На байдарке - Квадригин Феликс - Страница 12

Самое обидное, что если вы и преступаете «Правила пассажирских и грузовых перевозок», то, право, на самую малость. Эти правила позволяют каждому пассажиру перевозить 36 килограммов «ручной клади» в вагоне и до 50 килограммов со сдачей излишков в багажный вагон.

Опыт показывает, что если бы вы даже организовали байдарочный переход по маршруту мыс Шмидта – Северный полюс – Гренландия – Шпицберген, то и в этом случае вам не удалось бы набрать груза по 50 килограммов на нос. Но тот же опыт показывает, что даже в случае двухнедельного похода на речку Бродовку вес вашего снаряжения все же превышает законные 36 килограммов.

Будем откровенны до конца: габариты тюков, куда упакованы металлические и деревянные части байдарок, тоже вступают в противоречие (хотя и небольшое) с грозными «Правилами».

Напрашивается простой и на первый взгляд даже элегантный способ разрешения этих противоречий: вы сдаете байдарки в багажный вагон и следуете до станции назначения, честно и смело глядя в глаза и проводнику, и бригадиру поезда, и поездному контролеру. Закон вы не преступили! Но уже не раз говорилось, что самые очевидные решения еще не самые правильные. Нам известно несколько случаев, когда байдарочники, уступив в неравной борьбе проводникам, понуро волокли байдарки в багажный вагон и проводили бессонную ночь, ожидая грядущих неприятностей. И тяжелые предчувствия их не обманывали.

В большинстве случаев вы получаете на станции назначения тюк, который по весу точно соответствует обозначенному в багажной квитанции. Но уже внешний вид упаковки повергает вас в состояние глубокого уныния. Ибо сдавали вы прямоугольную призму, а выдают вам усеченный конус. После вскрытия байдарочного тюка из него сыплется множество деталей, ни одна из которых по своим размерами не превышает 3,5 сантиметра. Такого эффекта нельзя было бы получить даже с помощью крупнодиаметровой шаровой мельницы. Но, по-видимому, багажные вагоны в этом отношении обладают какими-то скрытыми и неизвестными нам возможностями.

В одном случае, правда, был выдан тюк, размеры деталей которого не уменьшились по сравнению с исходными ни на миллиметр. Но каким-то, опять-таки неизвестным, способом все детали оказались спрессованными, причем столь монолитно, что места стыковки не удалось рассмотреть даже в микроскоп.

Находясь между Сциллой (железнодорожными правилами) и Харибдой (несовершенством багажного обслуживания), вы вынуждены прибегнуть к хитрости. Спасение в данном случае приносит напечатанный на машинке текст примерно следующего содержания: "Из правил пассажирских и грузовых перевозок 62, "г"... из числа негабаритных грузов к провозу в вагоне разрешаются: детские коляски для двойняшек, сейфы с документами (для лиц, предъявивших удостоверение дипкурьеров) и разборные байдарки типа «Таймень».

Этого короткого (обязательно короткого!) текста бывает вполне достаточно для укрощения самого свирепого проводника. Да что там проводника – перед ним сникали даже видавшие виды усатые бригадиры! Ибо все 197 пунктов «Правил», подозреваем, не знает сам министр путей сообщения.

Второе препятствие на описываемом этапе преодолеть значительно проще. Дело в том, что вы, равномерно распределив груз между положенными вам местами, с ужасом убеждаетесь, что все купе забито полностью, а в коридоре осталось еще четыре тюка, которые приткнуть положительно некуда. То, что вы не помещаетесь, – это даже не четверть беды. Худо то, что в каждом из купе на своей нижней полке должен ехать посторонний пассажир.

Даже толстовец в третьем поколении, попав в подобную ситуацию, запротестовал бы. Но толстовцы, как известно, ныне не встречаются.

Выход один: уложить на одну из принадлежащих вам полок все вещи, проходы загрузить байдарками вровень с нижними полками, а самим коротать ночь с товарищем на одной полке валетом. Остальное зависит от того, как быстро вы наладите с вашими соседями взаимоотношения. Если ваши соседи мужчины, это, как правило, нетрудно. Если женщины, то бог вам в помощь...

5-й этап: выгрузка из вагона. На нужной вам станции, то есть там, где река вплотную подходит к железной дороге, поезд: а) либо не останавливается вовсе, б) либо стоит одну минуту.

В первом, в общем довольно грустном, варианте вам остается надеяться на слепой случай: корову, удобно устроившуюся на путях как раз в районе железнодорожного моста через вашу речку, лопнувший рельс либо на какое-нибудь, пусть самое завалящее, чудо.

Во втором варианте все обстоит много проще. Вы, правда, сильно нервничаете и не меньше шестнадцати раз бегаете к проводнице, умоляя ее на нужной вам станции Шамары выбросить красный флаг и не сворачивать его до тех пор, пока последний тюк не будет выброшен из вагона. Вы клянетесь задержать поезд не больше чем на две минуты. А что такое нагнать две минуты, когда поезд все равно опаздывает на полтора часа?!

Но на станции Шамары происходит что-то непонятное. Проводница действительно выбрасывает красный флаг и потрясает им столь внушительно, что к вагону начинает двигаться начальник станции, заинтригованный случившимся. Но проходит всего тридцать пять секунд, и вы полной командой со всеми тюками оказываетесь на шамарской земле.

Потом вы с карандашом в руках будете пытаться разгадать этот феномен, но напрасно. Если предположить, что на выгрузку одного тюка необходима одна секунда (время, как вы понимаете, фантастически малое), все равно на всю операцию потребовалось бы куда больше одной минуты, не считая времени на выход из вагона членов экипажа и на возвращение Кока за выпавшей в суматохе поварешкой. Но факт остается фактом – тридцать пять секунд и ни секундой больше!

6-й этап: доставка к реке. Этот этап обычно не внушает опасений, потому что в описании четко указано: от железнодорожной станции до речки – 250 метров. Эти 250 метров вы намерены преодолеть за каких-нибудь полчаса и поэтому смотрите в будущее просветленно и радостно. И зря, потому что потеря бдительности никогда не проходит безнаказанно.

После первых же расспросов вы убеждаетесь, что автор описания был обут, видимо, в семимильные сапоги, ибо посланный на разведку член экипажа возвращается лишь через два часа с грустным выражением лица и с не менее грустным сообщением о том, что до реки он так и не дошел. Лазутчика подвергают перекрестному допросу, лейтмотивом которого является желание выяснить, где он все-таки шатался и хорош ли гуляш в станционной столовой. Лазутчик твердо стоит на своем и выставляет в качестве свидетелей башмаки, к которым в удручающем изобилии прилипла крутая глина.

Убедиться в правдивости разведчика, увы, ничего не стоит. Две-три беседы с местным населением, и картина, описанная лазутчиком, приобретает конкретные очертания: до реки восемь километров, из них дорогой шесть, а остальные два километра – «так».

Спустя часа два вы, с трудом сговорившись с владельцем выезда (телега, запряженная кобылой, очень много повидавшей и еще больше повозившей на своем долгом веку), тащитесь по дороге, которая судорожно и цепко хватает колеса экипажа в свои глиняные объятия, и с тоской думаете: если это дорога, то что же вас ожидает на двух километрах того, что называется «так»?

Последние метры на пути к реке вы продираетесь через заросли напролом. И в тот самый миг, когда вам хочется, бросив многопудовые тюки на землю, отправиться обратно на станцию и первым же поездом уехать куда-нибудь подальше, вы выходите на берег реки и – ах! – замираете, забыв даже опустить поклажу на песок. Ради одного этого пейзажа стоило интриговать с железнодорожным начальством, пресмыкаться перед разгневанными соседями по купе и тащить через тайгу на вытянутых руках, словно малое дитя, байдарку. Еще как стоило! А ведь путешествие только начинается!

7-й этап: возвращение. Дым отечества, конечно, сладок и приятен. И не нам вступать в спор с А. С. Грибоедовым.

Но, согласитесь, дым туристского костра не менее вкусен и отраден. Поэтому возвращение домой окутано элегической грустью. Грусть грустью. Но все же строгих правил возвращения следует неукоснительно придерживаться.