Полигон - Кузнецов Сергей Борисович - Страница 21

Как найти Харона, знает Лесик. Тогда, в ночь моего появления здесь, он отказался говорить, а под утро я сломался. Придется допросить сегодня, и основательно, ибо долго задерживаться я больше не хочу да и не могу.

Пора будить моих спящих красавцев. Лучший способ – запах еды.

Храп Лесика прервался двадцать минут спустя невнятным звуком «Мням-мням...» К этому времени мой картофельный супец на тушенке был почти готов и вовсю распространял по округе сногсшибательный аромат. Ада, выпившая вчера больше Лесика, все еще крепко спала, и это мне было на руку.

Он вылез из тряпья, потряс головой, просыпаясь, и поморщился: болел один из оставшихся во рту семи зубов. Потянулся к валявшейся рядом бутылке некоего поддельного пойла, называемого у них водкой, опрокинул над раскрытым ртом и потряс. Прополоскал рот упавшими каплями, проглотил и снова поморщился.

Я наблюдал за ним.

Он перевел мутный взгляд на костер, потом на меня; брови его поползли вверх, губы сложились трубочкой и исторгли:

– О!..

С самой располагающей улыбкой, на какую только был способен в это утро, я поманил его рукой.

Мы сидели, разделенные костром с закипающим в котелке супом, и улыбались друг другу. Леонид потянул носом и блаженно зажмурился. Я подумал, что сейчас он начнет нахваливать мой кулинарный талант, но ошибся.

– Поздравляю, Артем. Ты стал одним из нас.

Это прозвучало не вполне четко, но абсолютно осмысленно. Я продолжал улыбаться, подобравшись внутренне и готовясь прыгнуть в любую секунду. Он ничего не замечал и продолжил:

– Дать зеркало? Где-то у нас был осколок... Посмотри на себя – ты поймешь, что я не обманываю и не кривлю душой. Для кого-то нужно больше времени, для кого-то – меньше. Тебе хватило трех дней, и ты совершенно...

Он ничего не успел понять – и вот лежит на земле, я навалился сверху, а мои пальцы держат его за горло.

– Договаривай, – ласково сказал я.

– ...преобразился, – прохрипел он.

Не ослабляя хватки, я наклонился к его уху и внятно сказал:

– Никогда я не буду одним из вас. Кивни, если понял.

Он с большим трудом сделал едва заметное движение головой, и я сразу отпустил его горло, выпрямился и повернулся к костру.

– А супец-то наш совсем поспел! Даму будить будем?

Лесик смотрел на меня во все глаза и молчал.

Втроем мы довольно быстро расправились с почти полным котелком наваристого супа. Я внимательно наблюдал за обоими. Аделаида старалась есть размеренно, но то и дело переходила в галоп и покряхтывала от удовольствия; Леонид, напротив, ел с некоторой неохотой, то и дело морщась – то ли от зубной боли, то ли от воспоминаний.

Ада первой отложила в сторону пустую помятую миску с ложкой и, толкнув напарника в бок, довольно сказала:

– Я всегда знала, что мужчины – лучшие кулинары и повара.

– Чай за вами, – сказал я. – Займитесь, пожалуйста, любезная Ада.

Она кивнула и пошла мыть котелок.

– А теперь приступим ко второй части марлезонского балета, – негромко сказал я. – Леонид, как мне найти Харика?

Краем глаза я заметил, как замерла и напряглась Ада, возившаяся с котелком. На лице Лесика появилось несчастное выражение.

– Я... не знаю...

– Хватит играть со мной, – жестко сказал я. – Я и так потратил на вас слишком много времени. Если бы вы рассказали мне все, что знаете, еще тогда, в первую ночь, я бы сразу ушел и не стал тут... с вами...

– Мы хорошо к тебе относились, – подала голос Ада. – Мы старались тебе помочь. Тысячу раз мы могли расправиться с тобой, а тело сбросить в Серебрянку... Но мы этого не сделали. Мы дали тебе возможность прийти в себя. Если б ты свалил тогда, в первую ночь, неизвестно, как далеко ты бы ушел.

– Я признателен вам за то, что вы сделали и не сделали, – сказал я. – Но задерживаться дольше я не могу. И платить за сведения мне вам нечем. Дайте мне их в долг. Я верну долг при первой возможности...

– Ничего ему не говори! – крикнула Ада Лесику. – Я всегда знала: люди – неблагодарные твари...

Леонид посмотрел на нее, потом перевел взгляд на меня и, поморщившись, потер рукой то место на шее, которое недавно сжимали мои пальцы.

– Здесь решения принимаю я, – сказал он негромко. – В долг так в долг... Но у меня одно условие. Ты уйдешь завтра с рассветом. Ночью может понадобиться твоя помощь...

Ада, стоявшая неподалеку, слышала каждое слово. Она не стала, как обычно, возражать (это меня удивило), только спросила:

– Почему ты думаешь, что они придут именно сегодня?

– Чувствую...

– Тогда давай переберемся куда-нибудь, не дожидаясь ночи... Мест много.

Он помолчал.

– Нет. Здесь наш лагерь. Мы будем его защищать.

– Ну и глупо! – вдруг истерически заорала она. – Если их будет много, нам не справиться... даже при условии, что этот горе-вояка пожелает нам помочь! Нужно уходить!!!

– Мы останемся, – все так же негромко, но твердо сказал Леонид.

Ада села на землю и заплакала.

Я переводил непонимающий взгляд с одного на другого.

– Вы о чем? Кто такие они?

Леонид посмотрел на меня.

– Не уходи... И увидишь. Но приготовься: это не самое приятное зрелище. А поиски Харика могут подождать еще день; я расскажу все, что знаю, и это облегчит задачу.

– Хорошо, – сказал я, – уйду завтра. Рассказывай.

– Дурак! – заорала Ада сквозь всхлипывания, и непонятно было, к кому из нас это относится.

Лесик молчал, собираясь с мыслями; кажется, после вчерашней попойки сделать это ему было не так-то легко.

– Собственно, – начал он, – если ты отыщешь Харона, Человек Равновесия может и не понадобиться. Все, что тебе необходимо, знает Харон. Пожалуй, он даже лучше владеет ситуацией, чем Человек Равновесия, хотя со стопроцентной уверенностью утверждать не берусь. Начинать поиски следует с Холодных озер. Летом Харон работает там, на лодочной станции, там же он и живет. У него довольно теплый, хотя и маленький домишко, возможно, ты застанешь...

– Стоп, – сказал я. – Во-первых, сейчас – не лето. А во-вторых, мы с семьей летом довольно часто загораем на озерах, но никакого Харика, тем паче Харона, я не знаю. Лодочник там Федя...

– Это нормально, что ты не знаешь, – перебил Лесик. – Никто не знает. А Федя – да, есть такой. Но он – помощник. Главный там – Харон. Просто он почти никогда не выходит. Зато знает все про всех, все видит и все слышит. С началом весны он регулярно наведывается в свой домишко на озерах с зимней квартиры, о которой мне неизвестно. Кажется, она где-то в Нижнем городе. Впрочем, наверняка ты застанешь на озерах кого-то, кто сумеет тебе помочь. Послушай, Артем, а зачем все-таки тебе сдался Человек Равновесия?

– Хочу понять, что происходит и как исправить ситуацию. Он может объяснить...

– Уверен?

– Уверен.

– А ты хочешь исправить?

– А ты не хочешь?

– Нет. Я бы сделал так, чтобы мне, именно мне было комфортно. На остальных – плевать. Биться за них, защищать... Чего ради? Кто они мне?

– Ты не понимаешь...

– Это ты не понимаешь! – закричал он. – Нет морали! Есть инстинкт: защитить себя, свою самку, свой выводок и свою нору! Нельзя помогать миру: он не поймет и не оценит! Мы не герои! Защитить своих ты еще сможешь, защищая других – свернешь шею! Они же, эти другие, и помогут тебе ее свернуть, не погнушаются! – Он успокоился, посмотрел на удивленную Аделаиду, забывшую плакать, а потом снова повернулся ко мне. – Мой тебе совет: если Харон предложит показать Выход, возможность вернуться в нормальный мир, соглашайся. Думай о себе.

Как ни пытался я добиться от него, что должно произойти ночью, он отделывался коротким: «Будет драка». Я занялся оружием: разобрал автомат и пистолет, почистил, смазал оба ствола невесть откуда притащенным Аделаидой оружейным маслом, перебрал патроны... Все делал любовно, не торопясь: время позволяло.

Лесик следил за моими манипуляциями с одобрением, Ада – подозрительно.