Сердце Волка - Пейвер Мишель - Страница 53

«Должно быть, мы где-то очень высоко», — подумал он.

И увидел, что глаза того, кто держит его ноги, горят дьявольским огнем на лице, покрытом сплошной татуировкой из листьев.

От ужаса Торак весь похолодел: значит, он лежит на жертвенном камне под охраной токорота!

Затем в клубах дыма возник и второй токорот: девушка или девочка с всклокоченными грязными волосами чуть ли не до колен. Ее тощие, похожие на палки руки и ноги сплошь покрывали ссадины и синяки. А желтые ногти были такими длинными и острыми, что больше напоминали когти.

Она молча наклонилась над Тораком, и его передернуло от отвращения, когда ее жирные мерзкие космы коснулись его голого живота. Костлявые пальцы ловко вытащили из ножен у него на поясе отцовский нож.

— Чего тебе надо? — прошептал Торак.

Она молча подняла нож, держа его обеими руками, и замахнулась.

— ЧЕГО ТЕБЕ НАДО?!

По-прежнему молча она опустила холодный нож, наставив острие ему на грудь.

Из тумана послышалось негромкое позвякивание — и оба токорота распростерлись на земле.

Из тумана возникла знакомая высокая фигура. На поясе колдуна слабо звякали разноцветные птичьи клювики.

Тораку показалось, что он падает с очень большой высоты. Тенрис… Вся его доброта и ласковое отношение… оказались ложью! Волк был прав. И Ренн была права. А он, Торак, ошибался, ошибался, ошибался!

Колдун племени Тюленя разделся по пояс, обнажив гладкое мускулистое тело, левый бок которого покрывали страшные шрамы от ожогов. Руки он до плеч выпачкал древесной золой, и племенной татуировки на них Торак разобрать не смог. Лицо, тоже вымазанное золой, походило на погребальную маску — как если бы, с тошнотворным ужасом подумал Торак, он уже оплакивал умершего. Тенрис не носил никаких амулетов, кроме какой-то красной загогулины — странного, словно высохшего предмета, висевшего у него на шее; обнаженная грудь колдуна тоже была совершенно чистой, лишь над сердцем отчетливо виднелась небольшая черная татуировка. Магический трезубец для ловли душ. Знак Пожирателя Душ.

— Значит, это ты, — только и смог сказать Торак. — Пожиратель Душ.

— Один из семи, Торак. — Звучный голос Тенриса звучал по-прежнему спокойно и мощно, напоминая Море в солнечный день. — Однако с твоей помощью, — тихо прибавил он, — я стану самым могущественным из них. Я обрету величайшую власть!

Торак медленно покачал головой:

— Я не стану помогать тебе в этом.

Тенрис улыбнулся.

— У тебя нет выбора. — Слегка повернув голову, он что-то резко скомандован токороту; голос его совершенно переменился, став вдруг хриплым и жестким.

Токорот-мальчик куда-то убежал и притащил тяжеленную корзину величиной почти с него самого. Токорот-девочка тем временем поспешила к тропе, ведущей на Утес, и Торак увидел, что она перегораживает тропу грудой плавника.

Токорот, как оказалось, еще не успел до конца закрепить ремнями лодыжки Торака.

«Если удастся как-то отвлечь Тенриса, — думал Торак, — можно попробовать высвободить ноги, а потом подать сигнал Волку и…»

И что тогда? Тенрис вооружен — вон его копье и гарпун лежат у костра наготове, и у обоих токоротов на поясе висят ножи. Трое против одного. Тут, пожалуй, даже и Волку особенно не на что рассчитывать…

— Твои друзья тебе не помогут, — сказал Тенрис, опять словно читая мысли Торака. — Я сделал так, что теперь один из них сторожит другого. Неплохо придумано, правда? — Из принесенной токоротом корзины он извлек несколько бледных конусов и принялся выкладывать их по периметру жертвенного камня. На сей раз он, похоже, ничуть не заботился о том, чтобы это как-то соответствовало рисунку тех серебристых линий, что виднелись на поверхности скалы.

Торак понимал: необходимо заставить колдуна продолжать разговор, чтобы получить отсрочку и возможность придумать какой-нибудь выход.

— Значит, это ты наслал ту болезнь? — спросил он.

— Я ее не насылал, — возразил Тенрис, чуть отступая, чтобы полюбоваться проделанной работой. — Я ее создал. Мой токорот обладает прямо-таки дьявольской способностью пробираться незамеченным в жилища людей. Ну, а я… Я, в общем, очень неплохо разбираюсь в ядах.

— Но… зачем это тебе?

— А это и есть самое интересное, — сказал Тенрис, снова принимаясь расставлять конусы. — Когда я три года назад начинал, то еще и сам толком не знал, как эту «болезнь» использую. Просто знал, что мне необходимо оружие. — Он с сомнением покачал головой. — Видишь ли, порой я и сам не ведаю, что готовит мне будущее.

Страшная догадка шевельнулась в мозгу Торака:

— Значит, братишка Бейла…

Тенрис пожал плечами.

— Я просто хотел узнать, подействует или нет.

— А этим летом? Столько смертей… Для чего тебе все это понадобилось?

Колдун поднял голову, и его серые глаза блеснули.

— Чтобы выкурить тебя из норы! И выяснить, на что ты способен.

Значит, Фин-Кединн все-таки был прав!

— И я своего добился, — продолжал Тенрис, — хотя и не все получилось так, как я ожидал. Видишь ли, я не знал, что это именно ты. Знал лишь, что в Лесу есть некто, обладающий этим великим даром. Вот я и решил: кто бы это ни был, он рано или поздно проявит свои магические способности, стараясь спасти свой народ от болезни. — Уголки его губ слегка изогнулись в коварной улыбке. — Ну а что сделал ты? Ты сампришел ко мне! Ко мне!И стал умолять меняприготовить лекарство! Ох, не иначе вмешалась сама судьба!

— Ну а лекарство? — спросил Торак. — Значит, лекарство — это тоже обман? Хитрость?

Тенрис фыркнул. Из мешочка, висевшего у него на поясе, он вытащил заветный корень и швырнул его в огонь. — Никакого лекарства не существует, — сказал он. — Я все это придумал.

Пламя окрасилось в яркий пурпурный цвет. Оба токорота точно завороженные подошли совсем близко к костру, уставившись в огонь.

Тенрис презрительно глянул на них и сказал:

— Порой быть колдуном даже слишком просто. Всего и нужно-то немного цветного огня. — И он так пнул девочку-токорота, что та отлетела в сторону. И, шипя, поползла к своей охапке плавника.

А мальчик-токорот, к превеликому огорчению Торака, вновь принялся привязывать к плите его лодыжки. Торак так яростно брыкался, что токорот пырнул его ножом, чтобы заставить лежать смирно.

— Значит, тебе удалось выкурить меня из норы… — Торак вновь попытался втянуть Тенриса в разговор. — Ну, и что дальше?

Тенрис посмотрел на него сверху вниз, лицо его исказила гримаса боли и страстного желания.

— Когда я узнал, на что ты способен, я просто не мог поверить собственным ушам! Чтобы какому-то мальчишкедана была подобная сила! Сила, способная приручить любого охотника, дающая возможность простой сетью ловить любую добычу! Сила, обеспечивающая власть надо всеми племенами… — Он покачал головой. — И как бессмысленно тратилась эта сила!

Он наклонился ниже, и Торак почувствовал исходивший от него горьковатый запах золы.

— Ничего, — прошептал Тенрис, — очень скоро эта сила будет моей! Я сам обрету блуждающую душу. И стану величайшим магом из всех, когда-либо существовавших на свете!

— Но как ты ее обретешь? — хрипло спросил Торак. — Что ты собираешься делать?

— Канун летнего Солнцестояния, — выдохнул колдун, — самая лучшая ночь для совершения магических обрядов. К тому же это ночь твоего появления на свет! О, все складывается просто прекрасно! Все указывает на то, что я поступаю правильно!

Он нежным жестом убрал со лба Торака прядь волос и тихо спросил:

— Помнишь, я говорил тебе, что в такую ночь все на свете меняется, все переходит из одного качества в другое? Я напомню тебе.

Торак тщетно пытался проглотить застрявший в горле комок, губы у него совершенно пересохли.

— Дерево — в лист, — прошептал колдун племени Тюленя, — мальчик — в мужчину… — Он наклонился так низко, что его дыхание обожгло Тораку щеку, и прошептал ему в самое ухо: — Я собираюсь съесть твое сердце.

Глава тридцать первая