Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Присутствие духа - Бременер Макс Соломонович - Страница 45
— Если я уже сказал это немецкому прихвостню, чего ж теперь опасаться румынского офицера? И потом, мир ведь тесен… Представьте, я знаю, кто вы. — Леонид Витальевич вместе со стулом подвинулся ближе к Гнедину и совершенно в той интонации, в какой, бывало, задавали Евгению Осиповичу вопросы его штатские знакомые году в тридцать пятом, спросил: — Какое развитие событий вы теперь предвидите?..
Но тут Бабинец возобновил законченный, казалось Леониду Витальевичу, разговор:
— Значит, так прямо, безо всякой задержки, и дали этому хлюсту из газетки от ворот поворот?
Леонид Витальевич кивнул.
— Нет, как все-таки у них язык поворачивается?! — вдруг начал он горячо. — Закрыв все школы, просить учителя засвидетельствовать расцвет культуры!.. Это все равно что…
— Знаете, нам надо с вами потолковать немного, — деловито прервал его Микола Львович. — Пожалуй, мы с Волей вас проводим. Ты как, Воля, даешь согласие?
Посреди двора, однако, Бабинец остановился и, убедившись, что никого поблизости нет, дальше не пошел.
— Нас, подпольщиков, в городе немного, не столько, сколько партизан в лесах, — проговорил он негромко. — Каждый на учете, каждый дорог.
«Я — подпольщик!..» — мелькнуло в голове у Воли. Еще ни разу, даже мысленно, он не называл себя так. И вот Бабинец без торжественности и не в похвалу — просто потому, что к слову пришлось, — назвал его подпольщиком…
Чувство гордости не проходило, не рассеивалось, и, ни на миг не забывая о том, что он подпольщик, о том, что скоро фашисты потерпят поражение, о том, что дома у них Гнедин, Воля слушал Миколу Львовича, который тем временем продолжал:
— …А вы!.. (Это относилось к Леониду Витальевичу.) Раз-два, со мной не посоветовавшись, в лицо фашистскому прислужнику выкладываете, что вы о его хозяевах думаете! И он, довольный, бежит небось к своему редактору или прямо в гестапо. И — нет вас!.. А вы бы еще пригодились, мы бы с вами… Понимаете хоть, что сделали?!
Воля тоже, как Бабинец, смотрел на Леонида Витальевича строго. И, хмурясь, ждал его оправданий.
— А что же мне, по-вашему, было делать? — осведомился Леонид Витальевич, сдерживая возмущение. — Дать требуемое интервью? Сообщить всему грамотному населению, что я приветствую фашистский порядок?..
— Повременить, — ответил Микола Львович. — А если невозможно было — что ж, дать интервью. Потом, после возвращения наших, я объяснил бы кому следует, чем вы занимались тут при оккупантах, обошлось бы без недоразумений. Или вы не верили, что наши вернутся?..
— Видите ли, я ни при каких обстоятельствах не дал бы такого интервью, — сказал Леонид Витальевич. — Я… — Он замолчал и с минуту часто, глубоко дышал приоткрытым ртом. Одышка прошла, и он заговорил снова: — Я много лет живу в этом городе, здесь есть люди, которые меня знают. Я не мог бы к ударам, которые уже обрушились на них, добавить от себя еще этот: создать у них впечатление, что я не тот, за кого они принимали меня долгие годы.
Ему стоило усилия закончить длинную фразу: опять началась одышка.
— А не преувеличиваете вы значение своей персоны? — поинтересовался Бабинец.
Леонид Витальевич отрицательно покачал головой и, сквозь муку торопясь выразить, что предположение Миколы Львовича даже забавно, улыбнулся приоткрытым, с шумом втягивающим воздух ртом…
— О нет! — проговорил он после паузы. — Можете мне поверить. Дело ведь совсем в другом, не в значении персоны. Речь идет о значении слов… — Леонид Витальевич перебил себя: — Позвольте мне сказать вам, как я горд тем, что благодаря вам был причастен к взрыву важного для немцев моста. Но участие в действиях такого рода — поймите меня! — не искупает, не… — Он приостановился, прищелкнул пальцами, ища слово.
— Ладно, что ж теперь, сделанного не изменить, — сказал Бабинец. — За вами, наверно, станут следить, сюда вам больше не надо приходить. Лучше всего было б переправить вас к партизанам, но сразу я не могу этого сделать. Переберитесь к знакомым каким-нибудь. На улицу — ни ногой. Погодя немного дайте о себе знать, вот к Воле кого-либо подошлите… — Бабинец ушел в дом.
Воля остался во дворе с Леонидом Витальевичем.
— Ветрено. Сыро. Промозгло, — сказал учитель, как бы одолевая одну за другой три крутых ступеньки. — А можно короче сказать: непогода. Странно, что нет еще существительного «нежизнь». Ну, надо идти…
Но он не ушел, а заговорил, мягко и внятно, о том, как опасно для человека — какова бы ни была его цель — заявлять во всеуслышание то, что противно его природе, несовместимо с самой его сущностью…
Воля слушал его невнимательно, не вникая в смысл, и почему-то вспоминались ему старые книги, которые он, случалось, перелистывал: с твердым знаком, с фитою, с буквой «ять». Иногда Леонид Витальевич останавливался, ожидая чего-то от Воли, и Воля вставлял:
— Угу, угу…
— Мне хочется, чтоб вы знали: говоря то, что противно нашей природе, мы изменяем свою природу — незаметно, невольно…
Леонид Витальевич внезапно заметил, что Воля невнимателен, а Воля увидел, что он это заметил.
— Ну, так, — сказал учитель, раньше чем Воля успел сообразить, чем бы сгладить неловкость. — Не провожайте меня, пожалуйста, вам потом тоскливо будет возвращаться одному.
А Воля и не намеревался его провожать, он сделал уже шаг к дому, и оттого ему стало еще более не по себе от этих слов.
Глубокой ночью, когда и мать в комнате, и все в доме давно спали, Воле, лежавшему без сна с закрытыми глазами, показалось, что Гнедин на раскладушке ворочается осторожно, зевает, вздыхает. Воля не решился его окликнуть, но сам тоже — нарочно медленно — перевернулся на другой бок, протяжно вздохнул… Вечером он не успел поговорить с Евгением Осиповичем — легли рано, — а на рассвете Гнедин должен был уйти.
— Воля, — позвал Евгений Осипович так тихо, что Воля несколько мгновений не отзывался, гадая, услышал ли на самом деле свое имя или это только почудилось…
Через минуту они уже говорили шепотом, и Воля рассказывал вперемежку, как пришла, а потом пропала Машина бабушка, про то, как пытались выручать Машу, вспомнил день, когда они с Бабинцом услышали в сводке Совинформбюро о комиссаре партизанского отряда товарище Г.
— Это не про вас было?..
— Может быть… Возможно, что обо мне.
А Воля уже спешил дальше, его волновало, что думает Гнедин о споре Леонида Витальевича с Бабинцом, и второпях он спросил не так, как собирался было («Кто, по вашему мнению, прав?»), а по-мальчишески несолидно:
— Вы за кого?!
Гнедин стал отвечать ему едва уловимым шепотом. И Воля внимал с трепетом, ему казалось, что Евгений Осипович говорит так тихо, не только опасаясь кого-нибудь разбудить, но и потому, что касается сейчас самых заветных тайн борцов с фашистами…
— В борьбе это, бывает, приходится: забыть о себе, действовать под чужим именем, свое, если надо, отдать на поругание. Это не должно тебе казаться неправильным, невозможным — бывает необходимо, — Гнедин долго молчал и, когда Воля не ждал больше продолжения разговора, добавил: — Но все каждый раз, в каждом новом случае, надо решать заново — знать, чем в этот раз жертвуешь и для чего… Не в общем порядке! — произнес он вдруг намного громче прежнего. И повторил, как бы отказываясь от чего-то наотрез: — Не в общем порядке, нет.
Что значили эти слова, если примерить их к поступку Леонида Витальевича, к его спору с Бабинцом, Воля не знал. И он сказал бы Гнедину о том, что не знает, но тот уже снова дремал — Волин шепот не задевал его слуха.
Потом, все еще не засыпая, Воля лежал и думал о Леониде Витальевиче. Не о том, прав он или неправ, а о том, что теперь с ним будет… Ему было за него тревожно и было его жаль.
Сон не приходил, и Воля стал нарочно вспоминать разные давние пустяки, перескакивая с одного на другой, помогая мыслям спутаться, приближая мало-помалу миг, когда наступит забытье.
- Предыдущая
- 45/47
- Следующая