Сердце Волка - Пейвер Мишель - Страница 16

— Знаете? Так у вас, значит, кто-то болен?

Женщина надменно вскинула голову:

— У нас, в Истинном Лесу, этой болезни нет. Мы хорошо охраняем свои границы. Но деревья о многом рассказывают нам. Например, о том зле, что преследует их сестер на западе. Они шепчут, откуда идет зло.

Торак немного подумал и сказал:

— Говорят, что один из ваших колдунов знает средство от этой болезни.

— Нет у нас никакого средства!

От удивления Торак даже рот раскрыл.

— Я понимаю, что разгневал вас, — осторожно начал он, — но мне очень жаль, что так получилось. И если в вашем племени этого лекарства нет, то, может быть, в другом племени…

— Никакого средства в Истинном Лесу нет! — решительно прервала его женщина-вождь. — Нет его у нас! Просто торопыги из племени Выдры слишком много болтают! Они всегда были чересчур суетливы и болтливы — в точности как покровитель их племени!

— Неужели вы действительно ничем не можете нам помочь? — не веря ей, вскричал Торак. — Ни вы, ни другие обитатели лесной чащи? Ведь люди умирают!

— Мне очень жаль, — сказала женщина-вождь, и в голосе ее не прозвучало ни капли сожаления. — Но против истины я пойти не могу. То, что ты ищешь, находится на берегу Моря.

Торак так и уставился на нее:

— НА БЕРЕГУ МОРЯ?!

— Тебе нужно идти на запад. Так говорят деревья. Ступай на запад и иди до тех пор, пока не увидишь, что дальше дороги нет. Там ты, возможно, найдешь то, что ищешь.

— Но почему я должен тебе верить? — воскликнул Торак. — Ты же просто хочешь от меня избавиться!

На лице женщины-вождя точно сомкнулась зеленая листва.

— Деревья никогда не лгут! Если бы в сердце твоем действительно было что-то от Истинного Леса, а не какая-то жалкая щепка, ты бы и сам это знал. Но ты этого не знаешь, иначе не сотворил бы здесь столько зла!

— Но я вовсе не хотел убивать этого кабана! — возмутился Торак. — Мне пришлось это сделать. Он первым на меня напал. Кто-то ранил его, а добивать не стал, вот он и обезумел от боли.

Оставшиеся возле него лесные люди в ужасе вскрикнули.

— Это поистине страшное преступление! — помолчав, сказала женщина-вождь. — Но где доказательства? И почему мы ничего не знаем об этом? Ведь без нашего ведома в Истинном Лесу даже сучок хрустнуть не может.

Торак наклонился и поднял с земли дротик, который вытащил из кабаньего бока. Затем, вспомнив о категорическом нежелании лесных людей прикасаться к чужим вещам, снова положил дротик на землю и молча указал на него.

К такой реакции он готов не был: женщина-вождь не закричала, а зарычала от гнева, обнажив на редкость белые зубы, так и сверкавшие меж темно-зеленых татуированных губ:

— Так ты что же, осмеливаешься нас в этом обвинять?

— Конечно же нет! — воскликнул Торак. И только тут увидел то, чего не заметил раньше: связку дротиков из темного дерева, свисавших у нее с пояса, — в точности таких, как тот, которым был ранен кабан.

— Кого же ты, в таком случае, обвиняешь? — упорно требовала ответа женщина-вождь. — Какое-то другое лесное племя? Ну? Говори быстро, не то умрешь!

— Не знаю я! — выкрикнул Торак. — То есть я хочу сказать… я его видел, но я не знаю, кто он такой! Только этот дротик действительно застрял у кабана в боку!

Он вздохнул с облегчением, увидев, что лесные люди опустили свои луки.

— Про себя я называю его преследователем, — продолжал Торак. — У него такое же лицо, как у вас… Нет, нет, я хотел сказать: у него на лице тоже татуировка в виде листьев, но само лицо маленькое, как у ребенка. А на руках и на ногах у него когти.

Женщина-вождь отшатнулась. Губы ее превратились в тонкую полоску, покрытое татуировкой лицо сильно побледнело.

— Ты должен немедленно уйти отсюда, — тяжело дыша, вымолвила она. — Если сделаешь еще хоть шаг в сторону Истинного Леса, то клянусь всеми деревьями, давшими мне жизнь, следующий твой шаг принесет тебе смерть!

Торак посмотрел ей прямо в глаза и увидел в них страх.

— Так ты знаешь, кто он, верно? — медленно проговорил он. — Скажи же, кто меня преследует? Ведь тебе это прекрасно известно!

Женщина-вождь не ответила. Она снова слегка махнула рукой, и ее спутники разом повернулись к ней спиной и растворились среди деревьев.

— Нет! — крикнул Торак, бросаясь за ними. — Сперва скажите мне, кто он! Скажите мне хотя бы это!

У самой его щеки просвистела стрела.

— Скажите, кто меня преследует! — еще громче крикнул он.

Женщина-вождь, уже готовая тоже исчезнуть в чаще, в последнюю секунду все же обернулась и прошептала:

— Токорот…

— Но что это значит? — спросил Торак.

— Токорот…

И ее зеленое лицо пропало в листве.

Но еще долго после того, как она растворилась в зелени Леса, это имя звучало в ушах Торака, точно высказанная вслух дурная мысль: Токорот…

Глава двенадцатая

— Токорот? — спросила Ренн, баюкая перевязанную руку. — А что это такое?

— Не здесь! — резко оборвала ее Саеунн.

И, не сказав больше ни слова, решительно двинулась через всю стоянку. Согнутая и скрюченная, точно старое дерево, исхлестанное бурями и ветрами, ходила она удивительно быстро, расчищая себе путь посохом. Они миновали тех, кто занимался чисткой и вялением рыбы, прошли мимо Сторожевой Скалы и углубились в тенистую речную горловину. Саеунн не оглядывалась: она была совершенно уверена, что Ренн следует за нею.

Закусив от досады губу, Ренн действительно спешила следом за колдуньей. И успела заметить, проходя по стоянке, что люди посматривают на нее столь же опасливо, как и на старую колдунью. Теперь Ренн все чаще воспринимали как ученицу Саеунн. И самой Ренн это страшно не нравилось.

Всего три дня назад болезнь впервые появилась среди них, но с тех пор в племени заболели еще четверо. Чтобы они не принесли вреда ни себе, ни другим, Фин-Кединн пошел на весьма крутые меры: больных заперли в пещере на том берегу реки и постоянно охраняли.

Ренн прямо-таки чувствовала запах висевшего в воздухе страха. Невозможно было не заметить, какой ужас таится в глазах людей. Неужели я буду следующим? А может, ты?

Она страшно боялась, что из-за того укуса на руке следующей будет как раз она. Ей просто необходимо было поделиться с кем-то своими опасениями и услышать, что она ошибается. Но Саеунн запретила ей говорить об этом.

В былые времена это бы Ренн ни за что не остановило, она всегда открыто выказывала неповиновение Саеунн и не видела причин изменять своим привычкам. Но сейчас рядом не оказалось никого из тех, кому она обычно поверяла свои тайные мысли и опасения. Ослак умер. Ведна вернулась к своим сородичам в племя Ивы. Торак исчез.

Ох уж этот Торак! Прошло уже два дня, но стоило Ренн вспомнить о нем, и она тут же приходила в ярость. Он ей больше не друг! Друзья не убегают прочь, не сказав ни слова и оставив «на память» лишь какой-то раскрашенный камешек!

Чтобы как-то отвлечься от мучительной тревоги, Ренн каждый день уходила на охоту, и, поскольку она была очень хорошей охотницей, Фин-Кединн отпускал ее. Именно во время охоты она и получила тот укус. Так что и в этом она отчасти тоже винила Торака.

Это случилось утром. Встав на рассвете, Ренн шла по окутанному туманной дымкой Лесу к густому орешнику на юго-восточном краю речной долины, где накануне поставила несколько ловушек.

Добравшись туда и осмотрев ловушки, она уже решила, что все они пусты, но тут со дна одной из них донесся тихий шорох.

И Ренн, позабыв первое, и основное, из тех правил охоты, которым учил ее Фин-Кединн, не глядя сунула руку в ловушку.

Боль была просто ужасной. От вопля Ренн весь Лес, казалось, содрогнулся, даже лесные голуби с шумом слетели с ветвей.

Подвывая, она потянула руку, но тот, кто ее укусил, держал крепко. Видеть его она не могла — ловушку скрывала слишком густая листва, — но и вырвать из его зубов руку ей тоже не удавалось. Тогда, выхватив нож, Ренн решительно, не глядя, во что-то его вонзила — и в ужасе отпрянула. Это оказалась не гадюка и не ласка, это был РЕБЕНОК! Сверкнули из-под грязных волос блестящие глаза, мелькнули острые коричневые зубы, впившиеся ей в ладонь…