Любовь не кончается: Эйлит - Чедвик Элизабет - Страница 70

— А каким делом вы занимаетесь?

— О, я владею баней и сдаю комнаты. Но мое заведение не имеет ничего общего с борделем; мне нечего скрывать, — поспешно заявила госпожа Агата, заметив на лице Эйлит недоверие. — Я — приличная вдова. Именно это и привлекает в мой дом посетителей. — Звонко причмокнув, она скрестила руки под полными грудями, подняв их чуть ли не до подбородка. — Я слышала, что вы ищете работу и что вы, так же как и я, порядочная вдова, которой нужно растить дочь. — Она перевела взгляд на Джулитту, которая быстро опустила глаза и взяла из горки новый стручок. — В нашем квартале люди не привыкли задавать много вопросов. И не привыкли выслушивать ложь.

Под пристальным взглядом госпожи Агаты Эйлит невольно покраснела. Саутуорк располагался на другом берегу Темзы и официально не являлся частью Лондона, хотя до него с легкостью можно было добраться на лодке или через мост. Здесь процветали владельцы бань, в которые очень редкий посетитель заходил с такой невинной целью, как помыться. Клятвенные заверения госпожи Агаты по поводу высокой нравственности, царящей в ее заведении, не успокоили Эйлит. Но с другой стороны, ей казалось, что столь скорое предложение работы и жилья было послано самим Господом.

— Что будет входить в мои обязанности? — спросила она напрямик.

Агата одарила ее ледяной улыбкой.

— Дорогая моя, почему вы так подозрительны? Людям нужно верить.

— Жизнь научила меня другому.

— Но иногда верить просто необходимо, — парировала гостья. — Мне нужна помощница для присмотра за порядком в заведении. Сигрид почти ничего не рассказала мне о вашей прошлой жизни, но с ее слов я уже знаю, что вы работали управляющей сначала в доме состоятельного виноторговца, а потом в замке норманнского лорда и неплохо говорите по-французски.

Эйлит кивнула.

— Верно.

— Вот и замечательно. Большинство моих клиентов — норманны, причем богатые. — Агата постучала себя по зубам массивным золотым кольцом на указательном пальце. — Вы с девочкой получите комнату наверху. Платить я буду в зависимости от доходов. Для начала… скажем, пять шиллингов в неделю. И питание.

Эйлит уже знала, что согласится, но на всякий случай ответила:

— Хорошо, я подумаю.

Маленькие глазки Агаты прищурились, но она одобрительно кивнула головой.

— Я даю вам день на раздумья, но не больше. У меня нет времени ждать. Полагаю, что и у вас тоже.

Измученный и промокший до нитки Рольф ввалился в двери нового дома де Реми, возвышающегося над Темзой. Устало опустившись на стул, он уронил голову на руки.

— Нет, мне никогда не найти ее, — в отчаянии проронил он. — Три месяца тщетных поисков. Три месяца…

Оберт протянул ему кружку.

— Выпей. И сними накидку.

Смесь эля с вином обожгла Рольфу горло. Мысли об Эйлит навязчивой идеей преследовали его и днем и ночью. Он потерял покой и сон: стоило забыться, и она приходила к нему во сне, стоило проснуться — возвращались мысли.

— Может быть, тебе пора успокоиться? — осторожно спросил Оберт. — Если бы Эйлит хотела вернуться, то уже вернулась бы: или в Улвертон, или к нам с Фелицией.

— Я поставил бы все на свои места. Ей не стоило уходить. — Рольф прислушался к шуму дождя: тяжелые капли гулко барабанили по ставням. Осень стояла на пороге. А Эйлит ушла еще весной…

— Кто знает, — сказал Оберт, усаживаясь напротив. — Но она сама сделала выбор. Честно говоря, я сомневаюсь, что ты бы смог все изменить, даже если бы она осталась. Так сказала Фелиция, и я склонен согласиться с ней.

— Но она увела нашу дочь, не имея на это никакого права. — Рольф зло ударил кулаком по столу. — Бог знает, что может случиться с Джулиттой.

Оберт печально посмотрел на него.

— Я знаю, что ты страдаешь. Научись жить с болью. Ты прав, что скорбишь, но нельзя, предаваясь скорби, забывать обо всем остальном. У тебя есть жена и дочь. Надо отдать Арлетт должное: она никогда не покинет тебя ни в горе, ни в радости. Даже если ты станешь отвергать ее. Пришло время вернуть долги.

— Ты рассуждаешь, как священник, — огрызнулся Рольф.

— Просто я твой друг и хочу помочь тебе.

— О, Господи! Прости мне мои прегрешения, — воскликнул Рольф и, потянувшись через стол, схватил Оберта за руку. — Ты ставишь меня лицом перед фактами, с которыми я не могу смириться.

Оберт мягко улыбнулся.

— Я тоже скучаю по ней.

Рольф закрыл глаза в наивной надежде забыться. Но слова Оберта звенели в ушах, убивая последнюю надежду, оставляя в душе лишь боль и горечь. Рольф отвернулся, по его щекам заструились слезы. Он плакал долго и мучительно, пока не потерял способность что-либо чувствовать. Все кругом словно умерло и, умерев, вобрало ею в себя.