Серенький волчок - Кузнецов Сергей Юрьевич - Страница 38

Вчера Гена намекнул: он считает ее виновной в том, что деньги не дошли до конторы. Лиза отвечала за всю финансовую часть, она не поехала забирать деньги сама, а послала Волкова, да, конечно, никто не мог подумать, что так все случится, но если бы он поступил как надо и сразу повез деньги в офис, все бы обошлось. Лиза знала, что Сергей встретился с клиентом, отдал ему два миллиона с хвостом, охранник после этого ушел, а Сергей еще немного потрепался с клиентом, старым знакомым, которого сам и привел. Потом – как сквозь землю провалился на несколько часов, не отвечал на телефонные звонки, позвонил только вечером, сказал, что привезет деньги завтра, он их хорошо припрятал, волноваться не о чем. Лиза кивнула и сказала, что да, она понимает, это ее вина, она не поехала с Сергеем, но у нее были семейные обстоятельства, Гена прекрасно знает, и она, конечно, попробует как-нибудь выкрутиться, хотя, честно говоря, не понимает, что можно теперь сделать. Гена посмотрел на нее недобро и сказал, что это уже – ее проблемы, откуда она возьмет деньги, мол, другой начальник вообще спросил бы, где гарантии, что Лиза не успела забрать деньги у Сережи, но Гена ей доверяет, конечно, речь об этом не идет, но и он не может оставить людей без зарплаты, сказав "у нашего финдиректора были семейные обстоятельства". И пусть теперь Лиза думает где она, лично она, будет брать деньги – ведь Гена не собирается продавать свою квартиру, чтобы покрывать чужое головотяпство. Лиза окаменела: при ее доходах тридцать тысяч были неподъемной суммой. Даже продав машину и все, что было в доме, она не покрыла бы и половины. Оставалось одно: продать квартиру.

Остаться без квартиры означало снова начать с нуля, а Лиза слишком часто начинала с нуля все эти годы: в девяностом, с молчаливого одобрения родителей, она ушла из Министерства энергетики в кооператив, открытый Николаем Михайловичем Питкуновым, старым отцовским другом, который присматривал за Лизой еще с институтских лет: то в пустом кабинете общественных наук, то на собственной даче, а когда его жены не было в Москве – в семейной спальне. Связь эта длилась уже десять лет, и все эти годы родители устраивали Лизе скандалы, стоило ей вернуться домой позже одиннадцати, а Пискунов оставался другом дома, опекающим их дочку. Они не замечали взглядов, которые он бросал на Лизу, и не слышали, как Лиза проплакала всю ночь, когда после неудачного аборта гинеколог сказал ей, что детей больше не будет. Той ночью Лиза окончательно поняла: она никогда не выйдет замуж – кому нужна бесплодная двадцатипятилетняя сотрудница Министерства энергетики? Николай Михайлович с самого начала дал понять, что брак между ними невозможен, и Лиза смирилась с этим, как еще раньше смирилась с тем, что родители определяли за нее, с кем ей дружить и как поступать.

Именно Лизиному отцу позвонил Пискунов, когда, открыв собственную фирму, решил позвать Лизу секретаршей. Услышав, сколько старый друг предполагал платить его дочери, Лизин отец, вообще-то неприязненно относившийся к новомодным СП и ООО, разволновался. Он не спал всю ночь, а утром сообщил Лизе, что надо идти в ногу со временем и, главное, Николай Михайлович такой человек, которому можно доверять.

В министерстве Лиза уже занимала небольшой, но перспективный пост заместителя начальницы группы разработки АСУ для областей Крайнего Севера. Она покинула старую работу без сожаления, и уже через две недели рыжее солнце ее волос сияло в предбаннике Питкуновского офиса. Лизиной напарницей была двадцатилетняя Оксана, подрабатывавшая по вечерам после института. Иногда она приходила раньше времени, и они с Лизой пили кофе и беседовали про жизнь. Слушая Оксану, которая была моложе всего на восемь лет, Лиза неожиданно поняла, что прожила тридцать лет в каком-то полудремотном, бессознательном состоянии. Мысль о том, что она может сама решать свою судьбу, оказалась новой и будоражащей.

Лиза пошла на курсы бухгалтеров и через полгода осознала, что ей нравится придумывать сложные финансовые схемы. Через год она уже знала, что умеет делать это хорошо. Из секретарши Лиза стала помощником бухгалтера, зарплата выросла в полтора раза, бо?льшую часть денег Лиза по-прежнему отдавала родителям, а отец все чаще и чаще повторял формулу про ногу времени и человека, которому можно доверять.

Еще через полгода этот человек попытался кинуть своих партнеров, был смертельно бит и, полупарализованный, отправился под крыло жены, уставшей от его измен и всю жизнь дожидавшейся этого момента. Лиза и еще два десятка сотрудников в одночасье оказались без работы – но Лиза все равно была благодарна Питкунову. За месяц до своей неудачной аферы Николай Михайлович уговорил Лизиного отца, что взрослой женщине уже пора жить отдельно от родителей. Теперь Лиза отказалась возвращаться в Медведково – сказала, что будет искать новую работу. Отец сказал, что честной девушке не следует работать в коммерческой структуре, если за ней там некому присмотреть, а Лиза, неожиданно обозлившись, рассмеялась отцу в лицо и сказала, что Питкунов присматривал за ней так хорошо, что ей пришлось делать себе аборты, пока она не стала бесплодна. Отец наорал на Лизу, обозвал лгуньей и блядью, а через три часа слег с обширным инфарктом, от которого так и не оправился. Последнюю неделю его жизни Лиза провела в больнице, стараясь избегать матери, повторявшей, что ее дочь – шлюха, которая свела в могилу отца, что с нее взять, она с самого Лизкиного детства знала, что девочка вырастет дрянью, надо было строже, строже воспитывать, она всегда это мужу говорила. Они не остались вдвоем даже после поминок: когда за последним из отцовских сослуживцев закрылась дверь, Лиза, не говоря ни слова, взяла свою сумку и отправилась на съемную квартиру, проплаченную за полгода вперед. У Лизы было немного денег и твердая убежденность в том, что необходимо как можно скорее найти работу.

Через месяц Геннадий Семин взял Лизу в "Наш дом" на испытательный срок. Она ничего не знала о страховом бизнесе, но быстро училась. Этот рывок, предпринятый в тридцать два, дался нелегко – до сих пор Лиза с ужасом вспоминала первый год работы, бессонные ночи и диету из крепкого кофе с сахаром. Вскоре она уже была заместительницей финдиректора и мальчики, как называла она Гену и Олега, соглашались, что без Елизаветы Марковны контора давно бы развалилась. Когда в 1996 году Гена сократил сотрудникам зарплаты, финансовый директор ушел из "Нашего дома", и Лиза заняла его место. К 1998 году зарплата ее увеличилась в несколько раз, но теперь смерть Сергея Волкова и финансовый кризис грозил разрушить с таким трудом налаженную жизнь. Поэтому Лиза сидела сейчас в "Траме", пытаясь хоть что-то узнать об исчезнувших деньгах.

– Простите, – сказала Маша, – я сейчас вспомнила, мне Иван уже говорил об этом. К сожалению, я ничего не знаю. Но, может быть, кто-нибудь другой… много народу вообще знало об этой сделке?

– По идее – нет, но кто может поручиться? – сказала Лиза. – Сережа мог растрепать кому угодно, кто угодно мог услышать, как мы об этом говорили. В принципе, это была довольно рутинная сделка.

Маша кивнула.

– А он мог где-нибудь их спрятать? В смысле – не дома?

– Зачем? – удивилась Лиза. – Он же утром должен был везти их на работу. А даже если и так – как мы их найдем? Не к гадалке же идти?

А может и впрямь – к гадалке? подумала Маша. Света говорила, что ее Вика умеет находить потерянные предметы. Может, предложить Лизе? Впрочем, нет, глупость какая.

Лиза допила кофе и потянула из пачки сигарету.

– Вы хорошо знали Сережу? – спросила Маша.

– Сложно сказать, – ответила Лиза. – вообще я хорошо знаю людей, с которыми работаю. Во всяком случае – стараюсь. Он мне о вас рассказывал. Первый раз, да, помню первый раз в мае… мы случайно встретились в городе, поужинали в "Ностальжи" и он рассказал, что у него есть невеста в Израиле. Так что, можно сказать, мы с вами были заочно знакомы.

– Говорят, – не выдержала Маша, – вы были любовниками.