Гарри Потер и Обряд Защиты Рода - Collinerouge Danielle - Страница 25

– Сопляк, - выдохнул Гарри.

– От сопляка слышу, - невозмутимо отозвался Кэдоган.

– Это пароль! – воскликнул Гарри.

– Дурацкий пароль, - парировал рыцарь.

– Ну не я его придумывал, - заметил Гарри. – Эй, сэр Кедоган, вы хотите, чтобы я вас погладил по щеке?

Маленький рыцарь обиженно подпрыгнул и пропустил Гарри, бормоча что-то про невоспитанных юных нахалов.

Гермиона сидела у камина и вязала носок под четким руководством Добби. Пять спиц неторопливо двигались в ее руках.

– Все верно, хозяйка, - радостно говорил эльф. – А эти две петли надо провязать вместе. О, Гарри Поттер, сэр, - Добби едва не распростерся на ковре.

– Ну все, иди, Добби, нам надо поговорить, - попросила Гермиона.

Добби исчез, вскрикивая что-то восторженное. Гарри покрутил ее вязание. На спицах было распялено нечто, очень напоминающее верхнюю часть носка.

– Здорово у тебя получается, - заметил он.

Гермиона кивнула, отобрала у него клубок, спрятала в мешочек на шнурке.

– Хочу попробовать связать пару папе к Рождеству. Вот он обрадуется!

Гарри покивал, глядя в камин. Рядом с ним теперь стояла кочерга, которой в прошлый раз не было. Он поворошил в камине.

– Гарри, я думаю, пока ты не расскажешь мне, что тебе наговорил Снейп, ты не успокоишься, - заявила Гермиона. Гарри вздохнул и сдался.

– Он… Он говорил о нас…

– Я догадалась. Что он говорил о нас?

– Что мы… что я неправильно делаю, - выпалил Гарри.

Что он неправильно делает, он так и не смог назвать. Но девушка поняла это и сама. Она зарделась.

– Это не его дело. Откуда он вообще знает, как и что мы делаем?

Гарри, красный, как рак, упорно смотрел в огонь.

– Он сказал, что ты должна чувствовать то же, что и я…А ты… Тебе это неприятно?

– Нет, – в ее голосе не было напряжения. – Мне хорошо, Гарри, - он почувствовал, что ее рука провела по волосам, шее, заставив замереть от удовольствия. – Я читала, что полная гармония придет со временем.

Он вздрогнул. Полная гармония! Те же слова сказал ему Снейп. Теплая рука продолжала гладить его непокорные пряди. Гарри решился.

Потянув девушку к себе, он заставил ее сначала сесть рядом, потом притянул ее голову на колени, провел рукой по шелковистым волнам волос. Какими мягкими они стали сейчас, не то что раньше – торчали во все стороны. Она вся стала совсем другой – в теле появилась какая-то округлость, мягкость линий. Плечи узкие и не худые, а… наверное, хрупкие. Пальчики тонкие, ногти гладкие, ровно подпиленные. Гарри вдруг вспомнил кошмарный маникюр тети Петуньи – у нее были наращенные ногти, об этом знали все, потому что каждый месяц дядя с помпой возил ее в Лондон в косметический кабинет приводить их в порядок, и Дадли ездил с ними, а Гарри разглядывал кошачьи фотографии в доме миссис Фигг. Кто мог знать, что эта полоумная кошатница на самом деле была его охранником? Господи, и о чем он только думает сейчас?

Ногти Гермионы были совсем другие – только чуть-чуть удлиненные, они были покрыты неярким лаком. Она притихла под его поглаживаниями, Гарри отвел прядь волос и увидел ее шею, покрытую почти невесомым пухом – его и видно-то было лишь потому, что он золотился в отблесках пламени. Вот это да, точно как кожица персика – Гарри попробовал их впервые в Хогвартсе. Его так позабавили тогда эти щекотно-нежные шарики, от них было так приятно пальцам, что он улыбнулся сейчас, вспомнив свои ощущения и провел кончиками пальцев, едва касаясь, по этому персиковому пушку.

Девушка вздрогнула, слегка повернула голову, подставляя его пальцам затылок, шею, и он погладил маленькую ложбинку, которая шла от затылка, хотел погладить дальше, но дальше шел ворот блузки. Гермиона завозилась, не поднимаясь, расстегнула школьную блузку, и он стянул ее, провел кончиками пальцев по спине, там, где под нежной кожей прощупывались бусины позвоночника, и когда он гладил между лопаток, она тихонько пискнула. Ему показалось, что дыхание обожгло его бедро даже через ткань штанов. От огня было все-таки слишком жарко. Его лицо уже все горело. Гарри обнял Гермиону, приподнял ее.

– Очень горячо, - сказал он. – Давай отойдем от камина.

Она кивнула, села на кровать и почти машинально прикрыла руками обнаженную грудь. Виновато взглянула на него и опустила руки (залившись румянцем), взяла волшебную палочку, шепотом произнося заклинания, погасила свечи (опять оставила только три). Он решительно направил палочку на нее, старательно произнес раздевающее заклинание – все равно груда одежды. Его одежда легла рядом аккуратной стопкой. Гарри нырнул в постель рядом с девушкой.

Простыни были теплыми – похоже, вездесущий Добби успел напихать туда грелок. Чтобы остудить пылающее лицо, Гарри, почти не задумываясь, прижался к прохладной коже девушки. Она тут же обхватила его голову, запустила пальцы в волосы. Это было настолько приятно, что Гарри зажмурился, потерся щекой о… ой-ой, об ее грудь. Невесть к чему в голове всплыло жесткое лицо Снейпа. Ласкай ее хоть как-нибудь! Он ткнулся губами в упругий холмик под своим лицом, и, похоже, угадал: она вздохнула как-то по-особому и погладила его по спине, тоже между лопаток. Ого! Гарри открыл глаза, облизнул пересохшие от волнения губы и еще раз осторожно прикоснулся ими к груди. Нежная кожа пахла чистотой и почему-то немного молоком. Ощущения были такие неожиданные, что Гарри даже лизнул ее, чтобы проверить и на вкус. Ой, похоже, еще одно попадание – она потянулась так, чтоб в поле его зрения оказалась другая грудь. Гарри пришлось чуть-чуть навалиться на худенькое тело, и это вышло совсем неловко, но тут она повернулась, и он так удобно скользнул бедром в ложбинку между ее бедер, что мог прижаться к ней всем телом, и это было просто восхитительно. Он вдруг вспомнил, что так и не поцеловал ее в губы, посмотрел на ее лицо – она закрыла глаза, глубоко дышала и прядь волос упала на щеку, он отвел волосы, прижался губами к ее губам. Все неприятности дня и даже экзекуция у Снейпа отошли куда-то далеко, потому что Гермиона снова задвигалась, и он без труда приподнял на локтях и носках тренированное тело (спасибо квиддичу в прошлом), чтобы она могла лечь, как ей удобно, и стало не до Снейпа, потому что чуть позже он летел в потоке удовольствия, но чертов профессор опять продрался сквозь сладость резким напоминанием о действе за 30 секунд, и Гарри задумался, а что он, собственно делает.

Он двигался, как подсказывала ему природа, и похоже, правильно, потому что руки Гермионы тянули его к груди, а из ее губ вырывалось что-то похожее на стоны, нужно просто продолжать, только чуть подольше, ей нужно больше времени. Подступившая волна откатилась, Гарри продолжал, и девушка задрожала всем телом, прижимаясь к нему так тесно, будто хотела слиться с ним, а потом вздрогнула бедрами так странно и так приятно, еще и еще, и Гарри почувствовал…

Вау! Он попытался сравнить свои ощущения с выходом из финта Вронского … над самой землей… на «Молнии»… под носом у Снейпа… со сничем в руках…со счетом 200:0 в пользу Гриффиндора… все равно не то.

Он выдохнул ее имя, хотел добавить что-то еще, но в голове не было ни одной мысли, и он просто выдохнул его еще раз и уткнулся лицом в теплую ложбинку у ее плеча, чувствуя, что она все еще крепко прижимается к нему, ласково гладя по спине и тоже шепча его имя.

Глава 24. Новая волна успехов

С того счастливого вечера Гарри чувствовал, что в его жизни стали происходить приятные перемены. Внешне ничего кардинально не изменилось: уроки никто не отменил, количество домашних заданий не уменьшилось, школьная жизнь продолжалась. Изменилось отношение Гарри ко всему, что его окружало. Он ощущал себя счастливым. Его успехи в учебе продолжались: профессор Маггонагал не уставала его удивленно хвалить и подбадривать перспективой будущей карьеры аврора, на заклинаниях у него появились первые отличные оценки, а на защите от темных искусств Гарри удалось построить более или менее хлипкую отгородку от удушливо-эротических флюидов Элизабет Смит и сосредоточиться на её объяснениях, а не на благословениях просторной мантии и борьбой с тошнотой. Гарри посмотрел на своих одноклассников и вздрогнул, едва не схватившись за голову: неужели он выглядел таким же идиотом?! Неудивительно, что Гермиона превращалась в злую орлицу. Рон, Симус, Дин – кажется, ещё немного и посрывают с себя мантии! Даже у бедняги Невилла как-то странно блестят глаза.