Танец теней - Андерсон Сьюзен - Страница 35

Тристан подошел к небольшому прилавку, на котором были разложены всевозможные карточки, и вдруг осознал, насколько безнадежна вся эта затея вычислить человека по той, полученной Рондой. Ведь такие прилавки имеются почти в каждом магазине цветов. И любой человек в любом магазине может не только сам ее заполнить, но и попросить это сделать кого-нибудь другого. Например, скучающего подростка и заплатить ему за то, чтобы он написал все, что требуется. Так что вряд ли спецам из лаборатории удастся выудить что-нибудь полезное из той карточки.

Тристан взял в руки карточку с красивой надписью «на особый случай». Еще немного поколебался, авторучка вертелась в его руке, — природная сдержанность сопротивлялась потребности сделать этот жест. И наконец он решился.

Размашистым почерком он написал:

«Воспоминание о первом цветке не замарает тот, кто не заслуживает воспоминаний».

И, как бы восстанавливая формальную дистанцию после столь неестественно интимного послания, подписался:

«Лейтенант Т.Маклофлин»

Глава 10

Обычно репетиции в кабаре проводились только тогда, когда готовилось выступление какой-нибудь новой «звезды». В постоянных репетициях просто не было нужды, потому что танцоры и так неплохо выполняли свои дежурные номера, которые Чарли менял не чаще трех-четырех раз в году. Однако «звезды» менялись каждые несколько недель. И каждый раз в течение двух, а то и трех дней танцоры вынуждены были посещать репетиции. Порой по прихоти очередной звезды эти репетиции затягивались еще на день или два. Это случалось тогда, когда в угоду знаменитости приходилось включать в представление совершенно незнакомые номера, ломая привычную рутину.

Если существовала в мире вещь, способная разозлить Чарли гораздо больше того обычного раздражения, в котором он постоянно пребывал, так это неожиданное отсутствие одного из танцоров. Впрочем, Чарли не был полным самодуром. Он готов был понять, что у каждого в жизни бывают разные ЧП, вышибающие порой человека из колеи. Например, танцор мог внезапно заболеть. Но его люди должны знать правила. С телефонами в городе не было проблем, так что всегда можно было набрать его номер и предупредить о своем отсутствии. Желательно заранее, чтобы он мог внести изменения в представление или перенести репетицию. Но если человек хотел и дальше работать в кабаре, он не имел права просто взять и исчезнуть. Во всех аналогичных заведениях Рено Чарли имел весьма неплохие связи. Так что полным безумием для любого танцора было бы посягать на его правила.

Когда Пит Шрайбер не явился в пятницу на репетицию, даже не предупредив об этом звонком, Чарли взвился буквально до небес от ярости. Как водится, досталось всем остальным танцорам, которые пришли. Добрых четверть часа он размазывал их по стенам, упрекая во врожденной ненадежности, легкомыслии, своеволии. И ничто не могло его успокоить. Начав репетицию, он заставлял их по несколько раз повторять один и тот же номер. Придирался к малейшей ошибке, словом, устроил словесную экзекуцию. И когда ему принесли какую-то записку и он пробурчал, что на пять минут репетиция остановлена, все танцоры были буквально в мыле. Он развернул записку, прочел ее и вдруг крепко выругался.

— Люди, — обратился он к танцорам на сцене, — я прошу извинить меня.

Ронда вложила пальчик в ухо и старательно прочистила его. Вытащив палец и нарочито изумленно взирая на подруг, она воскликнула:

— Должно быть, у меня что-то со слухом.

Только что мне послышалось, что Чарли просил его извинить.

Джун захихикала, Аманда утомленно улыбнулась, растирая ногу под коленом. Должно быть, она растянула подколенное сухожилие. Она почувствовала это еще десять минут назад, но не стала щадить себя, опасаясь, что навлечет на свою голову гнев Чарли. Лучше сейчас перетерпеть боль, а потом успокоить ее покоем и ледяными примочками, чем привлечь к себе внимание Чарли, когда он вышел, как говорится, «на тропу войны». Выпрямившись, она увидела, как он поднимается на сцену. Лицо у него было печальное, даже виноватое.

— Пит в больнице, — объявил он. — И состояние у него неважное. Его сшиб грузовик, когда он направлялся на репетицию, и, судя по всему, его левая нога от голени до лодыжки совершенно раздавлена.

— О Боже, — прошептала Аманда. — Неужели они не могут прооперировать его так, чтобы он смог танцевать снова?

— Не знаю. Предварительный диагноз звучит довольно мрачно, — ответил Чарли.

Танцоры переглядывались в немом ужасе. То, что случилось с Питом, было кошмаром для каждого из них.

— Проклятие! — Чарли ударил кулаком по ладони. — Я был готов убить его, прогнать его прочь или в лучшем случае поджарить его дегенеративную задницу на углях. А медсестра, принесшая записку, передала, что он далее запретил оказывать ему помощь до того, как эта записка будет доставлена мне, — его голос понизился до шепота. Он сокрушенно покачал головой и еще раз беспомощно выругался.

Репетиция закончилась рано, и Аманда с Рондой решили заехать проведать Пита в больница, прежде чем возвращаться обратно на вечернее шоу. Когда они зашли в палату и увидели Пита, тот показался им еле живым. Глаза были едва видны из-под век, опухших от анестезии, примененной во время срочной операции. Вся нога была в гипсе.

— Чао, — еле выговорил он, а затем, сделав мучительную гримасу, протолкнул распухший язык через высохшие потрескавшиеся губы.

— Ну как ты, Пит? — спросила Ронда, нагибаясь и целуя его в лоб, пока Аманда ставила принесенные ими цветы в вазочку на тумбочку около его кровати.

— Пить.

— Хочешь воды?

Пит кивнул, и Аманда тут же схватила пластиковую бутылку и нацедила ледяной воды в стакан. Всунув в стакан трубочку, она поднесла к его губам. Он сделал несколько маленьких глотков, снова облизал пересохшие губы и обессиленно откинулся на подушки.

— Как это случилось, Пит? — без обиняков спросила Ронда.

— Сам точно не знаю, — в изнеможении он закрыл глаза. — Я стоял на углу улиц Вирджиния и Уотчамакалит. Около Хэрракса, — увидев, что они понимающе кивнули, он продолжал. — Там стояла целая толпа туристов на переходе, ждали, когда будет зеленый свет, и я впереди… В нашем городе только туристы ждут светофора, — он сделал жест, чтобы ему дали еще воды. — Я опаздывал в кабаре. И хотел перебежать, но к переходу несся грузовик, и я решил переждать. А потом… Сам не знаю… Я услышал чей-то голос. «Внимание, Мак», — и что-то или кто-то ударил меня сзади между лопаток, изо всех сил ударил, и я вылетел на середину улицы перед носом у подходившего грузовика, — он сглотнул и снова облизал сухие губы. — Водитель пытался тормозить. Но он был слишком близко, — слезы появились у Пита на глазах. — Кто-то еще схватил меня сзади и стал втаскивать назад на тротуар, но моя левая нога на долю секунды задержалась на проезжей части, — слезы ручьями текли по его щекам. — И проклятый монстр размазал мою лодыжку, как… как… как мягкую шоколадку, когда на нее наступишь. О, Боже! — он уже полностью утратил самообладание. Его била истерика. — Что я буду делать дальше? Они вставили туда три штифта и сказали, что я смогу ходить и, может быть, восстановлю подвижность на девяносто восемь процентов. Но я никогда больше не смогу танцевать. Что же я буду тогда делать, если не смогу танцевать?

— Не думай об этом сейчас, — мягко посоветовала Ронда. — Сосредоточься на том, чтобы побыстрее поправиться.

— Если я не смогу танцевать, то какого черта мне поправляться?

— Не говори так! — Аманда сжала руку Пита, но не смогла поймать его взгляд. Растерявшись, она никак не могла угадать, какие именно слова нужны, чтобы его ободрить. С одной стороны, воспоминания о семейной истории возникали у нее каждый раз, когда она слышала что-либо, даже отдаленно напоминающее ей когда-то пережитое горе. Но, с другой стороны, она сама была танцовщицей и очень хорошо понимала его отчаяние. Что ей самой делать, если бы она вдруг оказалась в положении Пита и не смогла больше танцевать? У нее нет ни семьи, ни возлюбленного, ничего в жизни кроме работы и призвания. Танец — это вся ее жизнь, и если бы вдруг…