Послушай мое сердце - Питцорно Бьянка - Страница 22

Они подошли к Вифлеемской пещере, которая вся освещалась мерцающими красными и зелеными огням, а над ней парил ангел с полоской лазурной ткани, на которой было написано «На земле мир, в человеках благоволение».

В пещере были Богородица и Святой Иосиф, которые принимали гостей, а на полу в соломенной колыбельке лежал младенец Иисус, совсем голый, кроме полоски лазурной ткани на животе, которая непонятно как держалась.

Цари слезли с верблюдов и подарили ему золото, ладан и миро.

Эмма слезла с коня, поздоровалась с Девой Марией и спросила ее:

— Извините, синьора, почему вы не надели что-нибудь на этого малыша? Почему он гол как сокол?

— О! Но ведь жарко! — ответила Мария.

— Мне так не кажется, — сказала Эмма. — На дворе декабрь. Вы разве не видите, что на пальмах лежит снег? Вы и ваш муж одеты по погоде, с длинными рукавами. У пастухов и волынщиков есть меховые куртки, а у царей тюрбаны и мантии.

Сама она, как увидела снег, сразу нацепила толстые носки, свитер и шерстяную шапку.

Мария, смутившись, стала оправдываться:

— Ну, здесь есть осел и вол, они согревают его своим дыханием.

— Очень гигиенично! — заметила Эмма. — Да вы даже не подстелили под него пеленку, он у вас лежит на голой соломе. Вы знаете, что он может подцепить клещей? И уж точно он будет весь красный. Кожа у младенцев очень нежная, знаете?

— Я не очень-то в этом понимаю. Это мой первый ребенок, — ответила Мария.

— Уверяю вас, что так оно и есть. Мой брат Филиппо в прошлом году как-то раз плакал всю ночь и не давал нам спать, пока Антония не обнаружила, что у него попка красная, как у павиана, потому что мы недостаточно часто меняли ему пеленки. Вот вы сколько раз в день меняете пеленки своему малышу?

— На самом деле, — сказала Марш, — я никогда не меняю ему пеленки, у него и пеленок-то таких фланелевых нет, как у вашего брата.

— А эта полоска лазурной ткани?

— Ах это, это для красоты! Ну и стыдно, знаете ли. Когда видно… ну вы понимаете, что я хочу сказать…

— Она, наверное, вся описанная, — сказала Эмма. — Разве вы не знаете, что маленькие мальчики писают фонтанчиком?

— Я и не знала, — призналась Мария, — я не очень разбираюсь в этих вещах.

Тогда Эмма потерла лампу и вызвала джинна.

— Будь так добр, сгоняй к Фретте и купи там все приданое для новорожденного. Постельное белье, одеяла, клеенку, пеленки, английские булавки, распашонки, майки, шерстяные пинетки, рукавички, чтоб не расцарапать лицо, слюнявчики, ползунки и, главное, пять-шесть кофточек из самой мягкой шерсти, первого и второго размера. А еще ванночку для купания, детский шампунь, который не щиплет глазки, халат, тальк или крем от покраснений. Да, и еще градусник в форме рыбки и резиновую уточку.

— Надо же! Как ты в этом разбираешься!

— Ну да, — скромно признала Эмма, — я научилась этому, когда родился брат, а потом раз сто играла с куклами в дочки-матери.

Джинн из лампы мигом обернулся и принес все, что она велела. От себя он еще купил коляску. Голубую.

— Спасибо. Это лучший подарок, который я получала за все эти века, — сказала Мария.

— Не за что, — вежливо ответила Эмма. Она поцеловала младенца, вскочила в седло и отдала приказ своим разбойникам пуститься в обратный путь.

Они вернулись в свою пещеру и жили долго и счастливо.

Когда Эмме исполнилось 16, она вышла замуж за бедуинского принца и родила семнадцать детей: восемь мальчиков и девять девочек.

Но, хотя в пустыне очень жарко, она никогда не клала их голыми на солому, чтоб они там обливались потом и их кусали клещи, а всегда наряжала в прекрасные вышитые одежки, чтоб не ударить в грязь лицом перед людьми, которые заходили их поздравить.

ЯНВАРЬ

Глава первая,

в которой учительница вершит правосудие

Каникулы заканчивались. Седьмого января надо было снова идти в школу. Приска, Элиза и Розальба все каникулы помнили угрозу учительницы «принять меры».

Больше всех была напугана Элиза. Розальба утешала ее:

— Она же сказала: «Я смогу отличить тех, кто затеял драку, от тех, кто поддался на провокацию». Ясное дело, что провоцировала всех Звева.

Но Элиза с горечью возражала:

— Мы же первые начали. Точнее, Приска, когда встала и прочла эти глупые стихи про трех царей.

— Все-таки они были получше стихов про бедных ребят! — возразила слегка обиженная Приска. Потом добавила: — Послушай! Давайте проведем эксперимент. Возможно, ты права. Синьора Сфорца считает, что мы во всем виноваты, и решила нас наказать. Но если она такая подлиза, как я подозреваю, есть способ помешать этому.

— Какой?

— Попросить твою бабушку Лукрецию отвезти нас в школу.

— Это не сработает… — скептически заметила Элиза.

— Попытка не пытка, — настаивала Розальба.

Бабушка Лукреция была просто счастлива исполнить просьбу внученьки. Будь ее воля, она бы каждый день возила девочку в школу на машине с шофером:

— Автомобилю тоже полезно подышать свежим воздухом. Он дни напролет киснет в гараже.

— О здоровье автомобиля позаботьтесь вы, — неизменно отвечал дядя Леопольдо, — а я позабочусь об Элизином: нет ничего здоровее, чем утренняя прогулка пешком.

— И ты должна поехать со мной, — настаивала в тот день Элиза. Естественно, она не объяснила почему, а притворилась, будто это просто каприз. Бабушка поворчала, потому что не привыкла вставать так рано, но в конце концов согласилась.

Судьбе было угодно, чтобы огромный черный автомобиль с хромированными блестящими ручками остановился перед школой ровно в тот момент, когда пришла синьора Сфорца. Дети обступили автомобиль, чтобы посмотреть на водителя в форме, который вышел и открыл с поклоном сначала одну, потом другую заднюю дверцу.

Даже синьора Сфорца с любопытством уставилась на него.

Когда она увидела, как из этого чуда выходят три ее ученицы и почтительно с ней здороваются, губы ее расплылись в довольной улыбке. Но когда синьора Лукреция Гардениго, в своем норковом пальто, со скромными утренними украшениями и безукоризненной прической под элегантной шляпкой, слегка опираясь на руку шофера в перчатке, сошла на тротуар перед школой, учительница окончательно растаяла и бросилась ее приветствовать:

— Синьора Гардениго! Чем мы обязаны такой чести?

Бабушка Лукреция смерила ее гордым взглядом:

— Вас очень легко удивить. Что же в этом странного, когда бабушка отводит в школу свою внучку?

— О, ваша Элиза — сущий ангелочек! — завизжала синьора Сфорца. — Настоящее сокровище!

— И как дела в школе у моего ангелочка? Учится? Хорошо себя ведет? Не позорит меня? Вы довольны такой ученицей?

— Она лучше всех! Лучше всех в классе! Я счастлива что она учится в моем классе! — поспешила заверить синьора Сфорца своим самым сладким голосом.

— Хорошо. Надеюсь, что Элиза так же довольна вами, — заключила бабушка Лукреция, не обращая внимания на руку, которую ей протягивала синьора Сфорца.

Элиза готова была сквозь землю провалиться. Ей всегда становилось неловко, когда бабушка Лукреция вела себя так высокомерно. Элиза могла поспорить, что в детстве бабушка была еще похуже Звевы Лопез. Но Приска толкнула ее в бок и прошептала:

— Вот видишь! Сработало. Я была права. Училка — подлиза. Тебя пронесло. Надеюсь, и нам это пригодится.

Бабушка Лукреция поцеловала Элизу в лоб, холодно кивнула учительнице на прощание, села в машину и велела шоферу трогаться.

И тут учительница сделала нечто такое, что все застыли разинув рты. На глазах у всех она притянула к себе Элизу и поцеловала в лоб, ровно в том месте, которого коснулись губы бабушки. Элизе показалось, будто по ней скользнуло змеиное жало.