Игры короля Филиппа (СИ) - "Elair" - Страница 64

   В Альторрийских бухтах будто все разом вымерло, едва черный флаг с белым дельфином завидели с пристани. Даже городские стражники попрятались в узких витиеватых улочках - таких старых, что все здесь дышало древностью и запустением.

   Двенадцать человек из команды Адри встречали здесь, как чуму, скорбным осторожным молчанием, пугливыми взглядами из-за полу-прикрытых ставен. Едва высадившись на берег, Винсент сразу раздобыл в нужном количестве и лошадей, и провизию. Дорога до Онтальи была открыта для них. Даже самые рьяные служаки в армии Онтэ не рискнули бы встать на пути людей, прибывших под знаменем самого грозного и жестокого пирата на море, а если и попадались такие безумцы время от времени, то жили они после этого недолго. Потому Винсент был спокоен за себя и своих людей, а еще безумно рад тому, что пират по прозвищу Черный Ворон давно стал главным кошмаром короля Филиппа. И поймать Адри ему не помогали ни баснословные вознаграждения, ни толпы соглядатаев, умеющих за посыл продать мать родную, ни чудо, ни боги! Никто и ничто на свете! Слишком велика была власть этого человека на море и слишком черна его репутация на суше.

   До Онтальи они добрались к ночи, сняли несколько номеров в скромной гостинице на улице Роз и, прикинувшись торговцами, зажили ничем не примечательной жизнью простых путешественников. Адри почти не выходил на улицу из своей маленькой, скудно обставленной плетеной мебелью комнатки, а вот Танар, поселившийся рядом с ним, три дня к ряду вставал спозаранку и возвращался только к ночи со свежими новостями. Увы, что происходило при дворе, им выяснить пока не удавалось, и сегодня вечером, по обыкновению стоя у распахнутого настежь окна, Адри ждал. Ждал терпеливо, как весь последний год, до дыр изучая старинные трактаты лекарей, которые ему везли отовсюду и практикуясь в свободное время до полного изнеможения. Частенько за полночь Танар входил в его каюту и заставал капитана спящим над очередной книгой или за работой, но после того, как Винсент дважды не спалил корабль, вообще перестал оставлять его без присмотра.

   Адри смотрел в окно, на чернеющие стены Серого храма, стоящего в конце длинной площади, на небеса цвета индиго, подаривших миру первые звезды. Винсент думал о Ферье, о том, что тот никогда и ни за что не согласится уйти с ним по доброй воле. Нет, любовь давно уже не решала ничего - за все сокровища мира Адри не согласился бы быть рядом с Сэйлином. Но когда-то давно он дал себе слово: не бросать тех, кто дорог ему. Тогда Ферье был ему дорог, а сейчас...

   - Есть! - Танар, радостный, с горящим взором ввалился в комнату. Он был взлохмачен и запыхался, но весь вид его говорил о том, что он что-то выяснил. - Я был на королевской кухне, а тамошние поварята жуткие болтуны. Еле отвязался потом, - гордо сообщил он молчаливому Адри. - Там таких индюшат готовят - пальчики оближешь! Но об этом после... Жив. Здоров наш блондинчик. В чести у монарха этой чертовой страны, как и прежде.

   В дверях появилась лысая голова Ростнара Противного, и вопросительно уставилась на Винсента.

   - Собирать людей, капитан? - хрипло спросил он, дожевывая остатки ветчины - не иначе Танар уже переполошил по пути добрую половину команды.

   Адри нахмурился, коснулся кончиками пальцев маленького пузатого флакончика на цепочке, что висел у него на шее.

   - Ну, чего ты молчишь? - подстегнул Танар. - Передумал что ли?

   - Нет, - слова у Винсента застревали в горле, но его рассеянное замешательство уже стремительно таяло. - Ростнар, сегодня со мной идешь ты, Танар, Сэм, Крис и Эллин. Из гостиницы выйдем по парам и встретимся у храма. Через час.

   - Да, капитан, - кивнул лысый и закрыл за собой дверь.

   Танар скрестил руки на груди.

   - Ты странно себя ведешь, - сказал он тихо, но без укора, - то горишь идеей обокрасть короля, а когда почти добился своего, впадаешь в ступор. Хотел бы я знать, зачем тебе этот человек?

   - Старые долги, - Адри прошел до комода - достал из него чистую рубаху, черный шелковый платок, зеленый плащ с капюшоном и полотенце, после чего у фарфорового таза с водой умыл лицо и шею.

   - Слышал я это уже, Винсент. Но не верю. Извини.

   Услышав свое имя, Адри замер, потом выпрямился. Капли воды сверкающими искрами потекли по сильной груди к животу. Танар очень давно не произносил этого имени и не говорил с ним так мягко и доверительно.

   Он подал Адри полотенце, молча глядя в глаза, и Винсент принял услугу.

   - Я любил его. Давно. Когда жил при дворе. Этот человек изменил мою жизнь и сделал ее такой, какая она сейчас. Он и король. Они оба. Теперь моя очередь изменить их жизнь.

   - А если этот твой Ферье захочет вернуться к королю?

   - Мне все равно, чего он захочет, - Адри скоро вытерся и швырнул полотенце на разворошенную постель - слишком раздраженно.

   - Ага, все равно, - согласился Танар с загадочной улыбкой и не поверил ни слову.

   Продолжать они этот разговор не стали.

   Когда добрались до ручья, уже светало. Оставив Танара на страже, наломали можжевеловых веток и соорудили из них высокие снопы, которые поставили в кустах, чтобы человек с тропинки ведущей сюда не смог разглядеть ничьих силуэтов среди зеленой листвы. Потом ждали, но за весь день у ручья никто так и не появился. Следующие три дня так же прошли впустую, и когда к пятому Адри уже начал терять надежды сквозь спутанную сеть можжевеловых веток он увидел всадника в роскошном черном камзоле, на изабелловом скакуне, послушным его воле и руке.

   Над лесом раздался короткий едва слышный птичий пересвист.

   Ферье остановился, дважды повернул коня на месте, с подозрением глядя на кусты можжевельника, и Адри подумал, что фаворит короля почувствовал, услышал, как быстро бьется предательски щемящее сердце в груди некогда любящего его человека. В его груди. Дрожь - нетерпеливая и волнующая охватила тело Антуана Моргана, и он зажмурился, словно глаза слепило солнце. Танар, сидевший на корточках за его спиной, молча положил руку ему на плечо и успокаивающе сжал пальцы.

   Винсент открыл глаза и снова посмотрел на тропу. Ферье уже спешился. Он привязал Сафо к толстому стволу рябины и уверенно пошел к кустам, юрко шмыгнул в лазейку, вышел к ручью, а после сев на гранитный камень, положил голову на сложенные на коленях руки.

   Глядя в спину Сэйлина, Адри вспомнил, что в этот самый день два года тому назад они с Ферье впервые занимались любовью.

   Когда полный и неповоротливый Эллин наступил на ветку, Ферье в один миг взвился на ноги и с такой молниеносной реакцией выхватил из-за пояса кинжал, что четверо пиратов не успели его схватить. Граф не собирался разбираться, кто эти люди в зеленых плащах и шелковых масках и чего они от него хотят, он защищался по наитию, точно загнанный в тупик волками олень. В голубых глазах плескался ужас пополам с удивлением.

   - Не подходите! - крикнул он, угрожая кинжалом и отступая в ручей по колено, и в этот самый миг за его спиной словно возникший ниоткуда Адри сильно ударил Сэйлина ребром ладони, между шеей и ключицей.

   Ферье охнул и потерял равновесие - этого оказалось достаточно, чтобы его быстро скрутили и обезоружили. Его - потерянного и злого - выволокли из ручья на берег, а потом, заломив назад руки, поставили на колени перед Адри, и Винсент тысячу раз порадовался, что скрыл свое лицо за черным шелком платка - только глаза могли его выдать сейчас, но вряд ли Ферье в том состоянии, чтобы узнать их карюю темноту. Любовь и тоска больше не жили в ледяном взоре убийцы и пирата Антуана Моргана.

   - Кто вы такие? Что вам нужно? - Ферье дергался в сильных руках своих врагов, точно обессиленная рыба в сетях и смотрел прямо в глаза Адри - гневно, с ненавистью человека, оказавшегося на грани гибели. - Вы знаете, кто я? Предупреждаю, вам это не сойдет с рук!

   Пребывая в странном состоянии глухоты, Адри протянул руку к щеке Сэйлина, а когда тот попытался укусить его, Ростнар от души выругавшись, ухватил Ферье за волосы и запрокинул ему голову. И все-таки Винсент погладил королевского фаворита по щеке - предательски нежно. Он чувствовал, как дрожит тело Ферье под его мозолистыми пальцами, как сладко горяча его кожа. Винсент так давно искал это ощущение, но сколько бы борделей он не перевидал, сколько бы пленных рабов не испробовал, он не мог найти даже тени этой головокружительной пьяной теплоты.