Клятвопреступник - Пейвер Мишель - Страница 1

Мишель Пейвер

«Клятвопреступник»

Глава первая

Порой жизнь не дает предостережения. Ни малейшего.

Лодка из шкур, словно морская птица, подлетает над волнами, а от ударов твоего весла серебристые рыбешки бросаются сквозь водоросли, и все идет просто замечательно: переменчивое Море, солнце бьет в глаза, холодный ветер дует в спину. А затем из воды внезапно вздымается скала, больше кита, и ты летишь прямо на нее и вот-вот разобьешься…

Торак бросился в сторону и с усилием повел веслом. Его лодка накренилась, едва не перевернувшись, и проскользнула всего в пальце от скалы.

Вода ручьями стекала с него, и он откашливался соленой морской водой, пытаясь вернуть себе равновесие.

— Все в порядке? — прокричал Бейл, разворачиваясь к нему.

— Не заметил скалы, — пробормотал Торак, чувствуя себя полным дураком.

Бейл ухмыльнулся:

— В стоянке осталась пара новичков. Хочешь присоединиться к ним?

— Ты первый, — ответил Торак, шлепнув веслом по воде и обдав Бейла столбом брызг. — Спорим, обгоню тебя у Утеса!

Юноша из племени Тюленя ухнул, и оба бросились вперед: замерзшие, промокшие и разгоряченные. Высоко над головой Торак заметил две черные точки. Он свистнул, и Рип и Рек спикировали вниз, затем поравнялись с ним, почти касаясь волн кончиками крыльев. Торак накренил лодку, чтобы обогнуть глыбу льда, и вороны обогнули ее вместе с ним, а солнце играло сиреневым и зеленым на их блестящих черных перьях. Они обогнали его. Торак старался поспеть за ними. Его мышцы горели, соль разъедала щеки, он смеялся в голос. Это было почти так же прекрасно, как летать.

Бейл — всего двумя летами старше Торака, самый искусный лодочник на островах — оторвался и ушел вперед, исчезая в тени нависавшего над ними мыса, который здесь называли Утесом. Море за пределами залива было суровее, и волны набрасывались на лодку Торака, грозясь перевернуть ее.

Справившись наконец с качкой, он понял, что лодка развернулась в обратную сторону. Залив Тюленей был прекрасен в солнечном свете, и на мгновение Торак позабыл о состязании. На южной оконечности туманом зависли в воздухе брызги водопада, и чайки кружили над отвесными скалами. На берегу, над горбатыми шалашами племени Тюленя, курились дымки, и длинные вереницы шестов с соленой треской сияли, словно покрытые инеем. Он разглядел Фин-Кединна: темно-рыжие волосы огненным маяком выделяли его среди светловолосых людей племени Тюленя. С ним была Ренн, она давала урок стрельбы из лука шумной стайке детей, смотревших на нее с обожанием. Торак ухмыльнулся. Люди племени Тюленя были гораздо искуснее в обращении с гарпуном, чем с луком и стрелами, а Ренн была не самым терпеливым учителем.

Бейл крикнул Тораку, чтоб догонял, и налег на весло.

Пройдя мимо Утеса, они поняли, насколько проголодались, и высадились в маленьком заливе, где развели костер из прибитых к берегу деревьев и водорослей. Прежде чем приступить к еде, Бейл бросил кусочек сушеной трески на мелководье для Матери-Моря и хранителя племени, а Торак, у которого хранителя не было, положил кусок кровяной колбасы на веточку куста можжевельника в качестве подношения Лесу. Ему это было странно, ведь Лес был на расстоянии дня пути на лодке отсюда к востоку, но куда более странно было бы не сделать этого.

Затем Бейл разделил остатки сушеной трески, сладкой, упругой и удивительно непохожей по вкусу на рыбу, а Торак собрал кучу ракушек с валунов. Ракушки они съели сырыми, отламывая одну створку раковины и используя ее, чтобы выскрести сочную, скользкую оранжевую мякоть. Бейл доел лосиную колбасу. Как и другие члены его племени, он стал чувствовать себя более свободно, деля время между Лесом и Морем, и оттого всем стало проще.

Все еще голодные, они решили сварить похлебку. Торак наполнил свой бурдюк для варки пищи водой из ручья, подвесил его на палке рядом с костром и добавил камешков, которые к тому моменту разогрелись в углях. Бейл бросил внутрь горсть фиолетового морского мха, который нашел среди камней, и гору раковинных червей, что накопал в песке, а Торак добавил пучок морской капусты — ему очень хотелось, чтобы что-нибудь зеленое в этом вареве напоминало о Лесе.

Ожидая, пока еда готовится, Торак присел на корточки возле огня, чтобы согреть онемевшие пальцы. Бейл смастерил ложку из отломанной створки раковины и черенка водорослей, связав одно с другим сухожилиями тюленя из своего швейного мешка.

— Доброго вам улова! — раздался чей-то голос со стороны Моря, так что от неожиданности оба подскочили на месте.

В лодке сидел рыбак из племени Баклана. Его сеть из моржовой шкуры была набита сельдью.

— И тебе доброго улова! — ответил Бейл на приветствие, обычное среди Морских племен.

Подгребая к мелководью, мужчина глядел на Торака, разглядывая тонкие черные татуировки, покрывавшие его щеки.

— Кто твой лесной друг? — спросил он Бейла. — Это татуировки племени Волка?

Торак открыл было рот, чтобы ответить, но Бейл опередил его:

— Он мой сородич. Приемный сын Фин-Кединна. Он охотится с племенем Ворона.

— И я не из племени Волка, — вставил Торак. — У меня нет племени.

Его взгляд красноречиво предлагал мужчине делать дальнейшие выводы самостоятельно.

Рука рыбака потянулась к перьям племенного животного на плече.

— Я слышал о тебе. Ты тот, кого они изгнали.

Торак машинально коснулся лба, где повязка скрывала его татуировку изгнанника. Фин-Кединн исправил ее так, чтобы она больше не означала изгнание, но даже вождь племени Ворона не мог стереть воспоминания.

— Племена приняли его обратно, — сказал Бейл.

— Говорят, что так, — ответил мужчина. — Что ж, доброго улова тебе.

Он обращался только к Бейлу, бросив на Торака подозрительный взгляд, прежде чем уплыть.

— Не обращай внимания, — сказал Бейл после недолгой паузы.

Торак не ответил.

— Вот! — Бейл протянул ему ложку. — Ты оставил свою в стоянке. И взбодрись! Он же из племени Баклана! Что они там понимают?

Торак улыбнулся, обнажив зубы:

— Как и в племени Тюленя!

Бейл бросился на него, и они стали бороться, смеясь и катаясь по гальке, пока Торак не взял Бейла на рычаг локтя, вынудив того запросить пощады.

Они ели в молчании, бросая объедки Рипу и Рек. Потом Торак улегся у огня и стал греться, а Бейл подкинул плавунов в костер. Юноша из племени Тюленя не заметил, как Рип подбирается к нему сзади напряженной вороньей походкой. Обоих воронов завораживали длинные светлые волосы Бейла, в которые он вплетал нити с бусинами из голубого сланца и тонкие косточки рыб.

Рип взялся за одну из косточек своим мощным клювом и потянул на себя. Бейл вскрикнул. Рип отпустил и сжался в комочек, наполовину вытянув крылья, — прямо-таки ни в чем не повинный ворон, несправедливо подозреваемый. Бейл засмеялся и бросил ему кусочек ракушечного червя.

Торак улыбнулся. Хорошо, что Бейл снова был рядом. Он был ему как брат. Во всяком случае, каким-то таким, считал Торак, должен быть брат. Им нравилось одно и то же, они смеялись над одними и теми же шутками. Но все же они были разными. Бейлу было почти семнадцать, и вскоре он нашел бы себе спутницу и построил бы собственное укрытие. Так как племя Тюленя никогда не снималось с мест, это значило, что, за исключением походов в Лес ради торговли с другими племенами, он до конца дней своих будет жить на узкой полоске берега в Заливе Тюленей.

Никогда не сниматься с мест. Одна мысль об этом заставляла Торака затаить дыхание и сжаться. И все же это давало некую определенность. Вся твоя жизнь расстилалась перед тобой, словно хорошо выделанная тюленья шкура. Порой Тораку хотелось знать, каково это.

Бейл почувствовал перемену в его настроении и спросил, скучает ли он по Лесу.

Торак пожал плечами.

— А по Волку?

— Как всегда.

Волк наотрез отказался забираться в лодку, поэтому им пришлось оставить его.