Мила Рудик и загадка Сфинкса - Вольских Алека - Страница 75

Какое-то время они молчали, не в силах сказать ни слова.

— Если он там, он не сможет выйти, — сказал Берти, первым нарушив молчание; он задыхался и говорил с трудом.

Мила поняла, кого имел в виду Берти, но, вместо того чтобы согласиться, промолчала. Тяжело дыша и глядя на заваленный камнями вход пристальным, долгим взглядом, Мила не просто была не согласна с Берти — она точно знала, что он ошибается. Многолик нашел способ выжить в огне — значит, сможет выбраться и отсюда. Выживет и выберется. В эту минуту Мила во многом сомневалась, но в этом… В этом она была уверена.

— Эй, смотри! — вдруг воскликнул Берти, показывая куда-то в сторону. — Кто-то бежит сюда.

Мила проследила взглядом за его рукой и увидела, что несколько человек спешат к ним на помощь. Когда они приблизились, Мила и Берти узнали Тимура и Ромку, а вместе с ними — Ориона и Улиту.

Глава 17

Давно забытая история

— Живы? Живы? Все? — взволнованно вопрошал Орион, опустившись над Милой и Берти. — Помогите их поднять! — крикнул он остальным.

Улита и Ромка подбежали к Миле, а Тимур подскочил к Берти. Мила заметила, что у Улиты взволнованное лицо, даже какое-то растерянное, глаза широко раскрыты. Она помогла Миле подняться. Мила встала на ноги и тут же охнула.

— Что с тобой? — подхватил ее Ромка. — Обопрись о мое плечо.

— Кажется, вывихнула ногу.

Мила даже помнила, как это произошло — она споткнулась, когда они бежали из пещеры, но тогда боли она не почувствовала.

Орион и Тимур подняли на ноги Берти.

— Э, парень! — воскликнул хмуро Орион. — Да у тебя голова вся в крови!

Мила быстро взглянула на Берти: в одном месте, на затылке, пепельно-русые волосы действительно были мокрыми и слипшимися от крови.

— Камень угодил, — ответил Берти, отмахиваясь. — Ерунда. Царапина. Жить буду. Вон с этим что-то делать надо.

Он кивнул на лежащего до сих пор на земле бродягу Тот не шевелился и словно не дышал, поэтому, наверное, его никто и не заметил.

— Батюшки! — Орион наклонился над лежащим без сознания человеком. — Да это ж… Это же не маг, как он здесь оказался?

Мила, хромая на одну ногу, подошла к тому, кого совсем недавно приняла за Поллукса Лучезарного. Он лежал, уткнувшись лицом в землю, а длинные седые волосы выглядели на каменистой почве как грязная, выгоревшая на солнце солома. У Милы вдруг мелькнула жуткая мысль: а если он мертв?! Она помогла Ориону перевернуть его лицом вверх, потом наклонилась над ним и услышала слабое дыхание. Мила подняла глаза на остальных.

— Нужно найти профессора Лучезарного, — сказала она и снова опустила глаза на бродягу. — Этот человек… Этот человек — его родной брат.

Она услышала, как охнула Улита, а Орион озадаченно пробурчал:

— Однако…

Он поднес руки ко рту и, подняв голову, издал какой-то звук: громкий и свистящий, похожий на птичий крик.

Мила посмотрела вверх и заметила кружащую высоко в небе птицу. В темноте трудно было разглядеть хорошо ее очертания, но Мила могла поклясться, что над их головами парил большой черный гриф — Бетельгейзе. Сделав несколько кругов, черная птица стремительно полетела в сторону города, не издав ни малейшего звука, словно призрачная тень.

— Что произошло здесь? — спросил Орион, напряженно вглядываясь в заваленный камнями ход пещеры.

Мила и Берти переглянулись.

— Это я виноват, — угрюмо произнес Берти и опустил голову.

Орион качнул головой и неодобрительно хмыкнул.

— Хорошо хоть все живы, — сказал он и подозрительно посмотрел по очереди сначала на Берти, потом на Милу. — Я надеюсь, все живы? С вами больше никого не было?

Мила растерянно смотрела на Ориона, не зная как сказать обо всем том, что они пережили с Берти за последние пару часов. Она понимала, что должна рассказать все от начала до конца. Но никак не могла заставить себя произнести вслух имя Многолика. Мила чувствовала, что Орион ждет, и все остальные ждут, когда она хоть что-нибудь скажет, и наконец она произнесла:

— Здесь был еще один человек… Он пришел сюда не сегодня. Он был тут раньше… Но здесь его больше нет, он… Он исчез.

Орион подошел к ней, положил обе руки ей на плечи, крепко сжал и испытующе посмотрел ей в глаза.

— Что значит — «исчез»? О каком человеке ты говоришь? Что с ним?

Мила смотрела вверх, на смуглое лицо Ориона, которое сейчас, ночью, в обрамлении серых, словно припорошенных пеплом, седых волос казалось почти черным, и молчала. Ей хотелось бы, чтобы он не спрашивал. Она сейчас не могла об этом говорить. Только не сейчас. Сейчас у нее не было никаких сил.

— Что с ним? — громче повторил Орион, встряхивая Милу.

— Он… он…

Мила пыталась выжать из себя хоть что-то вразумительное, но слова словно застряли в горле. И в этот момент она почувствовала, как на ее лицо лег яркий свет.

— Посмотрите… — раздался пораженный шепот Улиты. — Посмотрите!

Она смотрела в ту сторону, где находилось пересохшее озеро Долины Забвения. Сияние исходило оттуда, и все невольно повернули головы, привлеченные этим сиянием…

При лунном свете вода в озере казалась огромным круглым зеркалом, в котором словно купались небо и звезды. А еще на ее глади отражалось величественное и прекрасное создание.

— Это же… это… — ошеломленно бормотала Улита, пытаясь что-то сказать.

Вместо нее сказала Мила.

— Белый Единорог вернулся в свою Долину. — Она встретилась взглядом с Орионом. — Вот почему тот человек, который был здесь, исчез — потому что злу теперь здесь не место.

Старик Орион посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом, и Миле показалось, что он понял ее.

Белый Единорог поднял голову к небу, и сияние, исходящее от его рога, вдруг вспыхнуло ярко-ярко, и накрыло Долину ослепительной волной, озарив каждый уголок земли. Мила, Берти, Ромка и все остальные прикрыли глаза руками, чтобы не ослепнуть.

Когда волна света рассеялась во мраке ночи, все увидели, как Белый Единорог склонил голову, коснувшись рогом берега озера, и, развернувшись, медленно направился в глубь Долины. Вскоре он растворился в темноте.

— Это… это невероятно, — продолжая изумленно смотреть в ту сторону, куда ушел Единорог, пробормотала Улита. — Почему он вернулся?

Орион и Тимур с Ромкой посмотрели на Милу и Берти.

— Почему он вернулся? — повторила Улита.

Берти глубоко вздохнул, пристально посмотрел на Милу и, подняв руки, снял с шеи тонкую пеньковую веревку с Черной Меткой.

— Потому что Мила пожертвовала собой, чтобы спасти мне жизнь. — Он виновато улыбнулся. — А ведь это именно из-за меня мы попали в такую переделку, Рудик. Тебе не стоило рисковать из-за такого болвана, как я.

Он подошел к Миле и протянул к ней руку; в ладони у него была зажата веревка с сургучной печатью, размеренно покачивающейся в воздухе.

— Держи. Это твое.

Мила взяла у него из рук Метку и надела на шею. И сразу же ощутила, как ее наполняет странное чувство — возвращение чего-то очень дорогого. Теперь эта Метка не пугала ее, как это было когда-то, и не вызывала мыслей о смерти и страшных временах Гильдии. Две спасенные жизни — вот что означала в этот момент для Милы Черная Метка.

Мила подняла глаза на Берти и улыбнулась.

— Стоило. Я лучше знаю.

Она перевела взгляд на устремленные к ней лица: Ромка гордился ею, Орион смотрел с одобрением, и даже во взгляде Улиты появилось что-то новое. Она вдруг сделала глубокий решительный вдох и подошла к Миле.

— Я думаю, ты должна знать, — начала она, и Мила с удивлением заметила, что Улита взволнована. — Жителям Долины, когда они покидали ее, удалось унести с собой только одну вещь, потому что ее не коснулось проклятие, — Священную Кровь Единорога.

Мила кивнула.

— Я помню, ты рассказывала…

— Подожди, не перебивай меня, — нахмурившись, быстро замахала руками Улита. — Священная Кровь Единорога — это камень, а точнее — карбункул единорога.