом, рассеянно расчесывала волосы и прислушивалась, ловя скрип половицы или стук открывшейся двери — словом, любой звук, который подтвердил бы, что Анатоль поднялся наверх, что этот упрямец не истек кровью в гостиной.

Она твердила себе, что напрасно тревожится о человеке, который так унизительно с ней обошелся, но все же продолжала прислушиваться, презирая себя за слабость.

Однако все звуки заглушались раскатами грома. Снаружи бушевала гроза, оконные переплеты сотрясались от порывов ветра, дождь тысячами стрел вонзался в стекла. Словно восстала ото сна вся земля Сентледжей и мстительной фурией ополчилась на женщину, которая посмела усомниться в ее любимейшей легенде.

Медлин подошла к окну, отдернула тяжелые парчовые портьеры и с вызовом посмотрела в кромешную тьму грозовой ночи. Если она навлекла на себя гнев тайных сил, у нее хватит смелости понести кару.

Никакая кара не может быть хуже того, что случилось внизу, когда все Сентледжи от нее отвернулись, а муж отправил ее в постель, словно провинившуюся школьницу.

Она прижалась лицом к стеклу, словно для того, чтобы подразнить судьбу, но ничего не случилось. Гром все так же неодобрительно гремел, и молнии полыхали в небе, озаряя унылый ландшафт с кривыми деревьями и ленту дороги, уходящей от замка Ледж.

Бывает ли в этом краю какая-нибудь иная погода, кроме ненастья? Медлин пожалела Сентледжей, которым пришлось возвращаться домой в столь бурную ночь. Они уже должны были разъехаться, если только не остались с Анатолем, чтобы за рюмкой портвейна обсудить его неудачную женитьбу. Она не сомневалась, что все они теперь твердо уверены — Фитцледж совершил чудовищную ошибку.

В жизни Медлин всегда не хватало тепла и искренних привязанностей, и то, что она упала в глазах Сентледжей, ранило ее, но не так сильно, как воспоминание о лице Анатоля в тот миг, когда он отверг ее помощь.

А все потому, что она оказалась достаточно безрассудной, чтобы согласиться с Романом. Но какой еще разумный ответ могла дать Медлин, когда речь, шла о вечной любви и предназначении Сентледжей? Как это описывал Зак? «Два сердца сливаются в один миг, две души соединяются навечно». Прекрасная романтическая сказка. Вот только Анатолю, как и ей самой, должно быть, очевидно, что протекло уже немало мгновений, а страстной любви между ними нет и в помине — и, видимо, не будет. Какого же ответа он ожидал? Медлин знала одно: ее слова принесли мужу глубокое разочарование. И в этом не было ничего нового. С самой первой их встречи Анатоль только и делал, что разочаровывался — ведь Медлин была совсем не похожа на невесту Сентледжа.

Она не была прирожденной наездницей и не могла вселить в мужчину безумную страсть. Не могла даже разделить его веру в семейную легенду.