Игры короля Филиппа (СИ) - "Elair" - Страница 3

   - Весьма сомнительное утверждение, учитывая, что сейчас на улице непроглядная тьма.

   Сэйлин сделал шаг навстречу Винсенту и почти невесомо положил ладонь на его грудь, с тайным эротическим наслаждением наблюдая за своими тонкими длинами пальцами. Ткань камзола Адри местами успела пропитаться влагой, пока тот держал Ферье в душных объятиях спасителя. Сэйлин медленно поднял глаза и заглянул в темную гладь зрачков Винсента.

   - Выше сердце всегда так сильно бьется? - лукаво спросил он, но улыбки на его губах не было. - Вы считаете, что спасли меня сегодня, но это не так. Вы ошиблись, уверяю вас, и я вообще не понимаю, с чего вдруг вы набросились на меня, распускали руки, в то время как я просто вышел подышать свежим воздухом...

   Ферье продолжал говорить о том, что совершенно не собирался прыгать, что Адри просто все неправильно понял - говорил размеренно и вкрадчиво, а Винсент чувствовал за вуалью дружеского тона самую настоящую угрозу. Всем прекрасно было известно, насколько ревнив король, и как неразумно даже бросать в сторону его любовника томные взгляды, не то, что прикасаться к нему. Разум Винсента плыл, сердце гулко стучало в груди, и даже через плотную пелену бархата он кожей чувствовал дикий жар пальцев, ласково ощупывающих его камзол. Адри смотрел в голубые глаза Ферье внимательно, молча, и сейчас впервые в жизни хотелось его не целовать, а встряхнуть, словно зарвавшегося мальчишку.

   - Но мы никому не скажем о вашем глупейшем положении, ведь так? - Сэйлин улыбнулся.

   - Вы немного не в себе, - растерянно заметил Винсент.

   - Всего лишь немного? - В голубых глазах полыхнула ледяная серьезность. - Хотите узнать всю степень моего сумасшествия - поцелуйте меня. Или я вас поцелую - и завтра об этом будет судачить весь двор. А уж как его величество расценит нашу сегодняшнюю встречу, здесь, в полумраке коридора, в котором почти всегда безлюдно, я даже говорить не хочу.

   Адри было раскрыл рот, чтобы возразить, но Ферье в этот самый момент легко положил пальцы на его губы.

   - Вы меня абсолютно правильно поняли, барон, - тихо сказал он, всматриваясь в карие глаза Адри и своей близостью парализуя его волю. - Знаете, я тоже никому не скажу о нашем знакомстве.

   Ферье вздохнул, словно только что окончил тяжелую работу, потом сделал два шага назад.

   - И вы храните наш маленький секрет в тайне, - приказал он, развернулся, поднял плащ с пола и зашагал босыми мокрыми ногами прочь, не оглядываясь.

   Дождь за окном стал хлестать с двойной силой, разразился над спящей Онтальей настоящей стихией.

   Адри вопреки логике совершенно не ощущал себя счастливым. Еще недавно он грезил Ферье, думал о нем беспрестанно, в мечтах представлял их встречу: его теплую улыбку, его ласковый голос, нежный застенчивый взгляд, его изящные манеры дворянина - а Ферье был графом с рождения. Но то, что Винсент увидел сегодня, заставило его сердце плакать, заставило сжаться - нет, не из-за разочарования - из-за странной нелепости и тщетности собственных заблуждений. И правда, как он мог подумать, как посмел допустить, что фаворит самого Филиппа второго не обладает надменностью, свойственной людям его круга и положения? Как он мог помыслить, что эти большие чистые, как небесная лазурь глаза, должны взглянуть на него с кроткой нежностью? Да, Винсент был недурен собой и выглядел моложе своих двадцати пяти лет; да, он обладал совершенно очаровательной улыбкой, отличной осанкой, сильным телом и кучей тех малозначительных на его взгляд достоинств, которые покорили не одну женщину и не одного мужчину. Но для Ферье он всегда хранил свою самую ценную особенность, самый драгоценный дар, которого не касалась рука ни единого человека в мире - свое сердце. Сейчас Винсент ясно понял, что его сердце будет принадлежать Ферье несмотря ни на что и будет разбито им без сожаления. Эта встреча всколыхнула все чувства Винсента, казавшиеся некогда большими и важными, но, только заглянув в ясные глаза Ферье, Адри понял, что способен на большее - на одержимость. Он неосмотрительно и по какой-то роковой случайности подпустил Сэйлина слишком близко к телу, и как следствие - гораздо глубже в душу. Адри прикоснулся к нему и этим был проклят навеки.

   В покоях Филиппа Винсента встретил пожилой слуга - тощий, с некрасивым лицом, усыпанным оспинками - он поинтересовался кто перед ним и, получив ответ, который ожидал, попросил немного подождать Адри в рабочем кабинете короля. Филиппа не было около четверти часа и Винсент, стараясь не думать о неприятной встрече с Ферье, немного осмотрелся.

   Вся мебель кабинета была из красного дерева; винный терракотовый оттенок полировки гармонично сочетался с бордово-золотым шелком стен. На выбеленном потолке примостилась огромная хрустальная люстра, словно причудливый стеклянный паук, раскинувший два десятка лап - на их гладкой поверхности сейчас подрагивало пламя свечей, закрепленных в тонком обруче, который едва проглядывался за стеклянными шариками. Толку от этой люстры было мало, но в Онтальи ходили слухи, что изобрел ее сам Филипп, и в любом хоть каплю приличном замке такая вещичка считалась писком моды. Вдоль всей левой стены кабинета располагались остекленные стеллажи, заваленные книгами в драгоценных обложках, старинными свитками, бумагами и всякими мелкими забавными вещичками. Были тут и жемчужные шкатулки, и серебряные табакерки, огромные морские раковины разных форм и цветов, даже малахитовый глобус с золотой росписью двух материков - Рафины и Онтэ, на котором собственно и находилось огромное королевство Филиппа второго. А континент Рафина делился на три средних государства и находился от Родины барона Адри через целый океан с кучей мелких островов. В Онтэ ходили слухи, что острова эти - царство морских разбойников, которые нападают на торговцев и порой похищают женщин из королевств Рафины.

   Разглядывая вещи на полках стеллажей, Винсент неспешно дошел до дальней каминной стены - точнее, это и был камин - огромный вширь и высотой почти с человека; сделан он был из черного гранита и огонь в его чреве давал света больше, чем хрустальная люстра с потолка. Над этой массивной своеобразной печкой в застывшем полете расправило крылья чучело огромного орла и Адри на миг показалось, что его желтые стеклянные глаза внимательно наблюдают за ним. В кабинете царила жара, пахло сухим деревом, а в стекла решетчатых широких окон, занавешенных бледно-желтыми гардинами, по-прежнему барабанил дождь. В центре комнаты стояли стул и большой стол - такой массивный, что не подняли бы и двое здоровых мужчин. На нем аккуратно лежали гусиные перья, стопки бумаг и свитки, пара книг, какие-то письма.

   Адри подошел поближе и робко взглянул на один из желтых конвертов, не прикасаясь к нему. Винсент про себя прочел имя получателя, которое ему ни о чем не говорило, и вдруг со стороны дверей услышал:

   - Вы очень похожи на своего отца, барон. Особенно в своем любопытстве.

   Адри вздрогнул, неосознанно сделал шаг от стола, взглянул в сторону дверей и наткнулся на пристальный колючий взгляд серых глаз короля. Казалось, что вся их стальная глубина разом резанула душу Винсента до самых потаенных ее уголков. Сердце в груди барона забилось чаще.

   - Ваше величество. - Адри вытянулся как по струнке и в немой покорности склонил голову. Что сказать в свое оправдание, он не знал, да и, судя по расположению монарха, извиняться было бесполезно.

   - Разбираете мою почту? Похвально,- в глубоком многогранном голосе короля не было гнева, а звучала всего лишь легкая игривая насмешка. Бесшумно ступая по мягкому ковру, Филипп неторопливо подошел к Адри.

   Винсент понял, что оправдываться все же необходимо - он вскинул на монарха потрясенный взгляд и в этот раз увидел на ровных бледных губах короля снисходительную улыбку. Филипп был высок ростом - на полголовы выше самого Винсента и к тому же широк в плечах. Для своих тридцати семи лет он был все еще силен, подтянут, бодр, только малозаметные морщинки в уголках глаз выдавали его истинный возраст. Ходили слухи, что король неутомим во всем: и в пирах, и в бою, и даже в постели, но о последнем Адри предпочитал не думать. Филипп для Винсента, прежде всего, был человеком, который владел Сэйлином Ферье полностью, безраздельно. Сейчас в сознании барона встрепенулось любопытство, и он смотрел на Филиппа с тщательно скрываемым интересом. Король одевался элегантно, не излишествуя в драгоценностях и кружевах; на нём были коричневые сапоги из мягкой кожи, темно-зеленый бархатный камзол, ворот и края которого были выложены золотым тонким шнуром, причудливо переплетающемся в легком травяном узоре. Оливковый шелковый жилет немного разбавлял темную гамму королевских одежд. По большому счету Филипп считался привлекательным: высокий лоб, гладко зачесанные к затылку русые волнистые волосы - густые, ухоженные, едва ниспадающие на шею, прямой узкий нос с маленькой горбинкой, лукаво изогнутые брови и широкий лоб. Именно это лицо, должно быть, видит граф Ферье в своих сладких снах и в своей теплой постели. И эти удивительные глаза - цвета ртути, большие, внимательные.