Королевский гамбит - Скирюк Дмитрий Игоревич - Страница 22

— Нажрались, — констатировал он вместо приветствия и выглянул на лестничную площадку. — А где третий?

— Какой третий? — тупо переспросил я и тоже оглянулся.

— Ну, который за вас платил.

— Нету никакого третьего! Мы сами.

— Мы сегодня с работы уволились, — многозначительно сказал Кабан, будто это что-то объясняло.

— Понятно. Маха! — Фил обернулся. — Взгляни на этих…

— А кто там? — Машка выглянула из комнаты. — О! Привет! Вы откуда такие? Что-то случилось?

— Случилось, случилось…

Кабанчик бросил тяжело звякнувшую сумку в угол и прошлёпал в ванную. Зашумела вода.

— Сейчас расскажем, только дверь запри, — попросил я.

Фил сразу посерьёзнел, двери запер, потом увлёк жену на кухню и что-то долго ей втолковывал. Вернулся он уже с блюдцем маринованных грибов, тарелкой бутербродов и початой поллитровкой водки. Кабан как раз показался из ванной, с мокрой головой и ошалелыми глазами, и мы уселись за стол.

— Ну, выкладывайте, — скомандовал Фил, когда мы пропустили по первой и закусили.

Фил Денисыч на самом деле — никакой не Фил Денисыч. Зовут его Лёшкой. Фил — это от слова «философ», а Денисыч — от фамилии Денисов. Но звать его Филом позволено только друзьям. Хотя, справедливости ради, следует заметить, что в друзьях у него ходят весьма странные личности, мы с Кабанчиком средь них едва ли не самые нормальные.

Слово за слово мы с Серёгой начали рассказывать и вскоре выложили всё. Фил с Махой терпеливо выслушали нас, переглянулись, после чего Маха убрала бутылку подальше, а Фил подвинул к нам тарелочку с грибами.

— Закусывайте, — потребовал он. — Совсем пить разучились.

— Фил, поверь… — начал было я, положа руку на сердце.

— Жуй, жуй, глотай, — нахмурился Фил. — Сам собирал. Ни одного плебейского гриба, одни белые. Так… Ну, что ж, придумано неплохо. Свистеть, как говорится, — не мешки ворочать. Сами сочиняли или помогал кто?

— Фил, знаешь что: пошёл ты! — мрачно бросил я, положил вилку и встал из-за стола. — Мы к тебе как к другу, а ты… Ничего мы не сочиняли! Не хочешь — не верь. Кабан! Пошли: нам здесь не доверяют.

— Ну ладно, ладно, — видимо, Фил увидел что-то в моих глазах и решил, что мы не шутим. — Сядь. Допустим, вы не врёте. Верю. И что прикажете теперь мне с вами делать? А?

Я лишь руками развёл.

— Вы этих бабушек с собою на хвосте не привели случайно?

— Да вроде нет…

— Жаль, жаль. Охота посмотреть. А ну как врёте или допились до глюков? Шучу, шучу… В общем, так. — Он хлопнул себя по коленкам и встал. — Я позвоню сейчас кое-кому, а вы пока сидите тут и никуда не уходите. М-да, дела… — Он вышел в коридор и зажужжал там диском телефона. — А вы точно не врёте? — крикнул он снова оттуда.

— Фил, ты же нас знаешь… — обиженно протянул Кабан. — Вот этими руками… на запчасти… хрусть — и пополам…

— М-да… — в сомнении протянул Фил и тут же встрепенулся. — Алло! Алло? С кем я говорю? Мне бы Печника. Да, да, Семёныча… Семён, ты? Привет. Да, я. Тут у меня два друга сидят… Нет, не те, другие. Ага. Ты не поверишь, тут такая история… Нет, про шарфик я потом расскажу. Так, о чём бишь я… Ты посмотри, к вам сегодня сообщений о старушках не поступало? Ну, что побили или там ограбили… От очевидцев, от кого ж ещё? Нет, от самих старушек не надо… А чего ж тогда спрашиваешь? Да. Ага. Когда-когда? Ага… ага…

Придерживая трубку плечом, он затворил дверь в коридор и разговор превратился для нас в неразборчивое бормотание. Мы сидели на диване и тупо смотрели в телевизор. Маха нервно курила и время от времени поглядывала на дверь.

— Мальчики, — вполголоса сказала она, — вы что, в самом деле хлопнули старушку?

— Да никого мы не хлопнули! — поморщился я. — Вернее, хлопнули, но это не старушка. Чёрт, Маха, мы же всё рассказали. Когда я вам врал?

— Было дело, — неуверенно сказала она.

— Так то по мелочи! А сейчас всё серьёзно! Чёрт, и на хрена мы сегодня так напились?

Серёга неотрывно пялился в экран. По телевизору показывали старт Гагарина.

— А вот интересно, — вдруг сказал Кабан, — как это Гагарин догадался, что надо именно в День космонавтики лететь?

Маха посмотрела на него, потом на меня, загасила в пепельнице сигарету, сунула руку за диван и достала бутылку.

— Налейте пока, — сказала она. — Я сейчас кофе сварю.

И ушла.

В коридоре щёлкнул рычаг телефона, и на пороге комнаты нарисовался Фил. Он посмотрел на нас обоих с каким-то странным выражением в глазах, потом подсел к столу и налил себе стопку. Выпил не закусывая и потянулся за сигаретой.

— Значит, так, — сказал он, прикурив. — Похоже, вы не врёте. Было заявление. От какой-то тётки. Милиция ездила, ничего не нашла. Сочли за ложный вызов.

— Ё… — Кабанчика аж приподняло. — Так ты что, в ментовку звонил?!

— Сиди, сиди, — успокоил его Фил. — Конечно нет. Эта контора посерьёзнее будет.

— ГэБэ, что ли?

— Старые связи, — Фил загадочно усмехнулся. — Так вот, чего скажу. Светиться вам здесь нечего. Не хватало ещё, чтоб эти твари о моей квартире пронюхали. Минут через пятнадцать… — Он посмотрел на часы. — Да, через пятнадцать минут у подъезда будет ждать машина. Я, пожалуй, двину с вами — мало ли чего…

— Лёша! — ахнула Маша.

— Не мешай, — отмахнулся он. — Сказал, поеду, значит, поеду… Не оставлять же их одних? Ну, вздрогнули…

Мы едва успели допить остатки водки, как за окном засигналили.

— О! — Фил поднял палец и раздавил сигарету. — Это за нами. Одевайтесь и пошли. Сумку пока бросьте у меня.

— Погоди, я только арбалет возьму, — засуетился Серёга.

— Оставь, нам лишние хлопоты ни к чему. — Денисыч нарядился в свой всегдашний длинный плащ и шляпу, сунул в наружный карман газовый пистолет и первым вышел на лестницу. — Маха! — обернулся он. — Закрой дверь, никому не открывай, пока я не стукну вот так. — Он показал, как. — Поняла?

— Поняла. А если…

— Никому, я сказал.

Стемнело совсем. Мои часы показывали девять вечера. Все лампочки в подъезде были выбиты, и мы, нащупывая ступени, двинулись вниз. Я чёрт-те что себе только не навоображал, пока мы спускались по лестнице, — и милицейского «козла», и пресловутый «воронок», и чёрную «Волгу», и белую, и даже грузовик. Машина же внизу на поверку оказалась самой обыкновенной «девяткой» цвета кофе с молоком, правда, с молдингами и тонированными стёклами. Мы залезли в салон (Фил вперёд, мы с Кабаном на заднее сиденье), шофёр обменялся с Филом деловым рукопожатием и, даже не представившись, врубил передачу и вдавил акселератор. Свет фар побежал по домам, машина вырулила на проспект и двинулась по направлению к центру.

— Ты хорошо их знаешь? — обратился водитель к Филу, изучая нас с Серёгой в зеркальце заднего вида.

— Как себя, — ответил он. — Нормальные ребята.

— Что ж, ладно. Можете звать меня Сергеем Ивановичем.

— Я тоже Сергей, — зачем-то заявил Кабан.

Я назвал себя. Водитель протянул назад ладонь, которую мы с Кабаном по очереди пожали, после чего разговор продолжился.

— В армии служили? — Мы кивнули. — Хорошо. Спецназ?

— ПВО, — сказал Кабан.

— А я — в пехоте, — объявил я. Хотел ещё сказать, что я механик-водитель, но передумал и промолчал.

— Вот как? — Водитель поднял бровь. — Интересно… Документики имеются?

— Дома.

— Что ж вы старушку так-то, а?

— Была бы то старушка, мы б её не тронули, — злобно бросил я. — А это…

— Да и было бы, зачем, — хмыкнул Кабан. — У ней небось всех денег-то копеек двадцать.

— Не скажи! — усмехнулся водитель. — Находятся такие гады, промышляют. Как-никак пять старушек — рубль… Так. Ладно. — Он заложил поворот. — Хорошо, что позвонили. А то у нас весь отдел с полудня на ушах стоит. Сан Саныч всех оперативников в патрули загнал, все машины в городе. Если это и вправду они…

— Серёга, — сурово напомнил водителю Денисыч. — Ты мне обещал.

— Да брось ты, Фил, ничего парням не будет, не тридцать же седьмой на дворе… Н-да. Однако ж и натворили вы дел, ребята!