Печать Магуса - Олейников Алексей Александрович - Страница 66

От этой мысли Дженни стало нехорошо. Саамка заметила, как изменилось ее лицо, и выпустила тугую струю дыма – та завилась причудливым облаком над ними. Дженни в зыбких очертаниях почудился чудный остров, и мощный утес, с башней на вершине, а потом словно потекла галерея лиц, сменяя друг друга – молодые и старые, злые, добрые и обычные, и среди прочих мелькнуло одно лицо, знакомое до тесноты в сердце, родное, и Дженни привстала. Но дым тек дальше, и вот чей-то черный лик возник перед ней, заворочал дымными провалами – жадными и холодными… Дженни вскрикнула, и все рассеялось:

– Что это?!

– Дым. – Элва пыхтела трубочкой.

– Но там был Марко… и остальные.

Саамка пожала плечами:

– Все может быть. Чтобы увидеть, надо спрашивать духов. А я не буду.

– Почему?

– И так знаю, что скажут. – Элва встала, вынула слепое зеркало, в которое гляделась Дженни, и выколотила трубку на него. – Смотри.

Пепел, угольки и дымящиеся крупицы табака сложились в тот же страшный лик, который она увидела последним в череде дымных образов. Те же провалы глазниц, теперь полные багрового угля, та же ярость и неутоленная жажда и злоба, то же торжествующее хищное выражение.

Пепел дымился. Дженни смотрела на зеркало и поняла, что поверхность стекла обретает глубину. Зеркало оживало, возвращало свой взгляд холодного серебра, готовое не только отразить, все что увидит, но и преобразить увиденное. В глубине старинного стекла дрогнули и задвигались пепельные тени, багровые отсветы… Дженни отбросила зеркало прочь. Пепел разлетелся и повис в воздухе неприятно плотным облаком.

– Нельзя так вести себя с чужими вещами. – Элва смахнула угли на совок. – Особенно моими.

– Простите…

– Тебя всегда ждет одно и то же. На любых путях.

– Тьма?! – Дженни опустила руки. – Опять? Я что, проклята?

Элва молчала.

– Я бежала от тьмы и опять в нее приду? За что?!

– «За что» – неправильный вопрос, – сказала нойда. – Правильный «для чего»?

Дженни беззвучно заплакала и не стала утирать слез – пусть капают на эту красивую жилетку, и на шаль, и на рубашку – кипельно белую, будто первый снег. Все равно.

– Тьмы нельзя избежать, куда бы ты ни пошла, – продолжала Элва, дергая за косицу. – Но ее приход можно отсрочить. Спрятаться, чтобы набраться сил, научиться и быть готовой. В пределах этого мира тебе негде спрятаться.

– Тогда все бессмысленно. Мне не стоило бежать. Тогда бы ничего этого не было!

– Уж точно ты бы не заморочила голову моему внуку, – безжалостно согласилась Элва. – Но ты сделала то, что сделала. И теперь у тебя есть выбор. Остаться здесь, ожидая, пока за тобой придут…

Дженни вздрогнула. Придут. Как за вещью в супермаркет.

– …или…

Она не вещь! У нее есть выбор!

– …ты можешь покинуть пределы этого мира.

– Каким образом? Умереть?!

Саамка закатила глаза:

– Покинуть пределы этого мира, а не вступить в «мир за пределами могилы»! Я говорю о месте, куда никто не доберется, о цитадели Магуса!

Дженни смотрела на нее непонимающими ягнячьими глазами.

– Авалон!

– Но как я туда попаду? Это же остров, а здесь даже моря нет…

– Море за перевалом, – махнула косичками Элва. – Мои олени отвезут тебя на побережье.

– И как я доберусь до Авалона? Куда мне плыть? И на чем?

Дженни мало что знала об Авалоне, Марко не успел ей рассказать, да и она тогда, если честно, слушала без особой охоты. Но она запомнила, что именно там располагалась Башня Дождя – штаб-квартира Службы Вольных Ловцов. Она зачитывалась их «Кратким справочником запрещенных существ».

«Если там мне не помогут, больше не помогут нигде, – подумала Дженни. – Элва права. Это единственное место, где таким, как я, будут рады».

– Доберешься. Если захочешь. Если сумеешь захотеть.

– А… – Дженни замолчала, потому что послышались шаги. По лестнице кто-то поднимался.

– Я принес воды, – хмуро сказал Арвет, отодвигая шкуру.

Элва легко поднялась:

– Тогда скоро будем обедать.

Уха из свежей рыбы, сухари, сушеная рыба, – обед у Элвы был незамысловатый, но вкусный. Сама она съела едва ли ложку, а Арвет и Дженни умяли весь котелок. Они уже обжились в новых костюмах и двигались в них естественно, как родились. Элва посасывала трубочку, сидя на бревнышке, и хитро на них косилась. Остаток дня прошел в разных домашних заботах. Дженни прибиралась в избушке, а Арвет принялся чинить обветшалую оленью упряжь. Несколько раз он порывался поговорить с Элвой, рассказать о Дженни, о том, что случилось, о загадочном походе за водой, наконец, но каждый раз бабушка ловко увиливала от разговора. Так что Арвет в итоге принял, как должное, что она знает о Дженни. И о том, что с ними произошло. Потому что нойда.

Поверить в это было трудно, трудно было переломить привычку все проверять на аптекарских весах рациональности, но он старался. Есть духи, есть чаклинги, есть тролли. Есть Элва и есть Дженни. Две женщины. Две ведьмы? Эта мысль ему долго не давала покоя. Он думал, ворочался на лавке в сауне, куда Элва отправила его спать. Сама она с Дженни улеглась в избушке. Звезды заглядывали в дымоход, светили ему. Арвет положил руку под голову:

– Господи, дивны дела твои. И в мире твоем есть место не только человеку, – сказал он. – Я ошибался. Спасибо, Господи, что показал мне, как велик мир, как велика сила твоя. Направь меня на путь истинный, помоги понять, где пути зла, а где нет. Помоги мне верить в Дженни.

Звезды мерцали. В лесу бродил ветер, перебирал пальцами иглы сосен. А может, чаклинги собирали шишки и пополняли свои запасы? Арвет усмехнулся. Внутри бродило слитное, будто капля ртути, сложное чувство – тишина, покой, вера, благодарность. Он закрыл глаза и заснул.

Элва сидела на пороге. Ее лицо изредка озарял огонек трубки, но Дженни четко видела, что она поглаживает массивное кольцо своей нагрудной пряжки – хитро заплетенное, в форме змея, схватившего свой хвост. Что ей ночная темнота, если тьма идет за ней?

– Так что мне делать? – спросила девушка.

– Решай сама.

– Я очень хочу с ним попрощаться. Очень-очень.

– Прощайся. Но тогда он пойдет с тобой.

– Ну и хорошо! – воскликнула Дженни.

– Вы не доплывете, – сказала Элва. – С Арветом куда угодно, но только не на Авалон. Для него этого острова нет.

Дженни задумалась:

– Да, он его просто не увидит. Но я очень хочу попрощаться! Он столько для меня сделал. Он такой замечательный! Я бы погибла без него.

– Каждое твое действие – стежок нити. – Элва вынула трубку изо рта. – Ты шьешь по живому, Дженнифер, ты перематываешь нити судьбы. Разве ты не видишь – всех, кто встречается с тобой, преследуют несчастья?

Дженни вспомнила о Калебе – о том, кем он был и кем он стал. О Поле Догерти – мальчишке из городка Бигбери, который не боялся убийц на острове, но испугался до полусмерти, увидев ее в схватке с колдовским псом. Вспомнила о Марко, Людвиге, Эвелине и Эдварде, Роджере и Дьюле, чья судьба до сих пор неизвестна. Вспомнила о Бьорне, чье сердце навсегда искалечено прикосновением демония. А потом она подумала об Арвете и задохнулась от того, что может с ним случиться, от того, что уже с ним случилось…

– Я напишу ему записку, – сказала она и вытерла лицо ладонью. – Записку ведь можно?

Элва кивнула. В глазах ее Дженни почудилось сочувствие.

– Ложись спать, завтра надо встать раньше него. – Старуха выколотила трубку о порог и задернула шкуру.

Солнце еще не встало, когда Дженни вышла на крыльцо. Элва разбудила ее полчаса назад. Она легко сбежала по лесенке вниз, взялась за шест – подарок чаклингов.