Охота на духов - Пейвер Мишель - Страница 32

«Слишком торопишься, песик!» Уже вроде бы готовясь прыгнуть на склон, засыпанный глубоким Мягким Холодом, Волк неожиданно — на одной передней лапе! — крутанулся и с разбегу сиганул вбок, на прочную скалу. А пестрый вожак, мчавшийся за ним по пятам, оказался слишком тяжел, да и скорость набрал большую, так что не сумел вовремя повернуть. Уже поднимаясь вверх по каменистой осыпи, Волк слышал, как вожак ворочается и рычит, пытаясь выбраться из Мягкого Холода. Волк даже хвост победоносно задрал. Может, эти псы и крупнее, чем он, но он-то гораздо быстрее!

А впрочем, они уже снова настигали его.

Он прыжками летел вверх по осыпающейся гальке, подрагивая разорванным ухом и постоянно прислушиваясь к звукам погони; второе ухо он наставил вперед, чтобы вовремя узнать, не ждет ли там опасность.

Волк чуял, как к нему стремительно приближается Тьма. Приближение Тьмы чувствовалось в звуках ветра и еще в каком-то странном гуле, похожем на глухие удары, словно вырывавшиеся из-под земли. Осыпь внезапно кончилась, и Волк едва успел затормозить на самом краю бездонного темного провала. Казалось, сама Гора разверзлась, желая поглотить его. Перед ним была пропасть шириной во много прыжков. Это из ее невероятных глубин исходили те странные воющие звуки и мертвящий холод.

Решение Волк принял моментально. Сильно оттолкнувшись задними лапами, он прыгнул, и его передние лапы впились когтями в противоположный край провала. Повиснув на этой убийственной высоте, Волк крутил хвостом, помогал себе срывающимися задними лапами и изо всех сил старался выползти за край пропасти. И это ему удалось!

Стоя на той стороне пропасти, он смотрел, как мечется стая псов, как яростно они лают, понимая, что все-таки упустили свою добычу. Волк презрительно усмехнулся, приподняв черные губы и показывая клыки. Ни одной собаке — даже ни одному из этих гигантских псов! — не дано прыгать так хорошо, как это умеет настоящий волк!

И все же что-то тревожило Волка. В собачьей стае явно произошли какие-то изменения. Похоже, псов на той стороне стало отчего-то меньше, чем прежде.

Так, а где же их вожак?

Пестрый лохматый вожак стоял у подножия утеса и, не мигая, смотрел, как Торак карабкается наверх.

Ощупью выискивая, за что бы ухватиться, Торак явственно видел перед собой Волка и преследующую его стаю псов. Вот он мчится по снегу, вот вдруг споткнулся, и какой-то пес вонзил ему в бок свои жуткие клыки. А вот уже и вся стая набросилась на него, он бешено сопротивляется, но они рвут его на куски…

Ручка висевшего на поясе топора больно била Торака по бедру, то и дело заставляя ее поправлять.

«Нет, — уговаривал он себя, — Волка им не поймать! Просто Эостра пытается заставить тебяв это поверить!»

Утес был высотой примерно в четыре человеческих роста, но сам выступ оказался довольно узким, и Торак мог взбираться, почти обхватывая его ногами, а в гранитной поверхности имелось достаточно трещин, чтобы уцепиться руками, да и ногу было куда поставить. В летний день Торак взобрался бы наверх со скоростью белки, но сейчас камень был влажный, весь покрытый прожилками черного льда, и пальцы Торака не просто скользили, а совершенно онемели от холода. Рукавицы, вывалившись из рукавов, болтались на тесемках, но натянуть их он не решался.

Остановившись, чтобы немного перевести дыхание, Торак задрал голову и увидел, что Гора полностью исчезла в тумане, однако вершина утеса была видна довольно хорошо, и сам он находился теперь примерно на середине пути к этой вершине.

«Не торопись, Торак. — Ему показалось, что в ушах у него звучит спокойный, ровный голос его друга и сородича Бейла из племени Тюленя. Позапрошлым летом он как раз учил Торака лазить по скалам. Бейл был терпелив и никогда не пытался впихнуть в человека больше знаний, чем тот способен воспринять сразу. — Старайся держать руки не выше уровня плеч, тогда твой основной вес будет приходиться на ноги… И опусти пятки, стой на полной ступне. Если будешь все время стоять на цыпочках, добьешься лишь того, что у тебя колени дрожать начнут».

Пятки-то Торак опустил, но колени у него все равно дрожали.

А внизу грозно рычал огромный пестрый пес.

Торак быстро на него глянул.

Холоден, ах, как холоден был каменный взгляд этой жуткой твари! Как жадно вожак собачьей стаи ждал, когда этот мешок с мясомупадет ему прямо в пасть! Наверно, души собак Эостры попросту утонули в этой невероятной, воспитанной ею алчности.

Торак зажмурился: «Не смотри на этого пса! Не думай о нем. Не думай об Эостре. Постарайся вспомнить что-нибудь другое. Подумай о Волке, о Ренн, о Фин-Кединне…»

И тьма, тяжелым покрывалом окутавшая его мысли, тут же улетучилась, развеялась, как дым под порывами ветра.

Торак открыл глаза и заставил онемевшие пальцы искать очередную точку опоры.

Вскоре его движения обрели прежний, довольно ровный ритм. Сперва перенести одну руку, затем ногу, затем вторую руку и вторую ногу. Плавно и спокойно, точно танцуя. Ну вот вершина уже совсем рядом…

Проклятый топор, висевший на поясе, все-таки зацепился за какой-то выступ и с силой дернул Торака назад.

Он повис, уцепившись обеими руками и тщетно пытаясь правой ногой нащупать запомнившуюся ему трещину. Но трещина почему-то оказалась слишком далеко, и нога туда не доставала, а сдвинуться с места ему не давал зацепившийся топор.

Левой ногой Торак попытался нащупать другую трещину. Вроде бы он только что от нее оттолкнулся, но теперь башмак скользил и скользил по гладкой каменной стене, не находя ни трещинки, ни хотя бы крошечного выступа. Теперь уже и левая нога, которой он упирался в скалу и на которую теперь приходился почти весь его вес, начала дрожать. Нет, так ему долго не выдержать. Придется попробовать опустить одну руку вниз и как-то отцепить чертов топор. Вот только вряд ли он сумеет удержаться дольше нескольких мгновений на одной руке, лишь слегка помогая себе левой ногой. И снова в ушах у него прозвучал спокойный голос Бейла:

«Если растеряешься и больше ничего вспомнить не сможешь, постарайся всегда помнить одно: чтобы с поверхностью скалы у тебя непременно соприкасались три точки. Ты всегда должен иметь три точки опоры. Так что передвигай либо только однуруку, либо только однуногу, но никогда обе одновременно».

Левая нога дрожала почти нестерпимо. Ничего, он потерпит: нужно же ему как-то освободиться!

Косточки на обеих руках у него побелели от напряжения, лезвие топора отвратительно скрежетало по камню. Ремень был так натянут, что чуть не лопался; но ручка топора упорно тянула вниз. Плечи ныли от усилий. Наконец топор резко дернулся и отцепился. Торак чуть вниз не сорвался. Высвободившись, он тут же нащупал правой ногой нужную трещину в скале, немного подтянулся и с облегчением перевел дыхание.

Все еще дрожа от напряжения, он крепко обхватил обеими ногами узкий выступ, передохнул и предпринял последнюю яростную попытку, буквально втащив себя на вершину утеса.

Точно выброшенный на берег лосось, Торак лежал там, хватая ртом воздух и чувствуя под щекой ледяную поверхность скалы. Перед ним расстилалось плато шириной шагов в полсотни. Плато окружали скалы, тонувшие в тумане, а вся его поверхность была завалена осколками крупных камней, которые Гора Духов некогда сбросила со своей вершины.

Торак поднялся на ноги, и его тут же насквозь прохватило леденящее дыхание ветра. У него даже виски заломило от холода. На всякий случай Торак решил отцепить топор от пояса, но усталые замерзшие пальцы слушались плохо, и топор, выскользнув у него из рук, полетел вниз, на дно ущелья. Торак в ужасе посмотрел ему вслед и вдруг заметил, что пестрого пса больше нигде не видно.

Он все еще пытался высмотреть у подножия утеса упавший топор, когда вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит, и обернулся.

В двадцати шагах от него на одной из скал, высившихся вокруг плато, стояла Повелительница Филинов.