Песнь Крови - Андерссон Дин - Страница 1

Дин Андерссон

Песнь Крови

ПРОЛОГ

В самом центре огромной пещеры, освещенной лишь тусклым светом редких факелов, на заговоренных цепях висела обнаженная умирающая ведьма, прикованная к гигантскому хрустальному Черепу.

Установленный на каменном постаменте Череп пульсировал багровым отсветом, издавая низкий, глухой, рокочущий гул. И, несмотря на промозглый воздух пещеры, боль и страх струились по телу молодой женщины капельками холодного пота, а светлые длинные волосы мокрыми прядями прилипли к голой плоти.

От боли и истощения ее веки были наполовину прикрыты, и все же из-под них она смотрела на стоявшего внизу высокого мужчину в багровых одеждах, вышитых золотом. Его лицо было скрыто в тени капюшона, а перчатки из черной кожи обтягивали руки. Зловоние смерти исходило от всей его фигуры, доносясь до нее даже сквозь стылый, промозглый воздух. Это был Нидхегг — волшебник, воитель, король и предатель богини Смерти, Хель.

Король Нидхегг выпалил еще одно проклятие умирающей ведьме, такое же яростное, как и его предыдущая попытка восстановить энергию хрустального Черепа, из которого он черпал свои магические силы. И вновь попытка не удалась, он просто убивал очередную ведьму, вместо того чтобы подчинить ее волю себе.

Он повернулся и склонился над столом, украшенным изящным резным орнаментом. По столешнице было разбросано множество свитков. Король принялся изучать один из них, стремясь отыскать в нем то самое заклинание, которое помогло бы ему покорить ведьму раньше, чем ее жизненные силы покинут быстро слабеющее полумертвое тело.

Беспомощно вися на заговоренных цепях за его спиной, ведьма вдруг ощутила тьму, подкрадывающуюся к ней все ближе и ближе — неотвратимо и настойчиво, хотя она и прилагала все силы, чтобы отдалить этот страшный момент. И вдруг ведьма почувствовала, как ее сознание изменяется, концентрируясь на чем-то неведомом. Видения захватывали рассудок, словно она невольно соскользнула в транс. Она увидела безжизненную голую равнину, окружавшую крепость Нидхегга, увидела одетую во все черное женщину-воительницу на коне, похожем на полусгнивший скелет, воительницу, пришедшую сюда сражаться с Нидхеггом во имя Хель. А затем картина в ее сознании изменилась, показывая события, уходящие все дальше и дальше в грядущее…

Нидхегг неожиданно с отвращением и яростью отбросил свиток, понимая, что так ничего и не добился. Он обернулся и только теперь заметил изменившееся выражение лица ведьмы, ее пустой, ничего не видящий взгляд, устремленный в пространство…

Видение! Умирающую, проклятую им ведьму посетило видение!

Теперь ведьма холодно улыбалась, ее глаза широко раскрылись, грудь тяжело поднималась и опускалась в предсмертных конвульсиях и судорогах. Она концентрировала всю свою волю в безысходной попытке отсрочить смерть, задержать жизнь в изможденном теле на то короткое мгновение, делавшее ее свидетелем неожиданно сошедшего на нее видения.

— Да! — вдруг выкрикнула она изнуренно. — Отомсти за меня! Уничтожь Нидхегга!

Король-чародей нахмурился, стараясь собрать все свое внимание и волю, чтобы волшебством проникнуть в мысли ведьмы, понять и почувствовать то, что видит эта женщина в последние секунды жизни.

Но вдруг ухмылка соскользнула с лица ведьмы. Она застонала в ужасе.

— Нет! — выдохнула она. — Только не дай ему возможность победить снова! Нет… — Ее голос угас, и последние силы иссякли.

Да, Нидхегг все же успел проникнуть в ее мысли, но было уже слишком поздно, он уловил лишь след ускользающего навсегда сознания. Он взглянул на нее снизу вверх, но в застывших глазах увидел лишь смерть, ее когда-то красивое лицо выражало только ужас и отчаяние.

Колдун начал сосредоточенно повторять древние рунические заклятия, способные заставить заговорить мертвое тело, эхо разносило их по пещере. Но висевшее тело оставалось безмолвным. Душа ведьмы, теперь не скованная никакими цепями и свободная от бренной плоти, непреклонно отказывалась повиноваться его чарам.

— Что бы ни было в твоих видениях, — произнес он в конце концов, — мне приятно думать, что в результате ты не получила от этого никакого удовлетворения.

Возможно, размышлял он, все ее видение было лишь иллюзией и более ничем, фантазией, рожденной бесплодной надеждой отомстить ему, пусть и не своими руками. Но из ее предсмертных слов было ясно, что даже в этих видениях он одерживал верх. Удовлетворенный чувством полной неуязвимости, он тут же выбросил из головы все это вместе с мертвой ведьмой и, развернувшись, направился вон из пещеры решительным шагом, оставив тело висеть на цепях.

Глава первая. ПЕСНЬ КРОВИ

Небо представляло собой черную бездну, заполненную нескончаемым сонмом звезд. Бескрайние просторы севера тянулись от горизонта к горизонту во всех направлениях. Тишина, такая же безмятежная, как сама смерть, расстилалась над этими застывшими от мороза землями. А затем с севера пришел едва слышный призывный стон.

Сквозь тьму прорывался всадник верхом на сухопаром белом коне, похожем на давно высохший труп. Ни всадник, ни его конь не издавали ни звука, слышны были лишь завывания вьюги.

Ребристые бока худой белой лошади тяжело поднимались и опускались с каждым вдохом, но багровые угольки тлели в ее глазах, когда она изо всех сил на полном галопе, с противоестественной скоростью, рвалась на юг в безумных вихрях ураганного ветра, который, казалось, подхватывая ее, уносил все дальше и дальше. Лошадь летела по воздуху, не касаясь копытами земли.

Всадница была воительницей. Ее звали Песнь Крови.

Полы ворсистого грубого плаща с капюшоном из черного меха вздымались и беззвучно хлестали в потоках колдовского Ветра Тьмы. Ее тонкое, по-воински крепкое тело было затянуто в черные кожаные штаны, тунику, башмаки и перчатки.

Тщательно подогнанный шлем из черной стали покрывал развевающиеся темные волосы Песни Крови. Нагрудник из вороненой стали защищал грудь и крепкие, мускулистые плечи. Черный кожаный пояс стягивал талию воительницы. Спрятанный в ножны кинжал был прикреплен с правой стороны к поясу. Топор, меч и щит висели, притороченные к седлу, и на щите красовалась руна — серебряный «Бьорк», заключающий в себе тайны Хель, Владетельницы Тьмы, богини Смерти, той самой, которой Песнь Крови поклялась служить.

Вцепившись в поводья лошади Тьмы, несшейся во весь опор, словно северный ураган, Песнь Крови стремилась сквозь пронизывающую ночь, все дальше и дальше на юг, прочь от владений Хель. Упорно, шаг за шагом, она приближалась к землям, которыми правил Нидхегг — король и изменник. Песнь Крови поклялась его уничтожить.

Будучи воительницей, она испытывала отвращение к волшебству и магии, однако прекрасно осознавала, что одно лишь воинское искусство и сталь недостаточны, чтобы разрушить магические чары Нидхегга. Вот для чего она несла на поясе маленький кожаный мешочек с волшебным зельем от самой Хель. И еще, на указательном пальце левой руки, затянутой в тугую черную кожу перчатки, было надето серебряное кольцо Хель, дававшее силу и мощь настоящей ведьмы и позволявшее самой Хель проникать беспрепятственно в ее сознание и передавать самые нужные знания и умения. Именно для того и было создано это серебряное кольцо.

Нехитрое украшение богини Смерти было увенчано изображением оскаленного черепа — лица Хель, постоянным напоминанием о богине Смерти, причине служения ей. «Гутрун», — подумала Песнь Крови, и в ту же секунду слезы сверкнули в ее глубоко посаженных темных глазах, воспоминания вспыхнули, точно живая картинка реального сна: костлявые руки мертвецов, вцепившиеся в маленькую темноволосую девчушку, грубо уволакивают ее от матери прочь, в темные чертоги Нифльхейма. Гутрун…

Несколько часов безмолвной гонки сквозь ночь, и вот уже небо стало бледнеть, предвещая близкий рассвет. Песнь Крови обратила взгляд на стремительно светлеющее небо и стала внимательно оглядывать горизонт с возрастающей тревогой. И вот наконец вдалеке почти у самой кромки горизонта показался лес, покрытый снегом. Далеко, слишком далеко.