Интуиция. Эпизоды после эпилога (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна - Страница 3

А через минуту уже уводил девушку в тень, усаживаясь на скамейке, пока она пыталась и его накормить купленным Валентином рожком с пломбиром. На что Валик только с улыбкой отворачивался.

Сев (кто бы сомневался что выйдет по-другому?) на ту же скамейку, где пряталась и Ленка, Валентин притянул Лину, усаживая ее на свои колени.

— Вот что ты со мной делаешь, малыш? — со вздохом проговорил мужчина, утыкаясь лицом в шею любимой, которая с удовольствием ела мороженное. — Веревки уже вить из меня стала.

Лина рассмеялась.

— Это потому, что у нас пока численное превосходство, — облизывая губы, ответила она. — И потом, просто ты сильно хороший, Валик.

— И кто тебе такое сказал? — притворно нахмурился мужчина, с улыбкой глядя на жену. — Это ты на фирме давно не появлялась. Они бы тебя быстро просветили, какой я.

— А кто меня туда не пускает? — бровь Лины насмешливо поднялась, а потом, видя, как сильнее сжимаются его руки, она почти ткнула мороженное ему в рот. — На, лучше мороженное попробуй. Полегчает.

Мужчина рассмеялся, отвел ее руку с зажатым рожком, и притянул лицо Лины, крепко целуя.

— Вот так, оно мне больше нравится, малыш, — Валик отвел с лица девушки пряди, а потом нежно положил свою руку поверх ее, прикрывая живот любимой. — А на фирму, и не думай, не пущу. Там — компьютеров уйма, — безапелляционно заявил он.

— Валик, — Лина погладила его волосы, продолжая есть мороженное. — Ну, тебе же врач, триста раз, говорил. На час-два — можно, я так совсем разучусь работать.

— А тебе оно, сейчас, и не надо. Я лучше знаю, — он был непоколебим.

Ленка просто не верила в происходящее.

Она никогда не думала, что он был именно таким… Неужели, ее брат был прав? Да и Лина…

А она вот так ошибалась?

Не то, чтобы Валентин не был тираном. Судя по этому диалогу, им он и был. Но в том, что он Лину любил, сомнений уже никаких не возникало. Как ни старался бы он оставаться грозным и непреклонным, а было видно, что жене почти ни в чем отказать не может.

— Я люблю тебя, Валик, — Лина сама потянулась к мужу, целуя.

И Лена решила, что ей лучше уходить.

Перспектива разговора с бывшей подругой в свете нового понимания и воспоминаний о своей на нее злости, о сброшенных и не отвеченных звонках, как-то не прельщала. Не умела Лена извиняться, даже когда именно она виновата была.

Однако именно в этот момент ее телефон заиграл своей громкой и бодрой песней, разорвав сонное молчание площади, привлекая общее внимание.

И Лина непроизвольно повернулась в ее сторону, встречаясь глазами с подругой. Улыбка застыла на ее лице, постепенно исчезая, сменяясь растерянностью и напряжением.

А что Ленка хотела? К тому же, и дураку было бы ясно, что она за ними наблюдала.

Ощутив, как напряглась Лина, Валентин насторожился, поднял голову от ее шеи и оглянулся.

Когда мужчина увидел Ленку, он помрачнел, еще сильнее обняв любимую, чем держал до этого. Вот же ж! Только этого ему для полного счастья и не хватало. Какой черт ее сюда принес?! Все так хорошо было.

А теперь… Мало того, что Лина и так из-за этой дуры переживала столько, так еще и неизвестно, о чем девушка вспомнит… А он не хотел, чтобы к ней возвращались даже воспоминания о «том».

Хватит и того, что он об этом постоянно помнит. А Лине — нервничать сейчас нельзя.

Ведь будет, сто процентов, будет нервничать. И снова виновато в глаза глядеть начнет, пытаясь ту вину загладить… Только это обоих была вина. И Валентен был причастен к тому, что тогда случилось. Надо было лучше себя в руках держать…

Что б ее, а! Вот зачем она только появилась на их голову?!

— Привет, — неуверенно кивнула Лена.

Лина растерялась, Валик чувствовал, как ее пальцы вцепились в его плечо. Она кивнула в ответ.

Валентин не собирался допускать этого общения.

Мужчина поднялся, вынудив и Лину встать. И потянул любимую за руку, пытаясь как можно скорее увести девушку отсюда.

Эпизод 3

Валентин удобней перехватил бормочущую что-то Лерку и захлопнул дверь ногой. Бросив сумку с подгузниками, бутылочкой, сосками и прочим «багажом» дочери на пол, он скинул туфли.

— Лин?! — зайдя в зал, Валик осмотрелся.

Жены дома не было. Лера что-то лопотала, то и дело пытаясь дотянуться до коротких волос на его затылке. Осторожно ссадив дочку в манеж, Валентин быстро прошелся по комнатам, проверяя на всякий случай внимательней. Может она музыку в наушниках слушает, или еще что. Но везде его встречала только пустота.

В животе закрутился тугой узел напряжения, руки сжались в кулаки, а он даже не понял, в какой момент это произошло.

Валентин остановился в коридоре и закрыл глаза, заставив себя глубоко вздохнуть. Медленно, один за одним, он заставил свои пальцы разжаться, даже встряхнул руками, стараясь избавиться от напряженности в мышцах. Не так хорошо, как хотелось бы, и все-таки лучше, чем раньше.

Два года назад он уже начал бы кружить по квартире, как взбесившийся тигр, возможно, громя попадающиеся на пути вещи. И сто процентов названивал Лине, наверняка выбрав бы в уме самый ужасный вариант причины ее отсутствия.

Как минимум — он бы уже закурил.

Теперь же… Сейчас он наделся, что все дальше уходит от того типа поведения, пусть данная реакция и показывала, что движение идет не настолько быстро, как Валентин хотел бы.

И все-таки, явный прогресс на лицо.

Да и курить он прекратил. В один момент, в тот февральский вечер, когда Лина сказала ему, что беременна. С тех пор Валентин не выкурил ни единой сигареты, хоть порой дико хотелось.

Еще раз глубоко вздохнув, он заглянул в комнату, проверить как дела у дочки. Лера активно терзала колечки и игрушки, прикрепленные к стенке манежа. Увидев отца, она замахала руками и с хитрой улыбкой начала тыкать пальчиком в сторону темного сейчас телевизора.

Усмехнувшись, Валик поцеловал дочку в лоб, погладив мягкие локоны и покорно выполнил требование своей принцессы, включив мультфильм. Он сомневался, что она действительно понимала смысл действий кукол, прыгающих на экране, но не мог отказать. Видно Лерку просто привлекало мелькание ярких цветов и музыка.

Удостоверившись, что внимание дочери полностью поглотили человечки с телевизорам на животах, он направился в кухню, попутно стараясь полностью изгнать из сознания дурные мысли.

Сегодня суббота, «мамин день». Лина могла просто пойти гулять или отправиться в магазины, или еще куда-нибудь. Она имела полное право проводить время так, как ей хотелось и вовсе не была обязана сообщать Валику о каждом шаге своих перемещений. И он не требовал этого. Уже не требовал.

Во рту появился горький привкус при мысли о том, как именно Валентин поступал раньше. Но он постарался помнить обо всем, что узнавал за эти годы, и применить это на практике.

В холодильнике почти ничего не было. Пошарив по пустым полкам, Валентин захлопнул дверцу и достал из шкафа пакет с макаронами. После тренировок в зале у Валентина всегда просыпался дикий голод. Обычно он перекусывал чем-то во время прогулок с Леркой и это давало ему сил продержаться до обеда, приготовленного женой, но сегодня они вернулись на полтора часа раньше из-за внезапно хлынувшего ливня.

Поставив на плиту кастрюлю с водой, Валентин оперся о кухонный стол и помассировал левую руку, которую сегодня перегрузил. Все-таки, такие тренировки помогали ему по большей части контролировать и свой характер, и агрессию, которые все еще вспыхивали словно пожар при одной единственной мысли, что он может потерять Лину.

Да, сейчас Валентин понимал, что сам подталкивал ее ко многим поступкам своей чрезмерной опекой. Что именно его страх и порождаемые тем попытки ограничить, изолировать ее, подавить — добавили немало горечи и послужили причиной стольких ошибок со стороны каждого.

Для того, чтобы осознать это — Валентину потребовалось не только потерять любимую, но еще и обратиться за помощью к психиатру. Хотя, вот об этом, никто не знал. Ни Лина, ни кто либо еще. Он сомневался, что будет в состоянии хоть когда-то признаться в подобном хоть одной живой душе. Но однажды просто понял, что действительно испытывает острую необходимость в помощи, иначе все повторится. Тот проклятый вечер, когда он едва не ударил Лину, когда все-таки ее оттолкнул — до сих пор снился Валентину в кошмарах, заставляя колотиться сердце и отчаянно сжиматься руки от ненависти и отвращения к самому себе.