Дредноут: Судьбы войны 1 - Кэри Диана - Страница 37

– Ваши выводы в одинаковой степени основаны на логике и на интуиции.

И я начинаю верить вашей интуиции.

Я почувствовала теплое отношение к себе с той стороны, с какой ожидала меньше всего. Его глаза встретились с моими, и я внезапно ощутила целостность и надежность дружбы вулканцев, верность, которой я, возможно, не заслуживала. К моему изумлению, я обнаружила, что Сарда оказался в меньшей степени деформирован психологией его расы, чем ему самому казалось.

– Если вы не возражаете, – обратился он ко мне с неуверенностью в голосе, – я хотел бы сделать вам небольшой подарок.

Это была книга карманного формата в посеребренном переплете; я смотрела на нее с плохо скрываемым интересом.

– Сарда… вы решили сделать это после всего того, что вам довелось пережить по моей вине?

– Пожалуйста, не надо сантиментов. Просто возьмите, и все. Слова, попавшие в эту книгу, – один из стимулов культуры моей расы, и они могут помочь вам лучше понять вулканцев.

– «Исследования», – прочитала я. – Лирас. Похоже на поэзию.

– Так и есть.

– Вулканцы пишут стихи?

– Поэзия – это особый вид искусств, лейтенант, и Лирас прежде всего философ вулканцев. А перед вами не колыбельные песни.

– Но ведь я не вулканец.

– Как вы помните, я говорил о том, что возможны редкие исключения.

– Понятно, Сарда. Не знаю, как мне благодарить вас.

Он снова повернулся в сторону своего навигационного компаса.

– Тогда лучше всего помолчать.

Я улыбнулась.

Меня тоже устраивало молчание, я откинулась в своем кресле и с непонятной решимостью раскрыла подаренную мне книгу. Странно, но у меня не возникло желания почитать ее урывками, перелистывая страницы. Это дурная привычка. Поэзия вулканцев… Одна мысль об этом захватывала меня, и я начала читать аккуратные строчки белых стихов.

Это шестой элемент, отражающий перекрест времен до точки, в которой все замирает. И мы получаем свободу мысли, но это потом. Изучай прикосновением. читай, а знания придут потом. Приручи время, а воспоминания придут потом. Зыбкие, отрывистые, особенно если близок конец.

Но главное – это хорошо умереть.

От этих строчек веяло силой, хотя я плохо разбиралась в литературе и не совсем улавливала смысл. Возможно, даже профессиональным литераторам пришлось бы нелегко, поскольку все эти слова уходили корнями глубоко в историю вулканцев. И все же, читая эти строчки, я почувствовала какое-то беспричинное облегчение.

Я закрыла книгу, зажмурила глаза и задумалась. Все завершилось головной болью и… новыми мыслями.

Хорошо умереть…

Даже через перевод этот текст обладал для меня магической силой.

– Почему вы засомневались в ваших выводах? – спросил Сарда.

Хороший вопрос.

– Мне кажется, что то, что я знаю о причинах, приведших к третьей мировой войне, позволяет мне догадываться о том, что пока скрыто от других или, наоборот, чересчур драматизировать события. И тогда… Он может быть лишь единственной паршивой овцой в стаде. Вице-адмирал соответствует определенному стилю поведения, который я увидела в нем, и все его люди на ключевых постах Флота… Это не может быть простой случайностью.

– Вас очень беспокоят такие сомнения?

– Не совсем, – пробормотала я, не уверенная ни в чем. – Но что действительно меня волнует – так это его поведение, которое для меня слишком очевидно.

– Такая точность в фактах перед тем, как сделать вывод, не должна рассматриваться как ошибка.

– Нет… но все же почему никто другой до сих пор не догадался о его планах?

Мысли о возможной собственной ошибке помогли мне прояснить для себя свою позицию. Еще большее удовлетворение я ощутила, когда заметила в выражении лица Сарды то, что аналогичные сомнения когда-то уже волновали его, и он отверг их как безосновательные. Мы одновременно повернулись в сторону «Звездной Империи», которая парила впереди нас, словно превосходно выполненный медальон.

– Возможно, кто-то и успел сделать это раньше.

– Скорректируйте в последний раз курс на «Звездную Империю». Теперь можно попытаться выйти с ними на связь.

Очнувшись от собственных мыслей при этих словах Сарды, я нажала кнопку коммуникатора.

– «Звездная Империя», с вами говорит космический челнок Арко под названием «Деревянная Туфля», представляющий интересы «Энтерпрайза».

Пожалуйста, ответьте нам.

В ответ раздался щелчок, и в наушниках усилился шум, в котором я пыталась разобрать человеческий голос.

– Слышим вас, «Деревянная Туфля». Идентифицируйте свой экипаж.

– Черт побери, Брайан Силайна! Немедленно уберите свои защитные экраны или я расскажу всем, чем вы занимались в прошлом декабре на третьей Базе Звездного Флота. Я не шучу!

Мне показалось, что эхо от моих последних слов разнеслось по всему космосу.

– Они убрали кормовые защитные экраны. Доступ в док и на взлетно-посадочную площадку открыт.

Сарда внимательно посмотрел на меня и нахмурился.

Я проигнорировала его реакцию и притворилась совершенно бесстрастной.

– Надеюсь, теперь они догадаются, что это я.

– Возможно.

Мы совершили маневр вдоль левого борта этой громадины, которую мог сконструировать только любитель рекордов. Нам понадобилось несколько минут, чтобы достичь дока, настолько велик и грузен оказался дредноут. Его корпус и даже гондолы с ускорителями были выкрашены в полоску для исправления общего эстетического вида.

– Какое чудовище, – пробормотала я. Мысль о его огневой мощи вызывала дрожь.

– Не очень красивый эпитет, – заметил Сарда. В моем мозгу всплыл образ грациозного африканского слона с громадными опущенными ушами, блестящими бивнями, качающего головой и призывно трубящего.

– Тогда вы, наверное, никогда не видели слона.

– А вы?

– На маневрах в Кении, на Земле.

– Мне бы тоже хотелось попасть туда.

– Вы не пожалели бы об этом.

«Деревянная Туфля» и «Полливог», наконец, проникли в ангар и стали на прикол. Мы терпеливо дожидались закрытия внешних дверей взлетно-посадочной палубы и начала работы компрессоров. Вскоре наша четверка выбралась из кабин своих челноков; перед нами раскрылись внутренние двери и появилось вытянутое, напряженное человеческое лицо. Встречавший бежал нам навстречу.

Я бросилась к нему, узнав его, сразу же прямо в его объятия.

Наши воссоединенные сердца гулко стучали. Но теперь нами владела несколько иная страсть, отличная от той, что была раньше.

– Брайан!

Я задыхалась от его объятий.

Он рукой прижал мою голову к своему плечу.

– И все же ты вырвалась! Я не думал, что тебе это удастся.

– Мне не оставалось ничего другого. Желание вновь ощутить его горячее мужское объятие охватило меня так сильно, что я едва удержалась от того, чтобы не отказаться от собственных планов. Я легонько оттолкнула Силайну.

– Пожалуйста, объясни мне, в чем дело.

– Это сделаю не я. Берч.

Он продолжал держать меня за руку, когда мы уже впятером бежали по коридору мимо переборок, опор и других сооружений доселе невиданной толщины. Все здесь было предназначено для того, что бы выдержать экстремальные перегрузки, надежно, хотя и грубовато, вплоть до стен, выложенных особо прочным пластиком. Всюду в опорных конструкциях использовалась гексагональная форма пчелиных сот. Из опыта общения с пчеловодами, которые обслуживали ульи с роями пчел, завезенных откуда-то с Земли для опыления наших овощей, я знала, что такая форма является оптимальной для сооружений, подвергающихся высокому давлению. Массивность всего, что нам попадалось на глаза, рождала иллюзию скученности, хотя на самом деле коридоры корабля были значительно шире обычных, и я могла идти, не сгибаясь.

– Почему же именно мой код, Брайан? – потребовала я, когда мы направлялись к турболифту. – Признайся, ты первый придумал посадить меня на горячие угли?

Он попытался отвлечь мое внимание, когда развернулся и начал рассматривать Скеннера, Сарду и Мэрит, но я довольно чувствительно ущипнула его за руку.