Полигон - Кузнецов Сергей Борисович - Страница 35

Я приблизился и опустился на колени рядом с ним. Все правильно. Благообразная внешность, чистые и строгие черты лица, отвергающие саму мысль о пристрастии к наркотикам, аккуратно подстриженная бородка... Именно так мне его описала мама.

Я поднял взгляд на девицу. Она смотрела сквозь меня совершенно неживыми глазами, но не плакала. Было ощущение, что она вот-вот присоединится к нему, что она пока здесь по какому-то нелепому недоразумению.

– Это Харон? – спросил я.

Она молчала и все продолжала смотреть. Мне пришло в голову, что этот дядька, не очень подходящий ей по возрасту, был ей сильно небезразличен. Впрочем, возможно, он приходится ей родственником?..

– Давно он умер? – Она опять не ответила. – Эй... ты слышишь?

Я протянул руку и несильно хлопнул ее по щеке. Как ни странно, она ожила, перестала смотреть сквозь меня.

– Что ты спросил? – Голос у нее был тонкий, почти детский, совершенно не вязавшийся с размалеванной внешностью.

– Сколько прошло времени? – спросил я. – Может, мы успеем что-нибудь сделать?

– Не успеем, – сказала она с задержкой, словно обдумывая мои слова. – Прошло два часа или около того.

Я как раз говорил с Человеком Равновесия, подумал я, а Харон умирал здесь. И Человек Равновесия знал это, не мог не знать, но даже не намекнул мне...

– От чего он умер?

– Передоз, – вяло сказала она. – Ему нравилось играть в это: больше-меньше, меньше-больше... Я говорила, что однажды он надорвется. Сегодня это случилось. Он взял больше, чем смог унести.

Не бери больше, чем сможешь унести, вспомнил я слова бабки Харона. Ее внучек сделал именно то, от чего она предостерегала меня.

– А ты ему кто?

– Какая разница? – хмыкнула она. – Поздняя любовь...

Так покойник грешил еще и педофилией, помимо того, что топил на озерах горе-плавцов... Какой цветник «достоинств»...

Время остановилось. Мысли текли вяло; я заставлял себя сконцентрироваться, мне во что бы то ни стало нужно было получить информацию – но получалось плохо.

– Он... сказал что-нибудь?

– Перед смертью? Сказал. Всем привет. Все уроды. Особенно – один.

Я сглотнул.

– Так что там один?

– Придет, мол, меня искать... Спрашивать начнет... Про Выход, про мужика какого-то... Так вот ему – Выход, и вот ему – мужик. – Последнюю фразу она сопровождала соответствующими движениями руки, а на лице ее застыло мстительное выражение. – Ведь он тебя имел в виду, верно?

– А то ты не знаешь... Разве не ты сказала халдею, чтобы он привел меня из зала? – Я поднялся. Усталость и безысходность навалились на мои плечи с такой силой, что меня пошатывало. – Тебе известно, что у него осталась бабка?

– У Харона нет и не было родственников. Он сирота.

Спорить не хотелось. Возможно, он сам так преподнес ей свою жизнь. Теперь он умер, и кто я такой, чтобы что-то доказывать и объяснять?

– Он очень детально тебя описал и сказал, что ты обязательно придешь, – сказала девушка. – Но почему ты явился так поздно? Если б чуть пораньше, возможно, ты смог бы услышать от него то, что тебе было нужно...

– Я тут вообще случайно, мог и не зайти... Был в зале, смотрел шоу... Мое появление – стечение обстоятельств. – Я говорил и не слышал себя. Мир рухнул.

– Вся наша жизнь – стечение обстоятельств, – сказала она. – А как тебе понравилось шоу?

– Я в восторге.

– Выглядит натурально, правда?

– Что ты имеешь в виду?.. – Я так растерялся, что даже забыл, где я и что за человек лежит мертвым у моих ног.

– Я имею в виду, что все это бутафория. За исключением последнего аккорда, разумеется.

– Бутафория? – тупо переспросил я.

– Да! Туфта, подделка, имитация, фальшивка, липа! А ты поверил, что ее разрывают плетью на части? Все рассчитано на идиотов, таких же, как ты.

– Но я видел кровь... – Мне вдруг стало обидно за себя, за ту ярость, которую я испытывал, глядя на сцену; уж мои чувства совершенно точно были неподдельными. – Кровь текла из ран на ее теле...

– Для этой цели клуб нанял двоих первоклассных спецов, которые раньше работали в Москве, на киностудии. Тебе интересно, сколько им платят?

– Да пошла ты... – устало сказал я. – Он точно не сказал, как найти Выход?

С мстительным выражением лица она помотала головой.

Нужно уходить. Нужно возвращаться домой, собирать веши и хоть ползком, но мотать из города. А может быть, Вася Бухло еще не успел уехать – вряд ли журналист так быстро стал транспортабелен... Тогда это мой шанс.

– Прощай, – сказал я, натянул куртку и повесил на плечо автомат. – Мне нечем тебе помочь. Разве что тем, что скажу напоследок: твой Харон – порядочная сволочь.

Выйдя из комнаты, я сразу понял, что не знаю, куда идти. На выбор было три коридора: прямо, направо и налево; каким из них мы пришли сюда, я, конечно, не запомнил. Времени на раздумья не было, и я рванул прямо.

Коридор петлял – совсем как тот, которым мы пришли, но я быстро понял, что расположение комнат другое, и я выбрал не то направление. Меня охватила настоящая паника; я остановился. Мало того, что я нашел мертвого Харона, который мне уже ничем никогда не поможет, я еще и не могу выйти отсюда!

И тут мне пришло в голову: в обойме моего пистолета два патрона, а чтобы застрелиться, достаточно одного.

Я достал «Макарова» и посмотрел на него. Почему бы и нет?.. Ольга и Димка в Москве у моего лучшего друга, который многим мне обязан; он не бросит их, поможет. Мама? Для нее это будет удар, но что делать? Силы мои иссякли. Окружающий мир может долго издеваться надо мной, подталкивая к самоубийству. Почему же не решить проблему сегодня, сейчас, разом? Кто сказал, что я смогу выбраться из Нижнего города, дойти до дома, собрать вещи, а потом еще как-то добраться до Васи? Кто сказал, что этот свихнувшийся мир позволит мне все это сделать?

Резким движением я взвел курок, все еще не будучи уверенным, что мое решение – единственно верное в данных обстоятельствах... И услышал голос, который со времени просмотра шоу запомнил надолго:

– Не играйте. Может выстрелить.

Наверное, конферансье не ожидал от меня такой прыти, и на лице его появилось ошарашенное выражение: я одолел разделявшее нас приличное расстояние меньше, чем за секунду. Он оказался прижатым к стене, моя левая рука сдавила его горло, а правая держала пистолет у его виска. Весь лоск, вся холеная элегантность слетели мигом: передо мной был насмерть перепуганный человек.

– Что вы... что вы... – бормотал он и бился под моей рукой, как птица, но моей всепоглощающей ярости мог в этот момент позавидовать и Тайсон, проигрывающий решающий бой.

– Откуда я тебя знаю? – прошипел я со всей ласковостью удава, опутавшего кролика.

– Не понимаю... что вы...

– Повторяю вопрос: откуда я тебя знаю?! – заорал я ему в лицо, чем довел его почти до состояния обморока. – Где мы встречались? Почему я уверен, что видел тебя раньше, но не могу вспомнить где?!

– Горло... Отпустите... Вы душите меня...

– Он все равно не скажет. Ты зря стараешься.

Новый голос прозвучал из глубины коридора, слева от меня. Там стоял Вельзевул – по-прежнему в черном кожаном плаще и капюшоне, скрывающем лицо. Мы с конферансье посмотрели на него (моей жертве стоило больших усилий повернуть голову).

– Отпусти его и уходи.

– Откинь капюшон! – крикнул я.

– Тебе не надо видеть мое лицо. – Голос звучал с эхом, хотя до его появления эха в коридоре не было. – Мое лицо люди видят перед смертью. Вот, например, Харон...

– Он что, вправду Вельзевул? – спросил я конферансье. Тот молчал и только хватал ртом воздух. – Давай проверим. Всегда мечтал попытаться убить дьявола.

Я сдвинул «Макарова» на несколько сантиметров и направил дуло на фигуру в коридоре, зная, что не промахнусь. Все-таки у меня был «стрелковый талант»...

За мгновение до выстрела мне подумалось, что сейчас он растворится и окажется по другую сторону от нас, как Дракула в фильме «Ван Хельсинг». Но этого не произошло. Все-таки это не кино, а обычный мир, пусть и сильно свихнувшийся.