Пожиратель душ - Пейвер Мишель - Страница 43

— Почему же эта тварь явилась с пустыми руками?

Торак открыл было рот, чтобы хоть что-то сказать в свое оправдание, но язык отказывался ему повиноваться. В чем же дело? Почему Ренн не двигается с места? Почему факелы до сих пор горят?

Мысли Торака отчаянно метались. Он пытался отыскать какой-то иной способ захватить огненный опал и помешать колдунам открыть Дверь — увы, достижение этой цели казалось ему сейчас невозможным.

И тут по темным туннелям разнеслось эхо громкого крика. В пещеру, прихрамывая, подскакивая и задыхаясь, выбежала Неф и завопила:

— Волк исчез! Это все мальчишка! Я уверена, что это он выпустил волка! Это он их всех выпустил!

Три головы в масках угрожающе повернулись к Тораку.

— Значит, ты их выпустил? — с леденящей душу сладостью в голосе спросила Повелительница Змей.

Торак попятился и хотел было снова нырнуть в темный туннель.

Но путь ему преградила Повелительница Летучих Мышей.

А Повелитель Дубов стер черную пену с ярко раскрашенных губ и сказал:

—  «Волк жив»— таково было послание нашего заморского брата-колдуна. Помните, мы еще спрашивали друг друга, что бы это могло значить.

— А потом появился этот мальчишка, — прошипела Повелительница Змей. — И у него была татуировка племени Песца, но выглядел он совсем не так, как люди Песца. И я постоянно чувствовала, что вокруг меня кружат чьи-то души, и все спрашивала себя: откуда же они взялись?

Торак крепче стиснул рукоять ножа. А факелы все горели, и Пожиратели Душ по-прежнему обступали его со всех сторон.

— Говори, кто ты такой? — велел ему Повелитель Дубов.

— Или чтоты такое? — прошипела Повелительница Змей.

Глава тридцатая

Большой Брат был окружен со всех сторон. Он храбро повернулся лицом к своим врагам и сжал в передней лапе большой острый коготь. Но Волк понимал: против троих взрослых бесхвостых Брату ни за что не выстоять.

И Волк, опустив голову, решительно пополз вперед. Разумеется, противные бесхвостые его не слышали. Они даже не подозревали, что он рядом.

Подняв одно ухо торчком, Волк услышал крадущиеся шаги Большой Сестры. Она была в нескольких прыжках от него. Затем послышалось яростное шипение, и эта часть Логова погрузилась во тьму. Хорошо. Она очень ему помогла. Он, Волк, был способен все видеть даже в кромешной темноте, а вот противные бесхвостые вряд ли.

Большой Брат сказал что-то презрительное на языке бесхвостых, и тот, со светлой шерстью на голове, от которого теперь прямо-таки несло медвежьим духом, рассмеялся, но смех его был очень страшен. И тут еще одна часть Логова погрузилась во тьму. И еще одна.

Вонючая Шкура и самец со светлой шерстью вдруг бросились на Большого Брата, и тот, как всегда, не успел достаточно быстро увернуться. Впрочем, это уже не имело значения: Волк все равно действовал в несколько раз быстрее любого из них. С рычанием он прыгнул на бесхвостого самца, сбил его с ног и вцепился зубами в его переднюю лапу. Тот взревел от боли. Захрустели кости, и Волк отскочил, судорожно глотая окровавленную плоть.

Во время прыжка когти его поскользнулись на влажных камнях, и он чуть не упал, потому что недавно укороченный хвост уже не мог служить ему столь же надежным балансиром, как прежде. Быстро восстановив равновесие, он покрепче уперся лапами и подумал: надо впредь быть осторожнее. А потом бросился на помощь своему бедному Брату, который совсем плохо видел в темноте и все никак не мог отделаться от напавшей на него Вонючей Шкуры.

А ведь видно было совсем не так уж плохо: недалеко от них стояла Большая Сестра, держа в одной лапе сверкающую ветку, на которой сидел тот Яркий Зверь, который больно кусается. Но и она тоже щурила глаза, как это всегда делают бесхвостые, когда не могут что-то хорошо разглядеть.

Между тем самая противная из бесхвостых, Змеиный Язык, тоже времени даром не теряла. Она пробралась в темноте, мимо молчаливых каменных деревьев, мимо Каменного Лица, в дальний конец этого Логова и принялась царапать когтем камень, издавая такое жуткое шипение и такие стоны, что у Волка шерсть встала дыбом. И он опять услышал, как за каменной стеной яростно скребутся злые духи. Волк не совсем понимал, что Змеиный Язык собирается сделать, но твердо знал, что должен остановить ее.

И все-таки… он был нужен Большому Бесхвостому! Ведь тот в своем неумении видеть в темноте шел прямиком в лапы Вонючей Шкуре!

Волк колебался.

Затем решил, что все же сперва надо во что бы то ни стало помочь Большому Брату. Он бросился вперед и всем своим весом сшиб его в сторону, не давая подойти к Вонючей Шкуре. Брат поскользнулся, упал, но быстро вскочил, схватил Волка за загривок, и тот отвел его в безопасное место за деревьями.

Но теперь у Волка уже не хватило времени остановить ту бесхвостую с языком гадюки. Ее завывания стали громче, потом превратились в пронзительные вопли, от которых у Волка вся шерсть встала дыбом. Вдруг Змеиный Язык широко раскинула передние лапы — и скала перед ней разверзлась, и в ней образовалось нечто вроде оскаленной пасти.

Каменное Лицо, издав победоносный вой, вонзившийся Волку в уши подобно острым костяным осколкам, высоко подняла переднюю лапу, и Логово вдруг наполнилось тяжелым серым светом. Это светился тот Яркий Зверь, который больно кусается, но кусается холодом. А потом злые духи так и хлынули из образовавшейся в стене оскаленной пасти.

Большой Брат отпустил шерсть у Волка на загривке и упал на колени. Большая Сестра уронила сверкающую ветку и закрыла передними лапами уши. Волк, весь дрожа, прижался к Большому Брату: душа его была охвачена ужасом, шерсть встала дыбом.

Он понимал, что должен напасть на духов — да, именно это он и должен был сделать, — но до чего же их было много! Покачиваясь, оскальзываясь, царапая друг друга, они жадно стремились навстречу тому жуткому, холодному, серому свету. Волк видел их оскаленные клыки, с которых капала ядовитая слюна, их беспощадные горящие глаза. И как же их все-таки было много!..

Но тут до него донесся запах ярости и безудержного гнева.

Это полувзрослая бесхвостая самка, его Большая Сестра, стряхнув с себя страх, оскалилась и свирепо зарычала!

Волк в полном изумлении смотрел, как она, схватив ветку с Ярким Зверем, точно ураган, налетела на вредную самку с языком гадюки и чем-то ударила ее, попав ей ровно в середину спины — эта маленькая Большая Сестра вообще редко промахивалась, — и Змеиный Язык прямо-таки взвыла от ярости и оторвала свои передние лапы от скалы. Страшная зияющая пасть разом захлопнулась.

Но все равно великое множество злых духов уже успело вырваться оттуда, и теперь они прямо-таки кишели в каменном лесу, собравшись вокруг того Яркого Зверя, что кусается холодом. И Каменное Лицо по-прежнему высоко держала его, подчиняя духов своей воле. И Волк чувствовал, что ни Большой Брат, ни Большая Сестра, ни даже он сам не осмелятся напасть на Каменное Лицо, ибо в ней-то и таится корень всего зла.

Однако Волк ошибался.

Поступок маленькой бесхвостой самки словно разбудил Большого Брата; он что-то пролаял ей, и она, обернувшись, бросила ему свой большой коготь, тот самый, что откусил Волку кончик его хвоста.

Большой Брат поймал коготь одной передней лапой и ринулся к Каменному Лицу и собравшимся вокруг нее злым духам!

Ужас сковал Волку лапы, но он слишком сильно любил своего брата, чтобы в такую минуту забыть о нем. И он бросился следом за ним, продираясь сквозь окутавший его туман страха. Затем Большой Бесхвостый отвел назад свою переднюю лапу и метнул большой коготь — но не в Каменное Лицо и не в злых духов, а в тонкое каменное деревце, что росло прямо над ними.

Ах, до чего умно поступил Большой Бесхвостый! Хрупкий ствол треснул, деревце закачалось и с грохотом рухнуло прямо на Каменное Лицо и скопившихся возле нее духов. Духи с визгом бросились врассыпную, точно муравьи из-под копыт зубра, а Каменное Лицо упала на землю, и Яркий Зверь вырвался из ее передней лапы и со стуком покатился по камням. А потом его холодный свет поглотила Тьма.