Сердце Волка - Пейвер Мишель - Страница 41

Размышляя над увиденным, Ренн даже втянула щеки и вытянула губы трубочкой. Как же ей поступить? Хотелось, конечно, последовать за этим человеком и выяснить, кто он и что здесь делает; с другой стороны, она должна идти к Орлиным Высотам, иначе не успеет добраться туда раньше Торака и его спутников.

Мысль о Высотах сразу все поставила на свои места. Ренн ни капельки не доверяла этим Тюленям! И не могла позволить Тораку одному отправиться с ними туда. Она, конечно же, пойдет на запад! А потом, когда станет светлее, может быть, и отыщет след этого «лодочника», а заодно и узнает, чем он занимался на озере.

Встав из-за куста, Ренн увидела, что Волк уже куда-то убежал — как всегда, совершенно бесшумно — и оставил ее одну. Скорее всего, он просто решил немного поохотиться, но лучше бы все-таки он остался с нею.

Стараясь производить как можно меньше шума и сжав в ладони свой тотем, Ренн быстро пошла на запад.

Волк был встревожен. Когда он, петляя, подобрался к Логову этих бесхвостых со светлой шерстью на загривке, то почти не обращал внимания на запах мышей-полевок, суетившихся на том берегу Тихой Воды, и на бесхвостую самку, что в одиночестве продиралась теперь сквозь подлесок. Ничего, он мигом ее настигнет, как только убедится, что с Большим Братом ничего не случилось, и найдет что-нибудь поесть.

Бесхвостая самка была щедра к нему, когда ей самой удавалось что-нибудь добыть, хотя заячья нога Волку — на один укус. Он бы сейчас с удовольствием слопал целую косулю! Но в этих странных светлых местах, где до него не пробегал еще ни один волк, косули не водились. Олени и лоси тоже. А к птицам-рыболовам лучше все-таки вообще не приближаться, потому что они тут же стреляют в непрошеного гостя вонючей жижей.

Выписывая очередную петлю и стараясь не обращать внимание на мучительный голод, Волк рысью взлетел на вершину холма, где запахи, всплывающие вверх из долины, были разнообразны и восхитительны; затем он спустился на другую сторону холма, миновал своих друзей, воронов, и бросился к Большой Воде. По усыпанной белыми камешками земле было больно бежать, а вонь, исходившая от этой соленой травы, заставляла его то и дело чихать, но здесь он безошибочно чуял запах Большого Брата. Его след вел Волка до самого Логова бесхвостых.

Держась в густой тени, Волк насторожил уши и принюхался. Нет, Большой Бесхвостый находился сейчас слишком далеко, но чуял и слышал его Волк достаточно хорошо. Впрочем, ни Большой Брат, ни другие бесхвостые наверняка даже не подозревали, что он рядом.

Несколько раз как следует принюхавшись, Волк различил и другие запахи. И от огорчения даже встряхнулся. Эти бесхвостые слишком уж сложные!Один из них, со светлой шерстью на загривке, говорил, как друг, однако скрывал жуткий голод. Да и сам Большой Брат не говорил всего, что чувствует, даже своим собственным собратьям.

Волк так и стоял в неуверенности. И вдруг до него долетел далекий вой — настолько далекий, что он едва сумел его различить. Сперва ему показалось, что это волчий вой, но нет: этот зверь выл иначе. Между отдельными завываниями он вставлял множество громких пощелкиваний зубами и коротких пронзительных повизгиваний.

Волк и раньше уже слышал такой вой: один раз во время того ужасного путешествия на плывущих шкурах и второй раз — прошлым утром. Вой доносился откуда-то из дальних далей Великой Воды. И издавала его огромная черная рыбина из тех, что охотятся стаями, как волки.

По вою черной рыбины Волк понимал, что она оставила свою стаю и теперь скитается по Великой Воде, снедаемая гневом и печалью. Волк от страха даже уши прижал и поджал хвост. Он знал, что против этой черной рыбины он — все равно что новорожденный слепой волчонок.

А вот Большой Бесхвостый против черной рыбины не беспомощен, нет! Но вот что странно: сам он этого совершенно не понимает.

Волк был страшно озадачен, когда впервые почуял это в Большом Брате. Они тогда сидели рядышком возле Яркого Зверя, Который Больно Кусается.

Оказывается, Большой Бесхвостый не знает, кто он такой!

Глава двадцать пятая

— Я сказал Бейлу, что никакого оружия ты с собой не возьмешь, — говорил Тенрис, помогая Тораку донести челнок до воды. — Все твои силы тебе понадобятся, чтобы просто не отстать от них. — Он встревоженно посмотрел на Торака. — Ты выглядишь усталым. Не спал, что ли?

Торак покачал головой. Ему хотелось рассказать колдуну о сети, в которую он попал, и о токороте, но времени не было. Остальные уже грузили свои лодки.

Наступал жаркий день, и Море казалось обманчиво гладким. Но у Торака из головы не шли воспоминания о том ужасе, который исходил от стаи мойвы, и черных плавниках, рассекавших волны.

Тенрис угадал, о чем он думает.

— Я наложил на твой челнок магическое заклятие. Охотник даже и не узнает, что ты рядом.

— Мне жаль, что ты не идешь с нами, — искренне признался Торак.

Тенрис улыбнулся.

— Мне тоже жаль. — Здоровой рукой он коснулся плеча Торака. — Смотри, будь осторожен. — Он быстро повернулся и пошел прочь.

На берегу к Тораку подошел Детлан, держа в руках парку из тюленьих кишок.

— Вот, я думаю, тебе понадобится.

Торак от души поблагодарил его. Парка оказалась жесткой и неуклюжей, душила горло, стискивала запястья, но он знал, как хорошо она спасает от дождя и морских брызг.

— А это лучше сунь за пазуху, под безрукавку, — посоветовал Детлан, протягивая ему скатанную полоску вяленого китового мяса. — Но только не ешь.

— А для чего же оно тогда? — удивился Торак.

— Всегда нужно брать с собой еду, если в Море выходишь, — наставительно сказал Детлан, приподнимая бровь. — Хоть не с пустыми руками ко дну пойдешь, если тонуть будешь.

Торак еще раз удивленно взглянул на кусок мяса и сунул его за пазуху.

На берегу стояло несколько человек из племени Тюленя — из тех, что еще не успели отплыть к острову Корморана и вышли их проводить.

Сестренка Детлана старалась не заплакать. Она помнила, как в прошлый раз к ним приходила эта страшная болезнь, и теперь, боясь, что новая болезнь унесет всю ее семью, она страшно всем надоедала, у каждого проверяя руки в поисках волдырей.

Мать Асрифа на этот раз показалась Тораку удивительно тихой и покорной, она погладила сына по груди и в десятый раз попросила его быть осторожным.

Отец Бейла вложил в руку сына какой-то маленький предмет, Бейл шепотом поблагодарил его, и голубые глаза его отца так и вспыхнули от сдержанной улыбки.

Острая боль пронзила сердце Торака, когда он смотрел на них. Потом он вспомнил Волка и Ренн, и ему сразу полегчало.

— Это амулет? — спросил он у подошедшего к нему Бейла.

Тот, проверяя готовность его челнока, кивнул и пояснил:

— Это ребро самого первого тюленя, которого мне удалось поймать. Отец еще и пищеводом корморана его обмотал, так что, если попадем в шторм, этот амулет наверняка поможет мне пристать к берегу. — Он быстро глянул на Торака. — А ты какой амулет носишь?

— Никакого. Но в Лесу я всегда носил с собой отцовский нож и рожок с охрой, который принадлежал моей матери.

Бейл явно задумался. Потом вдруг помчался назад, к жилищам, и вскоре вернулся, неся небольшой сверток из кожи.

— Вот твои амулеты, — сказал он. — Тенрис говорит, что их тебе можно снова вернуть.

Торак развернул кожу и увидел отцовский нож из голубой слюды, свой мешочек с целебными снадобьями и материнский рожок с охрой.

— Спасибо, — пробормотал он, но Бейл его уже не слышал.

В путь вышли без долгих проводов. Сперва Торак был занят только одним: как бы не перевернуться; но когда стоянка скрылась за мысом, он почувствовал себя увереннее, рискнул оглянуться и увидел, что Тенрис стоит под аркой из китовых челюстей и смотрит им вслед. Отчего-то Тораку стало не по себе. На мгновение ему почудилось, что колдун племени Тюленя проглочен китом.