Время перемен - Куксон Кэтрин - Страница 18

Но даже эти визиты сильно огорчали Кэти. Она не могла да и не хотела прятать ребенка в детской, и предположение доктора Касса не считала обвинением в свой адрес. Но когда она ловила обращенные на сына взгляды, полные жалости, все ее существо пронизывала нестерпимая боль. Болезненнее всего было для Кэти отношение ее отца, который, как ей казалось, с самого начала ставил случившееся ей в вину. Она подозревала, что по мнению отца, ребенок от Вилли был бы нормальным. И в этом она не ошибалась. Гарри действительно считал, что род Ферье оказался слишком древним, а поэтому слабым.

Глава 2

Пятого июля 1889 года Лоренсу Патрику Чарльзу Ферье исполнилось три года. Ходить он не умел, но научился говорить: «па» и «ма», называл цветок «цве», а Бриджи «Бри-бри».

Эти скромные успехи были достигнуты за последние полгода, но Кэти радовалась им так, словно у ее сына открылись признаки гениальности. Даже если бы он сидел за роялем и сочинял сонату, она бы, наверное, не испытала большего восторга. Ее воодушевляли не только его попытки ходить и говорить. Мальчик стал проявлять свои симпатии и вкусы. Ему нравились пироги и пирожные, и не нравилось мясо, он с удовольствием пил молоко, но не любил бульон.

Накануне он на глазах у Кэти смахнул со стола чашку с бульоном, которую поставила перед ним няня. Кэти счастливо смеясь, бросилась к Пэту сообщить об этом. Оба они гордились, что ребенок проявил самостоятельность.

Но самые большие перемены касались его отношения к разным людям. К некоторым служанкам мальчик испытывал полное безразличие, и когда те с ним разговаривали, безучастно смотрел на них своими широко раскрытыми голубыми глазами. К другим же сам протягивал ручки. В число его любимиц входила Бриджи. Она крепко прижимала мальчика к себе и называла: «Мой голубок». Кэти еще больше полюбила ее за это. В тоже время к своему отцу она испытывала чувство неприязни за то, что он ни разу и пальцем не прикоснулся к ребенку.

День выдался жарким, воздух пьянил стойким ароматом роз. Бриджи, Гарри и Кэти с ребенком сидели в тени дуба и пили чай. Кэти время от времени обращалась к сыну, повторяя одни и те же фразы: «Лоренс любит молоко? Лоренсу нравится пирог? Нет, нет, Лоренсу нельзя это трогать. Это для Лоренса…это пирог, пирог…».

— Дорогая.

— Да, Бриджи, что ты сказала?

— Еще пока ничего, но собираюсь. Пожалуйста, не сердись, но мне кажется, было бы полезнее, если бы ты говорила с ним естественно.

— Я это и делаю.

— Боюсь, что нет, дорогая. Ты говоришь: «Лоренс берет пирог. Лоренс может делать это и Лоренс не должен делать то». Неестественно начинать каждое предложение с его имени. Это отложится в памяти, когда мальчик заговорит, то сохранит такую же манеру.

Кэти молча смотрела на Бриджи и думала: «Что ты можешь знать об этом? Я провожу с ним целый день, а порой и ночь, и только и делаю, что разговариваю с ним, уговариваю, играю».

Бриджи поняла, какие мысли вызвали у Кэти ее слова.

— Извини, дорогая, — произнесла она, отхлебнув чай. — Не сердись, я забыла, что мы не в классной комнате.

Кэти тяжело вздохнула и призналась, гладя ребенка по коротким густым волосам:

— Ты права, я знаю, это уже вошло у меня в привычку. Постараюсь следовать твоему совету.

Ребенок заерзал у нее на коленях, и она спустила его на траву. Мальчик неуклюже поднялся и нетвердыми шагами двинулся вперед, осторожно переставляя ноги, как поступают дети, делающие первые шаги.

— Он пошел…в первый раз! — захлебнулась от восторга Кэти, словно увидела чудо.

Сердце Бриджи болезненно сжалось.

Кэти встала, собираясь пойти за ребенком, но ее остановил голос отца.

— Сядь, милая, оставь его. — Слова Гарри прозвучали как-то особенно резко.

Дочь снова села и взглянула на отца. Счастливая улыбка медленно сползла с ее лица. Гарри разломил пирог и принялся его жевать.

— Пэт вернется до нашего отъезда? — спросил он, не глядя на Кэти.

— Если не разговорится с кем-нибудь на базаре, — ответила она, переводя взгляд на Бриджи. — Он очень заинтересовался фермой.

— Хорошо, — одобрила Бриджи.

— Он не окупит затраты, — заметил Гарри, снова откусывая пирог. — Эти его сооружения не окупят себя. Он строит каменные коровники и прокладывает водопровод, когда есть отличный колодец, который прекрасно служил ему долгие годы. Нет, не окупит он затрат, ни за что не окупит.

Женщины переглянулись, и Бриджи едва заметно махнула рукой, словно желая сказать: «Не обращай внимания».

— Наш Дэн меня приятно удивляет. Я его просто не узнаю, — продолжил беседу отец.

— Да? — с вежливым уважением переспросила Кэти.

— Честное слово. Я всегда говорил, что у парня есть способности. Надо было дать им возможность проявиться. И в Ньюкасле у него хорошо пошло дело. За прошлый год заказы возросли на сорок процентов. Теперь у Дэна появился вкус к бизнесу. Наверное, все началось с того магазинчика во Франции. Но в любом случае, дела идут на славу. Они собираются переехать в дом побольше. По крайней мере, поговаривают об этом. Барбара не очень этому рада, ей бы хотелось жить поближе к школе. Она ждет не дождется, когда дети пойдут учиться. Я ее хорошо понимаю. Мальчишки такие сорванцы, чистое наказание! Бен — заводила, а братья тянутся за ним. А уж он большой мастер на всякие проделки.

Каждое слово отца звучало похвалой и дышало гордостью. Кэти с тоской посмотрела на сына, который настойчиво полз к клумбе с розами, разбитой в центре лужайки. Она встала и быстро пошла к нему.

— Пожалуйста, не говори с ней о мальчиках Дэна, — глядя прямо перед собой, тихо, но твердо, попросила Бриджи.

— Ты это к чему?

— Я прошу тебя не говорить с ней о мальчиках, она болезненно к этому относится.

— Господи Боже! Мне что, уже и рта раскрыть нельзя?

— Эту тему лучше не обсуждать.

Гарри внимательно посмотрел на жену. Сейчас в ней говорила мисс Бригмор, именно она, а не Анна и не Бриджи. И он знал, что жена права. Но, видит Бог, он не мог сидеть и молчать. А о чем ему говорить, как не о любимых внуках, не об этом же жалком создании, ползающем по траве. Почему все так получилось? Гарри готов был поклясться, что с его стороны никаких предпосылок к этому не было. Три поколения до него выросли в нужде, детьми бегами голодными и необутыми. Но среди них не было ни одного идиота. И вот Кэти родила такого. Это не укладывалось в голове. Понятно, если бы такое случилось с женой Джона, Нэнси или Барбарой с ее вспыльчивым характером и с молленовской кровью в придачу. От нее вполне можно было ожидать идиота с пустыми глазами и тупым лицом. Но чтобы такое у Кэти! Он всегда считал, что девочка способна иметь здоровых детей. Она ведь вся в него. И не ее вина, что так вышло. Беда пришла с другой стороны, из рода Ферье. Но ей суждено нести этот крест. Ребенок испортил всю ее жизнь. Уж лучше бы она вышла замуж за Вилли Брукса…

Дочь вернулась и заняла прежнее место, усадив на колени сына. Гарри снова заговорил, но выбранная им тема, опять оказалась не совсем удачной и не помогла сгладить его предыдущую бестактность.

— Ты не догадаешься, кого я встретил на днях в Ньюкасле.

— Кого же? — без всякого интереса спросила Кэти.

— Твоего знакомого Вилли, Вилли Брукса. Ну и напористый малый. Умеет пробить себе дорогу. Этот пройдоха стал теперь членом какого-то шикарного клуба. Все благодаря тестю. Хлопок — дело выгодное, уж я-то знаю. И если еще добавить кое-какие хитрости, получится золотое дно. Как сказал этот нахал, хлопок приносит медные денежки, а хитрости да уловки, проливаются золотым дождичком. По словам Вилли, у них вдоль реки четырнадцать магазинов тканей, по одному в каждом городе. Он в совете директоров и всем заведует. Мне так хотелось спросить, не слишком ли дорого ему пришлось заплатить? Видела бы ты его жену. — Гарри рассмеялся, откинув голову. — Слюни рекой, а в постели никакого толку. Вот такая женушка…

— Гарри!