Грани Обсидиана - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 45

Звереныш бежал рядом с косящейся на него лошадью, что-то рассказывая Лиссе. Бэрин прислушался, но мало что понял – хорошо зверенышу удавались только гласные. Лисса покивала, и звереныш принялся носиться вдоль тропы, шуршать в кустах, кажется, умудрялся еще и мышковать на ходу. Вскоре и Ворон привык к постоянному мельканию, лишь поводил глазом и ухом.

Придержав коня, Бэрин подождал Лиссу.

– Мы поживем у озера до собрания клана.

– Ты будешь следить, чтобы я с Рыжиком не убежала?

В том числе.

– И для охраны. Любой Волк может, не разобравшись, убить твоего брата. Но для начала надо убраться подальше с глаз Фэрлина, чтобы он успокоился.

– И что будет, когда он успокоится?

Если б знать! Разве может что-то заставить брата изменить решение? Или кто-то… Дьявол, а он ведь даже не попрощался с Интой! Просто забыл! Как такое могло случиться?

…Дом, построенный из бревен, стоял на берегу большого озера, серые воды которого лениво облизывали крупные темные камни. Далеко в озеро уходили деревянные мостки, по которым тут же понесся звереныш. Бэрин помог Лиссе слезть с лошади, повел знакомиться с новым жилищем. Дом небольшой, печь-очаг, стол, лавки – вот и все, но Лиссе, похоже, понравилось. Да и то, после ее норы… Звереныш уже улегся на мостки: похоже, пытался поймать рыбу рукой… лапой. Озеро дышало, отражало небо, деревья и горы, все вокруг. Озеро знало, что в конце концов все успокоится и уляжется. И станет таким же мирным и глубоким, как оно само.

– Лунное серебро, – сказали за его спиной.

– Что?

Лисса стояла и смотрела на озеро. Повторила:

– Похоже на лунное серебро. У Инты… леди Инты много такого – лорд привозит ей из Сунгана. Мне нравится. Что там делает Рыжик?

Девушка пошла по темным доскам мостков. Бэрин смотрел ей вслед с чувством некоторой неловкости – и правда, где бы она взяла украшения или хотя бы красивую одежду? Те руны-узоры, что она вывязывала, наверное, были среди Зверей верхом искусства…

Лисса встала на колени рядом с братом, заглядывая в озеро. Скоро она уже смеялась и тоже плескала в воде рукой. Повезет же кому-то, неожиданно подумал Бэрин, хорошая девчонка – симпатичная, преданная, зачастую безрассудно-храбрая… Жаль, оборотней-лисов нет в округе… Захочет ли она знаться с волками в лунные ночи?

Хотя дни были уже не такими холодными, дом протопили основательно. Лисенок валялся на нарах кверху голым пузом, дрых, довольный и уставший. Но главное – сытый. Никто не запрещал ему бегать по берегу, плескаться на мелководье, ловить рыбную мелочь…

Бэрин лежал у очага, глядя то на огонь, то на профиль Лиссы: острый нос, неяркие губы, раскрасневшиеся от тепла скулы. Волосы тоже отливали красным золотом.

– Что-то ты притихла… Ну, нравится здесь?

Лисса кивнула, слишком сильно разворошила тлеющие угли: в воздух полетели пепел и искры.

– Я сумку оставила… на том берегу. Забыла.

– Нашла из-за чего расстраиваться! Одежды и утвари мы тебе здесь столько найдем!

– Там была шерсть…

Он насмешливо фыркнул: кто теперь осмелится купить вязанье у лисички-колдуньи?

– …и мамина книжка.

– Что? – У Зверей была книга! Чудо, если кто из них умеет хотя бы говорить, а уж читать…

– Очень старая. Мать нас по ней учила. Страницы – не бумага и не кожа… непонятное. Очень, очень старая. Жалко.

Бэрин поглядел на дремавшего рыжего братца. И что – этот тоже умеет читать? Но спросил другое:

– Лисса, а в твоей семье были еще такие… как ты?

– Нет. Я выродок.

Шутит? Кажется, нет. А умеет она вообще шутить?

– То есть все, как он? – он кивнул на нары с Рыжиком.

– Да, немного отличались, конечно, – она осторожно улыбнулась, – только все рыжие. Но мама говорила… еще наши деды были такими, как я… как вы… оборотни. А потом нас… их стали убивать.

Знакомая история. Правда, рассказанная с той стороны границы. Он помедлил, прежде чем задать вопрос, который давно уже хотел задать.

– Этот ваш вожак, Зихард – твой приятель?

Девушка взглянула с недоумением.

– У Зихарда нет друзей. Он – Хозяин.

– Я про другое… ведь ты занималась с ним любовью?

Мне все время хотелось спрыгнуть с лошади и побежать или пойти рядом. Вон как Рыжик – носится, довольный, вдоль тропинки. Но я цеплялась за седло, за уздечку, стараясь не слишком сильно сжимать коленями дышащие бока лошади – а вдруг она разозлится и укусит или сбросит меня? Кому понравится, что на него взвалят столько сумок и еще посадят кого-нибудь сверху? Когда мы наконец доехали до озера, все тело у меня просто одеревенело.

Дом мне понравился. Бревенчатый, большой, тут могла бы жить целая семья. Бэрин выгрузил мешки – чего там только не было, Берта даже про клубки шерсти и спицы не забыла. Я подержала их и отложила: что-то пока не хочется. Раскладывала вещи и продукты, поглядывая в узкое окно. Рыжик носился по мосткам, Бэрин сидел на берегу, глядя на него и на озеро. Мне нравилось, как Волк относится к брату: видно, что терпит, но ведь терпит! Да и спас его – уже дважды. Он мог бы сразу притопить Рыжика в Обсидиане и сказать, что это вышло случайно…

Озеро мне тоже понравилось. Длинное, точно серебром залитое. Даже отражавшееся в нем безоблачное небо лишь чуть-чуть придавало ему голубизны. С мостков мы видели в воде длинных темных рыбин, но поймать их руками не удалось, мы только вымокли.

С тех пор как я поселилась у Волков, я никогда не мерзла. Даже этот дом, в котором давно никто не жил, мы постарались согреть и высушить. Рыжик спал, Волк валялся у огня, как когда-то в комнате Инты. Я поглядывала на него: Бэрин казался задумчивым. Может, уже жалеет, что уехал из своего дома?

А я… я вспомнила нору, в которой мы прожили с братом осень и почти всю зиму. Нет, о ней я не жалела – жалела об оставленной на том берегу книге. Мать нас всех учила по ней – даже те, кто ничему не мог научиться, с удовольствием слушали истории, которые она читала. Ну и что, что я помню их наизусть? Жалко книгу. Она была старой, но хранилась так бережно, что могла принадлежать еще нашему деду…

– Лисса, а в твоей семье все были… такими? – Волк показал на спящего Рыжика. Мне не понравился его тон. Но я напомнила себе, что он никогда не видел Зверей – не врагов.

– Да, такими. – Отличались количеством пальцев, наличием хвоста, шерстистостью. У некоторых звериные лица были как-то смазаны – не человек, не животное. – И все рыжие. А я выродок.

У матери тело было как у меня… как у человечьей женщины… только покрытое красивой шерстью. Наверное, Зихарду она бы тоже понравилась…

Волк будто прочел мои мысли – задал странный вопрос:

– А этот ваш вожак – твой друг?

Я едва не рассердилась: он что же, решил, что я обычно убиваю своих друзей?

– У Зихарда друзей нет.

Бэрин помолчал, прежде чем спрашивать дальше:

– Но ведь ты занималась с ним любовью?

Любовью?! На Волчьем берегу я усвоила много интересных, забавных и красивых названий тому, что происходит между мужчиной и женщиной: но всегда об этом говорят с улыбкой, с удовольствием, с предвкушением…

И никогда – с отвращением, с тоской. Со слезами.

– Это не любовь. Это плата.

– Плата?

– Побережники платили ему за жизнь своей кровью, – я откинула волосы, показывая следы на шее – у Волка расширились глаза. Он даже сел. – А с меня он брал еще и другую плату – за меня саму и за Рыжика. Я… – я отвернулась от его взгляда, потому что не понимала, почему Бэрин на меня так смотрит. – …Мое тело как у ваших женщин, а они ему нравились – он попробовал их в каком-то набеге. Рассказывал, как их потом замучил до смерти…

Я замолчала, потому что услышала, как рычание заклекотало у Волка в горле. Но он приказал:

– Продолжай!

Что – продолжать? Я подумала, ему нужны подробности. Начала перечислять, что Зихард со мной делал…

…Волк остановил меня, коснувшись моей руки. Я замолчала на полуслове и наконец посмотрела на него.