Игры короля Филиппа (СИ) - "Elair" - Страница 8

   - Да плевал я на них обоих, - безразлично заявил маркиз, беря Адри под локоть и неторопливо уводя к лестнице, что вела наверх башни. - На вашем месте, я бы держался подальше и от одного, и тем более от другого. Но раз уж вы теперь адъютант его величества и вас требуют задержать ненадолго, идемте, угощу вас чем-нибудь. Будем обедать, как говорится. Сколько вам лет, молодой человек?

   - Двадцать пять.

   - Прекрасная пора.

   Они поднялись в светлую просторную полукруглую комнату(,) и Адри показалось, что он попал в одну из глав рыцарского романа; на стенах красовались лиловые полотна с изображением герба Морелов - серебряной змеи, обвивающей мощным телом черного голубя. Разглядывая эту странную сцену и всматриваясь в обреченно тусклые глаза птицы, Винсент поймал себя на мысли, что именно черные голуби по какому-то странному совпадению или злому умыслу, вьют гнездо под королевской короной на гербе монархов Онтэ. Такая вызывающая смелость Морелов запросто могла напугать любого здравомыслящего человека, но Адри вдруг поддался любопытству: каким образом и почему, старый маркиз мог оскорбительно отзываться о короле в то время, когда многие были казнены и за меньшие огрехи? Этот вопрос засел в мозгах Винсента(,) словно заноза. Он прошелся по комнате. Простая деревянная тесаная мебель вышла из моды еще в прошлом столетии: скамейки, застеленные волчьими шкурами, длинный стол, почерневшие от времени табуретки, с наваленной на них глиняной посудой - в столице уже давно ели и пили с фарфора. И все же, атмосфера дикости и подобной запущенности была милее душе Адри, напоминая ему счастливые моменты собственной юности. Кроме того, здесь не воняло гнилой соломой и странной жидкостью из котелка, которую невзлюбили все вокруг, кроме хозяина замка.

   - Теперь рассказывайте мне, молодой глупец, каким образом вы оказались в услужении Филиппа? - спросил Морел отеческим тоном, изредка поглядывая на Винсента. Маркиз собственноручно расставил на столе пару тарелок, чаш и деревянных вилок.

   - Простите? - Адри не сразу понял суть вопроса, а точнее одной едва уловимой детали в нем: с чего вдруг горбун обозвал его глупцом.

   Морел указал пальцем на скамью:

   - Садитесь сюда, - сказал он, потом дважды хлопнул в ладоши.

   Пожилой полный слуга появился на пороге - маркиз приказал принести вина, вяленого мяса, лук и сыр. Но слуга, видя, что у хозяина гости, заодно притащил жареного гуся, меда, свежих огурцов и винограда. Глядя на это деревенское великолепие, Винсент сознался себе, что здорово проголодался, а потому отказываться не стал.

   Морел набросился на еду так, словно не ел две недели.

   - Я сфидетельствофал на слувшанье по делу фашего отца на стороне обфинения, - сказал он, жадно уплетая жирную птичью ногу. Его губы двигались немного смешно, как у всех стариков, у которых выпала часть зубов. Глаза маркиза внимательно следили за Винсентом.

   - Зачем вы сейчас мне все это говорите? - Адри внутренне покоробило и он, хмурясь, хлебнул вина.

   Горбун проглотил мясо, вытер ладонью подбородок, покрытый седой щетиной, потянулся за своей глиняной чашей.

   - Хочу знать, рассказал ли вам кто-нибудь правду о гибели Жюльена Адри.

   - Моя мать отправила моего отца на плаху, - ледяным голосом проговорил Винсент, серьезно смотря на Морела. - Этого достаточно?

   Маркиз поставил локти на стол, держа перед глазами чашу с вином. Лицо его стало таким загадочным, что Адри начинал злиться.

   - Я любил вашего отца, - горько вздохнул Рене. - Он был моим самым близким другом и прекрасным благородным человеком. Если вы пошли в него хоть на десятую часть, вы можете гордиться собой.

   - Почему же вы тогда свидетельствовали против него? - с кривой ухмылкой поинтересовался Винсент.

   - Потому, что я не умею говорить неправду, молодой человек. - Морел снова взялся за еду, но уже неторопливо, с наслаждением. - Жюль был у меня пять или шесть раз за месяц до того трагичного дня, когда король Эдуард был отравлен синильной кислотой. Ваш отец у меня интересовался именно ей - это все, что я сказал на суде, и ваш отец знал, что я это скажу. Боюсь, что Жюльен действительно отравил короля Эдуарда, но Адри был лишь пешкой в большой игре. В таких играх главные фигуры всегда остаются невидимыми. Я говорил Жюльену, что он связался не с теми людьми и что гибель Эдуарда вряд ли изменит что-либо в этой погрязшей в разврате и коррупции стране. Увы, Жюль слишком верил в справедливость. - Морел искоса посмотрел на Винсента. - А вы верите в справедливость, молодой человек?

   - Верю, - твердо ответил Адри, вяло поедая виноград - его душистые зеленые ягоды опьяняли сладостью и ароматом первого летнего урожая.

   - Зря, - фыркнул маркиз, покачав головой. - Вам бы следовало поучиться у жизни таким вещам. У вас есть прекрасный пример того, что справедливости не существует. Ваш отец пострадал за дело рук своих, но с вами поступили зло, сослав жить в горах, в бедности и нищете.

   - У вас тут тоже не королевские хоромы, - пошутил Винсент и Морел в ответ улыбнулся.

   - Я, да будет вам известно, живу так, как хочу. Пожалуй, это все, - Рене обвел взглядом комнату, - это все я называю свободой. Старику не нужна роскошь и балы мне, сами видите, ни к чему, - Морел указал пальцем на свой горб за спиной. - Красоваться перед придворными дамами мне сами боги не велели. Все мое богатство - это наука да книги. Знания. Стремитесь к знаниям, молодой человек, они - суть силы и защита от врагов. Знаешь, что на уме у твоего соперника - считай, уже выиграл: и спор, и сражение.

   - Но у меня нет врагов, - мягко заверил Адри.

   Рене вздохнул.

   - Враги есть у всех. Особенно у юных, смелых и красивых. Особенно у тех, кто верит в справедливость. Вы молоды, энергичны. В вашем возрасте наивность защищает вас от мощной разрушающей силы вашей энергии и уберегает от поступков, способных перевернуть мир. Если бы вся молодежь знала жизнь такой, какая она есть на самом деле - со всеми ее горестями и тайнами, со всем ее коварством и беспощадностью, на Земле наступил бы хаос. Лицо, настоящее лицо жизни уродливо и безразлично - оно открывается человеку только в миг, когда он познает всю мудрость старости, болезней и горя. Юные никогда не приглядываются к этой истине, а потому жизнь для них прекрасна и мир их - только большая площадка игр. Люди ведь не от возраста стареют, молодой человек, - Морел сожалея, покачал головой, - они стареют от потерь, от скорби, от душевных мук. Люди стареют, потому что устают жить. Вы уже видели горе, но еще не познали усталости. Берегитесь жизни - она готовит вам серьезный урок, гораздо более серьезный, чем арест вашего отца.

   Адри хмуро слушал маркиза, и конечно, мог бы принять все его слова за бред старика, но Морел отличался удивительной ясностью взгляда. В мыслях и сердце Винсента зародилось плохое предчувствие, а Рене уже улыбался и разливал вторую порцию вина в их чаши.

   - Не слушайте меня. Ах, не слушайте, мой дорогой Адри. Я бываю совершенно невыносим. У меня же нет ни детей, ни внуков, вот, и учу жизни кого попало. Танара. Теперь вот вас. Пообещайте мне, что навестите старика Морела недельку через другую. Мне бы хотелось пообщаться с вами в неофициальной обстановке. Покажу вам свои виноградники. Я все же был очень привязан к вашему отцу.

   - Я заеду, как только смогу, - сказал Винсент, толком не представляя, когда наступит этот момент - находясь на службе у короля уже невозможно было принадлежать самому себе и вольно распоряжаться собственным временем - Адри это понимал хорошо. - Мне, наверное, уже пора, маркиз. Спасибо за гостеприимство.

   Морел с грустью кивнул.

   - Что ж, вы торопитесь, понимаю. Подождите четверть часа, я напишу ответ его величеству.

   - Благодарю вас.

   Морел поднялся из-за стола и пошаркал к двери. У порога он словно вспомнил о чем-то и обернулся.

   - Чтобы вы не скучали, пока я придумываю для Филиппа достойный ответ, я пришлю Танара. Он не силен в этикете, но болтун еще тот - не даст вам скучать.