Вернуть себя - Untiled - Страница 3

– Я знаю, – Драко поцеловал ее в щеку.

– Будь осторожен, дорогой.

Он кивнул, и мать исчезла. У него не было причин задерживаться, и Драко, бросив горсть летучего пороха в камин, через несколько минут уже вышел из общественного камина в неприметной таверне около Кинг-кросс.

* * *

Рон и Гермиона, держась за руки, стояли на перроне, но внимание их было сосредоточено отнюдь не друг на друге – они тревожно оглядывались по сторонам в поисках Гарри. Дамблдор запретил писать ему летом, и они безумно волновались, тем более, что прекрасно представляли, что значил для Гарри Сириус, и как тяжело их друг переживает потерю крестного. А самое страшное – он собственными глазами видел, как Сириус упал за завесу.

Они сделали все, что было в их силах, чтобы помочь ему, но Гарри был слишком убит горем и зол, чтобы принять чью-то помощь, пусть даже помощь друзей.

Его жизнь в доме Дурслей и в лучшие времена была не сладкой, а теперь-то и подавно, и Гарри, наверное, предпочел бы отправиться в приют. Они пытались объяснить все это Дамблдору, но на их уговоры директор не поддался. Вдобавок ко всему, Гермиона поделилась с Гарри секретом, что они с Роном начали серьезно встречаться, и теперь ей оставалось только уповать, что это не ухудшило душевного состояния и никак не задело его. И она заставила Рона твердо пообещать, что как бы не складывались их личные отношения, они не отвернуться от своего друга и будут уделять ему столько же времени и внимания, как и раньше. И Рон, конечно же, согласился.

– Пошли, Рон, – поторопила она своего возлюбленного.

– Уже иду, Миона, – отозвался парень, прокладывая локтями путь сквозь толпу студентов, заполнивших поезд.

Поддерживая девушку, юноша тащил ее к последнему купе поезда, которое они всегда занимали, с самого первого их года в Хогвартсе. Но когда они туда добрались, выяснилось, что дверь закрыта, и Рон, оглянувшись, увидел беспокойство в карих глазах подруги.

– Позволь мне войти первой, – тихо попросила девушка, и Уизли согласно кивнул.

Гермиона медленно открыла дверь и шагнула внутрь, юноша следовал за ней по пятам.

Гарри сидел в самом дальнем углу, и разглядеть его лицо было невозможно – он, не отрываясь, смотрел в окно. Приглядевшись к нему, Гермиона судорожно вздохнула и зажала рот руками, Рон застыл позади неё. На Гарри была рваная, грязная одежда, на несколько размеров больше, чем нужно. Рукава футболки, хоть и доставали до локтей, не могли скрыть многочисленные ушибы и кровоподтеки, а на его запястьях, покрытых струпьями, виднелись странные следы, как от веревки. Растянутый, бесформенный ворот позволял увидеть такие же кровоподтеки и следы на горле. Выглядело это кошмарно.

– Гарри… – дрожащим голосом позвала Гермиона, из её глаз потекли слезы.

Юноша повернул голову, и она едва сдержала крик ужаса: весь лоб и щеки у него были в мелких порезах. Она предположила, что, скорее всего, они были получены, когда разбились его очки, отсутствие которых она сразу заметила. Одна щека опухла, уголок губы был разбит и кровоточил. Грязные, спутанные волосы клочьями свисали на лоб.

Но не это так ужаснуло ее, а его пустые, мертвые глаза. В их глубине не осталось ничего от прежнего изумрудного сияния, сейчас они напоминали по цвету известь. И узнавания в них не было тоже…

– О Мерлин!.. я… я позову кого-нибудь на помощь! Рон выскочил из купе.

Гермиона, потрясенная, молчала, только пошатнулась, когда Рон оставил ее без поддержки, и слегка наклонилась вперед, чтобы сохранить равновесие. Взгляд Гарри, с небольшой задержкой, отрешенно скользнул по ней. И не выдержав этого, девушка рухнула на колени возле него, заглядывая в глаза и зовя по имени. Гарри зажмурился и не ответил. Но, когда она осторожно взяла его за руку, парень резко отшатнулся, забился в глубь сиденья, где сжался в комок, его глаза стали страшными:

– Не прикасайся… ко мне! – прохрипел он.

Гермиона, всхлипнув, отступила. Она начала бормотать что-то успокоительное, нежное, убеждая его, что теперь он в безопасности. Юноша постепенно расслабился, но его глаза так и остались пустыми. На вопросы он по-прежнему не отвечал. Молчал и слушал. Она даже не была уверена, что он понимает ее.

Гарри, родной, что они с тобой сделали?! – Гермиона прикусила губу, чтобы снова не расплакаться.

Вернулся разъяренный Рон, и лишь опасение еще больше напугать друга заставило его сдержаться и не разнести здесь что-нибудь. Он помог встать Гермионе с колен и сел напротив Гарри. Девушка пристроилась рядом, тесно прижимаясь к нему плечом.

– Что они сказали? – слабо спросила она.

– В поезде нет никого, кто мог бы аппарировать в Хогвартс, и мы вынуждены будем ждать, пока не доберемся до школы. Дамблдор встретит нас с портключом, чтобы сразу отправить его в больничное крыло, выговорил он настолько спокойно, как мог. – И это значит, что ему придется ждать несколько часов!.. пока кто-нибудь сможет залечить его раны.

– Мы не должны были позволять ему оставаться у Дурслей! – простонала Гермиона. – Мы же знали, что они полные ублюдки! Нам давно надо было рассказать кому-нибудь, что они издеваются над Гарри…

– Дамблдор знал, – выплюнул Рон, но тут же сбавил тон, увидев, как Гарри дернулся. И чуть слышно зашептал: – Тогда, летом, когда мы вытащили его, он появился у нас в доме в похожем состоянии. Мама устроила директору разнос, но он продолжал настаивать, что это единственное место, где Гарри находится в безопасности.

– Как он допустил это?!

– Не знаю, Герм, – Рон вздохнул и обнял её. – Я не знаю…

– Ну почему, почему всегда Гарри?! Он не позволяет мне даже прикоснуться к себе. Только вздрагивает и кричит на меня.

Рон сильнее сжал объятия.

– С ним все будет в порядке. Это ведь Гарри. И мы поможем ему.

Оставшаяся часть пути прошла в тишине. Время от времени Гермиона была готова сорваться и закатить истерику, но Рон мягко покачивал её, так и не разжав рук. Гарри по-прежнему молчал и бессмысленно смотрел в окно. Когда они заговаривали с ним, он поворачивал голову, но ни разу не ответил. Наконец, они прибыли на станцию в Хогсмид, и было слышно, как остальные студенты, смеясь и разговаривая, покидают свои купе. Гермиона выпрямилась и постаралась скрыть слезы. С лица Рона не сходило гневное выражение. Через какое-то время в поезде стало тихо. Еще через несколько минут они услышали, как кто-то подошел к их двери, и настороженно поднялись. Дверь открылась, и друзья увидели Дамблдора, выглядевшего старым и усталым. Его глаза были полны горя. Он слегка кивнул им и обратился к юноше у окна:

– Гарри, дорогой, теперь ты дома. Пойдем. Мы отведем тебя в больничное крыло.

Гермиона и Рон молчали, напряженно наблюдая. Когда директор приблизился к парню, тот резко отодвинулся.

– Он никому не позволяет прикасаться к себе, – чуть слышно всхлипнула девушка.

– Не думаю, что он хочет, чтобы кто-нибудь увидел его в таком состоянии, – печально проговорил Дамблдор. – Нужно все сделать быстро.

Он сделал шаг вперед, стараясь справиться с парнем и не обращая никакого внимания на попытки Гарри отпихнуть его. Гермиона и Рон отреагировали не задумываясь: схватив директора за мантию, они попытались оттащить его от кричащего юноши, но вместо этого, все четверо, почувствовав рывок, оказались в больничном крыле. Гарри все еще сопротивлялся, хотя и не как яростно – перемещение отняло у него много сил.

– Не прикасайтесь ко мне… пожалуйста… отпустите… Не делайте этого!.. – рыдал он.

– Мадам Помфри, помогите мне его успокоить, – приказал Дамблдор, удерживая Гарри на кровати.

– Нет, ему станет лучше, если Вы его отпустите! – закричала в ужасе Гермиона. – Он сразу успокоиться.

– Да отпустите же его, Мерлин вас забери! – неистово завопил Рон, пытаясь оттеснить старого волшебника.

Дамблдор, глядя на двух обезумевших гриффиндорцев, сделал так, как они просили. Он отпустил юношу и отступил как можно дальше. Гарри сразу же затих, продолжая лишь вздрагивать худым, истерзанным телом. Наконец его дыхание выровнялось, и дрожь прошла. Мадам Помфри, слишком потрясенная, чтобы хоть что-то сделать для него, не говоря ни слова, наблюдала за происходящим.