Грани Обсидиана - Колесова Наталья Валенидовна - Страница 32

– А если он не захочет? – спросила я, принимая горячую кружку.

– Вольешь в рот силой!

– А…

– Лорд Фэрлин сейчас на конюшне, – сказала догадливая Берта, – сама видела… Ты куда столько соли сыплешь, бестолочь?!

…Я уже привычно, не стучась, открыла дверь комнаты.

И вросла в пол у порога.

Бэрину было не до травяного отвара. Не до меня. И ни до чего в мире.

Ни до чего, кроме себя и девушки в его постели.

Застыв, я прижимала к себе теплую кружку с ненужным отваром и смотрела, смотрела… Только когда он длинно застонал, выгибаясь, как натянутый лук, – а девушка под ним и до того бессвязно вскрикивала, – я очнулась и попятилась. Вспомнив о питье, поставила кружку у порога и медленно прикрыла дверь.

Пошла по коридору. Сердце неожиданно раздвоилось и билось одновременно и в груди, и в животе, перед глазами стояли странные, завораживающие, пугающие, но вовсе не… отвратительные виденья: ритмично двигающееся мощное мускулистое тело, белые руки и ноги девушки, обхватившие мужскую спину…

Алане было совершенно все равно, кого он представляет на ее месте, и Бэрин ей обрадовался, хоть и опасался, что она пришла рановато…

Но нет, как выяснилось, он вполне уже оправился от болезни – хоть и валялся теперь в полном изнеможении. Еле смог шевельнуть губами в ответ на прощальные поцелуи.

Алана вернулась, прощебетав:

– Там у двери стояла какая-то кружка, наверное, тебе принесли. Выздоравливай, милый…

– Угу, – промычал он, уже соскальзывая в сон.

Проснулся к вечеру. Потянулся, с удовольствием вспоминая посещение подружки: вот где настоящее лекарство, от приема которого спишь как убитый… Сел на кровати, задев что-то ногой: это «что-то» отлетело и покатилось. В воздухе запахло надоевшим травяным отваром – «отравой», как говорил он в последние дни. Кружка у двери… кто-то принес и поставил ее. Явно не Берта: та бы решительно подошла к кровати и, не прерывая увлекательного процесса, просто-напросто влила бы отвар ему в глотку. Значит… Лисса?

Неизвестно, откуда она пришла и какие там у них порядки и законы. Здешние девушки до замужества могут выбирать себе любовника среди людей или Пограничников. Правда, так свободно и откровенно лишь в последний год – после свадеб лордов-оборотней. Но ведь так было не всегда, Берта рассказывает, раньше сельчане могли и убить и навсегда изгнать девушку за любовь с оборотнем. Так когда-то пришла в замок она сама – когда забили насмерть ее друга-волка…

А если они все-таки… Бэрин яростно затряс головой, перетряхивая залежавшуюся копилку воспоминаний – аж в глазах потемнело. Ничего не вспоминается – кроме тепла робких прикосновений.

Я шла к реке напрямик через поле, сапожки быстро промокли, чавкали в подававшейся под ногами земле. В полях частыми грязно-белыми шапками лежал снег, в лесу он и вовсе еще не стаял, но казавшаяся бесконечной зима наконец отступила. Я распахнула, а потом и скинула куртку, растянула на шее завязки шерстяной рубахи. Голова сама собой поднималась, ноздри жадно втягивали будоражащие запахи – просыпавшейся земли, прошлогодней прели травы, порывов нового, южного ветра…

Сейчас обрыв, с которого прыгнул Бэрин, казался куда ниже – поднялся Обсидиан. Поднялся, разлился, заглотив крутой берег с этой стороны и деревья – с той. Понятно, почему Волки назвали его так: черный, непрозрачный, совершенно не отражающий небо. Не вода, а темный провал, пропасть, которую не пересечь, не перебраться…

– Он еще больше поднимется, – сказали мне в ухо.

– Ох! – подпрыгнув, я развернулась, в испуге готовая и бежать, и драться. Бэрин улыбнулся, быстро сжал мое плечо и шагнул к обрыву.

– Еще больше разольется. В иные годы он доходит во-он дотуда, видишь? До самого замка. Посмотришь, когда в верховьях Сунгана вскроются реки…

Сложив на груди руки, он глядел на воду, теплый порывистый ветер трепал отросшие темно-каштановые волосы, хлопал по сильной шее воротом кожаной куртки. Чуть впавшие щеки без привычного румянца да синева под глазами – вот и все следы болезни.

– Тогда ты покажешь весь свой характер, ведь так, дружище?

Бэрин говорил с рекой, точно с живым существом, со старым приятелем. Казалось, Обсидиан ему отвечает: подле обрыва в реке возникло завихрение, сложный водоворот, как будто река начертала водную руну… И я поняла:

– Бэрин, ты тоже владеешь Словами?

– Конечно, – просто сказал он. Скинул куртку на прогретый пригорок, уселся, жестом предлагая присоединиться. Я осторожно опустилась рядом. – Каждый из нас ими владеет. Род Фэрлинов – самый сильный в клане, но и остальные сохраняют свое наследство. Иначе бы мы не смогли так долго сдерживать… – Он указал на ту сторону. – Наши Слова сходны с человечьим колдовством, но в то же время иные. Мы просто наполняем их силой своей двуединой природы.

Значит, все они, кроме того что оборотни, еще и колдуны? Знает ли об этом Зихард? Ведь рассказывают лишь о колдовстве Лорда Волков… Я вновь взглянула на берег, отрезанный от меня непреодолимым Обсидианом. Обсидианом, с которым разговаривает Бэрин…

– А ты… что ты умеешь делать? – спросила я осторожно. – Своими Словами? Ты бы смог, например, сейчас перебраться через реку?

– Конечно, – просто сказал он. – Только зачем мне это?

День за днем Лисса упорно ходила к реке. Он и сам любил порой посидеть на берегу, но девчонка проводила там целые часы. Это случалось так часто, что в конце концов он даже заподозрил неладное.

Традиционно неслышно поднялся на склон, традиционно же она его не заметила: сидела, кидая в воду сухие палочки, и внимательно следила за тем, как они плывут, кружатся и тонут. На ее лице было такое уныние…

– Вот, возьми, может, эта подойдет?

Как всегда, он застал ее врасплох: Лисса подскочила, круто разворачиваясь, голова вжата в плечи, зубы оскалены, уши, кажется, – и то прижаты…

– Я тебя когда-нибудь убью!

– Хотел бы я на это посмотреть!

Смеясь, он закинул подобранную палку далеко в воду. Они проводили взглядами ее недолгое движение по стремнине: Обсидиан с удовольствием принимал любые подношения… Бэрин присел рядом с нахохлившейся Лиссой: упершись подбородком в колени, та хмуро смотрела на тот берег. Он спросил без обиняков:

– Лисса, зачем ты сюда ходишь?

Покосилась.

– Нравится, вот и хожу.

– Тебя тянет сюда?

– Мне просто нравится здесь сидеть, – повторила Лисса погромче. – А что такого? Никто не говорил мне, что нельзя ходить к реке.

– Ходить-то ходи, – разрешил он. – Только не забывай, что это все-таки граница. Бывали случаи, когда человек вот так ходит-ходит на реку, а потом раз – и пропадает.

Лисса повернула голову. Из-под рыжей пряди блеснул заинтересованный золотистый глаз.

– И куда он девается?

– Колдовством владеем не только мы, но и те, кто живет за рекой. Они могут завораживать, наводить чары…

– То есть могут заставить человека войти в воду и утопиться?

– Или поманить его тем, за чем он пойдет на край света… Если есть у тебя что-то такое… лучше не ходи сюда в одиночку – они ищут малейшую брешь в наших доспехах.

Лисса спросила прямо:

– А у тебя есть то, за чем ты готов пойти на край света, Бэрин? Не замечая ни преград, ни… Обсидиана?

У него дрогнуло в груди: так… точно в цель. Куда угодно. Только позовет… Он ответил, не меняя интонации:

– Как у всех нас, Лисса. Как наверняка и у тебя. Так что не стоит сидеть здесь – подолгу и в одиночку. Не надо изображать из себя мишень для колдовства или мощного арбалета.

– Но ведь здесь же граница, ваши заклинания…

– …не пропускают Зверей. И все. Арбалеты есть не только у нас. Да и сам Обсидиан, – Бэрин вновь обвел взглядом реку. Пожалуй, никто не знал, не любил ее, как он, хоть она и подвела его совсем недавно, – тоже небезопасен. Тут пролилось столько крови, столько прозвучало Слов… Так что Обсидиан – не просто река или граница, а нечто третье. Иногда мне кажется, что он… живой.