Горячие и нервные - Андерсон Сьюзен - Страница 27

– Ди-Ди плохая, – пробормотала Эсме.

К удивлению Джона, Виктория не поддержала дочь.

– Нет, Эс, она просто не умеет разговаривать с маленькими девочками.

Эсме смотрела на мать секунду-другую, вертя туда-сюда своей голой стопой, которую продолжала держать Виктория. Покосившись на Рокета, она снова уставилась на мать. Джону казалось, что затянувшемуся молчанию не будет конца, когда она наконец сказала:

– Можно я буду иногда спать в твоей постели, мама?

– Конечно, дорогая, что за вопрос?

– А мистер Джон тоже будет спать с тобой?

Отпустив ногу девочки, Тори отодвинулась и поглубже уселась в кресле.

– Нет, – бесстрастным тоном произнесла она. – Он не будет. Но почему ты спрашиваешь?

Эсме пожала плечами:

– Папа Ребекки спит с ее мамой.

– Да, но мы ведь только притворяемся, милая, помнишь?

– Ага…

– И мы не притворяемся, что женаты, мы делаем вид, что только собираемся пожениться. Понимаешь? – Девочка неуверенно кивнула, и Виктория добавила: – Ну, это как… когда принц отдал туфельку Золушке.

– Окей…

Джон видел, как тонкие бровки Эсме сошлись на переносице, и усомнился, что девочка на самом деле что-то поняла. Все это сомнительное притворство, рассыпавшееся, как карточный домик, предстало перед его мысленным взором. Он понял, почему Тори настаивала на том, что лучше сказать дочери правду. Она предвидела последствия: девочка могла узнать это от кого-то другого, что было бы еще хуже. В то же время ему больно было наблюдать, как он теряет последнюю возможность войти в круг людей, которые могли бы помочь в его расследовании.

Его мозг начал работать четко и быстро, соображая, как взять ситуацию под контроль. «Давай, старина, ты ведь знаешь женщин». Конечно, Эсме была пока всего лишь ребенком, с которым ему предстояло иметь дело, но в ней уже чувствовались замашки маленькой женщины. А фокус общения с женщинами заключался в том, чтобы понять, чего они хотят, и дать им это. Он повернулся к Эсме.

– Ты ведь тоже хочешь поиграть с нами, правда? – Не обращая внимания на предостерегающий взгляд Виктории, он наблюдал, как большие темные глаза девочки просияли, и понял, что попал в точку.

Она кивнула, предвкушая что-то очень интересное.

– Ты знаешь, что может заставить людей поверить в нашу маленькую игру? – Увидев, как она во все глаза смотрит на него, он вдруг ощутил неловкость. Этот взгляд был на удивление неотразимым для ребенка ее возраста, и ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к повестке дня: – Не называй меня мистер, лучше просто Джон. Хорошо?

– Просто Джон? Ой, как мне нравится! – Обрадовавшись, Эсме улыбнулась ему. – Я буду притворяться, что т ы скоро станешь моим папой.

– Но только пока это необходимо. Эсме, – вмешалась Виктория.

Джон едва не взорвался. Сколько можно талдычить одно и то же? Они уже и так все поняли.

Даже Эсме казалось, менее ластилась к матери, чем обычно.

– А сейчас я могу сказать Ребекке, что он будет моим папой? – Девочка с вызовом посмотрела на Викторию и, прежде чем мать успела снова повторить свое, добавила: – Но не моим папой понарошку?

Казалось, Тори что-то обдумывала секунду-другую, потом вздохнула:

– Да, я думаю, можешь. Ну а сейчас тебе пора в постель. Поэтому пожелай Джону спокойной ночи, и я уложу тебя.

– Пусть он тоже пойдет с нами, – возразила Эсме. – Мы прямо сейчас начнем играть в папу, маму и дочку, хорошо? Ты же сама говорила…

Джон видел, как загорелись глаза девочки, и ее непосредственность произвела на него необычайно глубокое впечатление. Она спрыгнула с софы и повернулась, чтобы протянуть ему свою маленькую ручку.

– Пойдем! – скомандовала она, невольно копируя строгие интонации матери. – Мама уложит меня, а ты почитаешь мне мою любимую книжку.

Глава 12

Тяжелые свинцовые тучи нависли над Денвером в субботний вечер, когда Джаред и Пи-Джей пробирались к месту, которое облюбовал и для ночлега еще днем. К тому времени как они добрались до цели и остановились перед забором, окружавшим стройку, небо было уже чернильно-черным.

– Надеюсь, мы не попадем под грозу, – пробормотала Присцилла, когда они стали карабкаться через забор. Закинув наверх одну ногу, она, задрав голову, посмотрела вверх. – Ненавижу молнии.

– Правда? – Джаред бросил на нее быстрый взгляд, начиная спускаться с забора по другую сторону. – Мне тоже кажется, что в этом есть что-то устрашающее.

– Что ж, пусть так, может, я ненавижу не молнии, а когда… – Зловещий слепящий зигзаг внезапно прорезал темное небо и, словно в подтверждение ее слов, послал искрящийся росчерк в сторону Скалистых гор. Пи-Джей вскрикнула.

– Тише ты! – прошипел Джаред, обрывая ее. – Если тут есть охранники, нам не стоит привлекать их внимание.

– Ах, извини-и-ите меня! – сердито процедила Присцилла в ответ. – Но я снова говорю: я ужас как боюсь грозы. – Она всматривалась в темноту, пытаясь разглядеть Джареда, который соскочил на землю и, повернувшись, смотрел на нее, уперев руки в бедра. – Но не так сильно, как я ненавижу…

И тут раздался страшный удар грома, Пи-Джей взвизгнула, покачнулась и свалилась с забора. Джаред хотел подхватить ее, но опоздал. Все, что он мог сделать, – это протянуть руку, чтобы помочь ей подняться.

– Ты не ушиблась?

– Чертов придурок! – процедила она сквозь зубы и вырвала руку. Дыхание клокотало в ее груди. Приоткрыв рот, она пыталась восстановить его, и сейчас напоминала маленькую беспомощную рыбку, выброшенную на берег. Но когда он подошел поближе, она уже достаточно отдышалась, чтобы огрызаться. – Убери свои паршивые руки! – прошипела она. – И вообще вали отсюда!

– Да ради Бога! Мне-то что! – Он повернулся и пошел внутрь строящегося здания, состоящего из трех отдельных блоков. На объявлении, которое они приметили ранее, было написано, что здесь возводится кондоминиум с территорией торгового центра на нижнем этаже. Джареду было все равно. Единственное, что имело для него значение, – это возможность убежища и то, что они были здесь одни.

Сухого убежища, заметил он чуть позже. Когда небо наконец прорвало, дождь хлынул с такой силой, что все пространство, окружавшее стройку, моментально превратилось в болото из густой жижи и грязи. Выглянув через дыру в стене, которой впоследствии предстояло стать окном, он поежился. Было еще не так холодно, но пропитанный влагой воздух, бетонные стены и пол здания – от всего этого исходил такой холод, что пронизывал до костей. Что будет, когда придет осень? Или еще хуже – зима?

Секундой позже появилась Пи-Джей – крошечная призрачная тень, которая тут же разразилась нелицеприятной тирадой в адрес молнии:

– Дурацкая ночь, черт бы ее побрал! – Едва она успела произнести последние слова, как новая вспышка осветила то место, которое Джаред выбрал для ночлега. Зябко потирая плечи, Присцилла огляделась. Вздернув упрямый подбородок к потолку, она прошла к стене, находившейся напротив того места, где Джаред бросил свой рюкзак.

Живот сводило от голода, он продрог и сегодня спустил последний доллар. Ему до смерти хотелось оказаться дома. А тут еще нытье Пи-Джей!

– Черт побери, что случилось?

– Ничего, козел! – огрызнулась она.

– Где ты нахваталась этих словечек? Какая муха тебя укусила?

– Никакая, – просипела она, ее голос прозвучал еще более хрипло, чем всегда. – Я уже говорила тебе – ненавижу такую погоду. Она действует мне на нервы.

– Да, это точно, – согласился он, подхватил свой рюкзак и присел рядом с ней. – Но есть и хорошая сторона. По крайней мере мы не попали под дождь. И мы здесь одни. Кто знает, что ждет нас впереди?

Снова прозвучали раскаты грома, хотя Джаред не видел молнии, обычно предвещающей грозу. Чувствуя, как вздрогнула Пи-Джей, он обхватил ее худенькие плечи.

Она мгновенно напряглась.

– Я не нуждаюсь в утешении!

– Вот и хорошо, потому что я не собираюсь утешать тебя. Господи, ты могла бы хоть на пять минут прекратить изображать принцессу на горошине? Здесь чертовски холодно, ты не думаешь, что я сделал это для того, чтобы согреться?