Грани Обсидиана - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 42

– Берта…

– И тебе, Лисса, одежду принесу! – не обращая на него внимания, объявила та: девушка даже вздрогнула от неожиданности. – А то красивая девка, а ходишь в чем попало, стыд смотреть!

Понукаемый хозяйкой кухонный мальчишка натаскал несколько ведер воды. Пока девушка плескалась в ванне, стоявшей за кроватью, Берта снабдила их припасами в количестве, годном для кормежки целой заставы. Потом женщины в четыре руки вымыли звереныша. Прислушиваясь к его жалобному поскуливанию, Бэрин рассеянно похватал со стола того-сего. Вспотевшая Берта уложила завернутого в простыню звереныша на кровать и деловито закидала одеялами:

– Вот здесь и лежи, покуда не просохнешь!

Тот высунул наружу лишь один нос, блестел глазом. Прекрасно, кисло подумал Бэрин, а где должен спать я? Лисса стояла у окна, расчесывая потемневшие от воды волосы – он и не замечал, какие они у нее длинные…

– Так, – сказала Берта. – Воду унесут. Еды вам хватит. Подружек твоих предупрежу, чтоб не совались. Но ты все одно запрись. К вечеру еще приду.

И крепко брякнула дверью. Подумав, он все же задвинул засов. Оглянулся от двери: Лисса отвела глаза и принялась дальше бороться с запутавшимися волосами. Он сказал негромко:

– Поди сюда.

Лисса пришла. Встала, глядя на него, в опущенной руке – гребень.

– Ты правда собиралась забрать Интиного ребенка?

– Он, – взмахом руки куда-то назад Лисса подразумевала берег за Обсидианом, вернее, своего мертвого вожака, – он приказал…

– Я спрашиваю, ты бы это сделала?!

– Нет. Да. Не знаю… – Лисса впервые взглянула ему в глаза и показала на кровать. – Если бы Зихард сказал, что убьет Рыжика…

Ребенка за ребенка. Волчонка за… лисенка, невесело срифмовал он. Фэрлин ей не простит. Если б вожак был живой, брат пошел бы и прикончил его. А теперь для мести осталась только Лисса…

– Но ты его убила. Почему?

– За… тебя. Ты не знаешь, что бы с тобой стало… Но если б я знала…

Ее пальцы разжались, и гребень забыто упал на пол.

– Что? – Он подобрал гребень – Лисса смотрела в стену над его головой. Прошептала:

– Что это так… просто. Почему я не сделала этого раньше?

Да, это бы очень облегчило всем нам жизнь. И сильно сократило твою.

– Прекрасно! – одобрил он. – И тогда давно бы убили тебя и твоего брата. Что сделано, то сделано. Думаю, когда Фэрлин… придет в себя, он…

– Я так боялась, что вы… обернетесь!

– Ну что ты! Тогда Берта нас просто бы убила – столько порванной одежды всего за один день!

Какое счастье, что с ними в тот момент не было Найны – все еще возится с его рукавицами, то есть с порчей. Уж ее бы не смогли остановить ни Инта, ни он сам…

Уверенный стук в дверь. А вот и наша неистовая сестренка, легка на помине!

– Не двигайся, – приказал он. По дороге к двери подобрал уроненный мешочек с лавандой, которой Берта упорно перекладывает вещи, хотя он терпеть не может ее запах. И Найна тоже. У двери он размял мешочек в ладонях и еще растер на груди сухую траву. Приоткрыл дверь нешироко, вышел и тут же закрыл за собой.

Найна почти отпрянула от него.

– Ф-фу!

– Да, – согласился он, стряхивая с рубашки травяной порошок. – Берта опять постаралась.

Найна, морща нос, поглядела на запертую дверь.

– Что, там у тебя снова девка?

– Хочешь познакомиться?

– Я их даже запоминать не успеваю… Ну и задачку задала эта твоя… ведьма!

– Не моя, – отрекся он. – Ну говори же, не томи! Получилось?

Найна улыбнулась. Бледная, темные круги вокруг запавших серых глаз – наверняка не спала.

– Да. Распутала я все-таки твое проклятое вязанье-порчу!

– И что… я здоров?

– Будешь здоровее прежнего! – заверила его Найна, откидывая со лба волосы. Засмеявшись, он притянул ее, закружил в объятиях.

– Да ты ж моя умница, красавица, волчица моя белоснежная, нет тебе равных! Я не сомневался, что ты справишься!

– Не ври, боялся! – пробормотала ему в ухо Найна. По тому, что сестра тоже прильнула к нему и даже прижалась губами где-то возле уха, он понял, что и она испытывает огромное облегчение – ведь Найна терпеть не может нежностей. Впрочем, почти сразу его и оттолкнула. Сказала наставительно: – Ты больше всякую гадость не покупай, где твои глаза-то были? Снова на девчонку засмотрелся?

В некотором роде. Найна потянулась, сказала мечтательно:

– Сейчас наемся и спать лягу… просплю целые сутки!

– Безлунной тебе ночи.

– И тебе.

Бэрин поглядел ей вслед. Хорошо бы сутки – за это время Фэрлин примет решение. Если еще и Найна вмешается – быть серьезной драке и даже убийству.

Вернулся в комнату, пристально изучая свои руки. Никакой разницы ни во внешнем виде, ни в силе пока незаметно… да верно ли Найна справилась с порчей? Или все будет возвращаться столь же медленно и незаметно, как и уходило?

Лисса стояла на том же месте; кажется, даже с ноги на ногу не переступила. Тоже глядела то на его руки, то на его лицо – молча и тревожно. Он хотел помучить ее неведением, но сжалился:

– Все хорошо.

Так как она продолжала таращить на него светло-карие глазищи, добавил:

– Найна сняла с меня твою порчу.

Лисса неожиданно схватила его за руки; разглядывала, поворачивая так и эдак, словно выискивая остаточные следы проклятья, потом с длинным вздохом потянула к себе и уткнулась лицом в ладони. Бэрин подумал: сейчас расплачется, – нет, просто молча, горячо дышала ему в руки.

– Эй, – пробормотал он ей в затылок. Волосы ее были мокрыми, слабо пахли какой-то травой – хорошо, Берта выдала мыло без своей любимой лаванды. – Ты чего?

Лисса вскинула голову. Глаза, против ожидания, не мокрые – а вообще плачут ли лисицы? Сказала:

– Хорошо. Я боялась за тебя.

Не-ет, ее глаза вовсе не светло-карие и не желтые, как он ее поддразнивал: медовые, янтарные, а в янтаре живут и дышат мошки-зрачки…

– Лисса, – пробормотал он, перехватывая уже ееруки. Пальцы скользнули с запястий по длинным рукавам платья, легли на тонкие плечи. Девушка не отстранилась, глядела вопросительно: он позвал, вот она и ждет – зачем позвал? – Лисса… А ты целовалась когда-нибудь?

Глаза еще не успели испугаться, когда он прикоснулся к ним губами. Зато губы были испуганными…

Я пыталась спрятать Рыжика от Берты: а вдруг женщина испугается? Она же не знает, что он безвредный… Но нет, Берта пошла с ним за ручку, воркуя, как над обыкновенным человеческим ребенком. Волк поглядел им вслед, повел плечом и, перехватив блюдо с пирогом поудобнее, сказал хмуро:

– Пошли, что ли.

В комнате Берта сразу запричитала, принялась собирать раскиданную вчера мной одежду. Повеселевший Рыжик устроился с пирогом в кресле Бэрина. Сам хозяин уселся на кровати, никак не отзываясь на укоры Берты. Бедный Бэрин! Все время ему достается – от меня и за меня – от Берты, Зихарда, сегодня еще чуть не подрался с родным братом. Я содрогнулась, представив, что бы произошло, если б они действительно обернулись и сцепились… А вдруг бы один убил другого? Нет-нет-нет, снова я начала придумывать плохое!

Покончив с уборкой, Берта взялась за меня: мол, я и грязна, и хожу в чем попало… Ну да, волосы растрепались, не до того было. Да и платье – я потрогала подол – еще до конца не просохло, порвано, а на груди к тому же располосовано когтями Зихарда.

Я с удовольствием – после ледяного-то Обсидиана – залезла в теплую душистую воду. Берта даже помогла мне вымыть волосы. Она молча разглядывала мои синяки, ссадины и царапины – словно пересчитывала. Спросила – очень тихо, одними губами: «Это ведь не Бэрин, нет?» Я честно ответила, что нет, разве что первая ссадина – когда он толкнул меня. Берта поджала губы и больше ничего не спрашивала.

Сытый и силком вымытый Рыжик быстро уснул на кровати. Похоже, хозяину это не понравилось, но он ничего не сказал, да и мы здесь ненадолго – лишь до решения Лорда Волков. Я уже устала бояться и не буду думать, каким окажется это решение: пока у нас с Рыжиком есть еда, крыша над головой и новая одежда. Вот и буду радоваться этому. Я расчесывала волосы и изо всех сил радовалась, пока Бэрин не подозвал меня к себе.